Варвара Клюева - О мертвых — ни слова

• Название: О мертвых — ни слова
• Автор: Варвара Клюева
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01994-X, 5-7654-1848-1

Что предпримет здравомыслящий человек, обнаружив в долгожданной и еще пустой квартире свеженького мертвеца — вызовет «скорую»? милицию? гробовщика? А не совсем здравомыслящий? Впрочем, когда еще и время поджимает, кто угодно потеряет голову. Варвара, например, решает при помощи друзей избавиться от тела. Средь бела дня. Ну и попадают авантюристы, как кур в ощип: покойный-то, как выясняется, скончался не без посторонней помощи.

---

Тут я немного воспрянул духом. Ты же знаешь, от меня Мефодий переехал к Стасу Малахову, а Стас с вашей милой компанией не якшается и, следовательно, о сабантуе у Генриха ничего не знает. Мало того, три недели назад он разругался с Мефодием насмерть и понятия не имеет, куда тот переехал. Словом, назвал я капитану Стаса и расслабился. «Теперь, — думаю, — этот субъект поедет разбираться к Малахову, а потом до второго пришествия будет искать последний адрес Мефодия».

Но пока я тихо радовался про себя скорому избавлению, капитан, как выяснилось, готовил бомбу. «И последний вопрос, Сергей Игоревич, — говорит он мне вежливо так, почти ласково. — Где вы провели вечер пятницы и ночь с пятницы на субботу?» Я, наверное, целую минуту разевал рот, прежде чем сумел выдавить из себя: «У друзей, в гостях». И не успел перевести дух, как меня нокаутировали следующим вопросом: «Не у Генриха ли Луца, случайно?» На этот раз я молчал просто неприлично долго, но в конце концов вынужден был дать положительный ответ. «А не могли бы вы перечислить присутствовавших там гостей?» — продолжает свою пытку этот инквизитор.

Тут я понял, что влип. А уж о том, как влипли вы, я лучше помолчу. Что мне было делать, скажи на милость? Врать? Но если этому типу так много известно, кто поручится, что у него нет требуемого списка? Сказать правду? Но я всего несколько минут назад утверждал, что уже три месяца не видел Мефодия в глаза. Стою я дурак дураком и чувствую, как лоб покрывается потом. Вот-вот глаза заливать начнет. А ищейка Селезнев словно и не замечает ничего. Держит свой блокнотик и выжидательно смотрит на меня добрым, ласковым взглядом. В общем, считай меня последним Иудой, но я раскололся. Назвал ему всех, кроме Мефодия.

И вот тут-то он меня и добил. “А вас не удивляет, — говорит, — почему я задаю вам все эти вопросы?” «Почему?» — повторяю я тупо и губы облизываю. «Дело в том, что в субботу, четырнадцатого ноября, на территории одной из московских больниц было обнаружено тело Кирилла Владимировича Подкопаева. Вскрытие выявило, что скончался он в ночь с пятницы на субботу в результате отравления неким лекарственным препаратом. И количество этого самого препарата во внутренних органах покойного полностью исключает версию несчастного случая. А это значит, что мы имеем дело либо с самоубийством, либо с убийством. Причем если учесть обстоятельства, при коих было обнаружено тело, наиболее вероятно последнее. В свете всего сказанного не желаете ли вы, Сергей Игоревич, сообщить мне какую-либо дополнительную информацию?» Я только и сумел, что покачать головой. Потом, уже после его ухода, минут десять просидел в полной прострации. А как пришел в себя, сразу кинулся тебе звонить. Ты понимаешь, что мы натворили?

— Я понимаю, что произошла катастрофа, но оценить ее масштабы пока не в состоянии, — призналась я честно. — Но как, каким образом этому Селезневу удалось так быстро на тебя выйти, да еще столько всего разнюхать?

— Понятия не имею.

— Подумай, Мефодия они нашли в субботу, около часу дня. С тех пор прошло меньше двух суток. Даже если доктора немедленно бросились делать вскрытие, что маловероятно, результаты анализов они получили никак не раньше воскресенья. Только потом прокуратура могла возбудить уголовное дело и привлечь к расследованию милицию. По идее, они должны были сделать запрос по месту прописки Мефодия, а там им могли сообщить только одно: Подкопаев исчез из Шатуры много лет назад, и где он пребывал все эти годы, неизвестно. Объясни мне, пожалуйста, как в таких обстоятельствах Селезневу удалось собрать столько сведений о Мефодии, о его скитаниях по квартирам сокурсников, о нашей собирушке у Генриха?

— Не знаю, Варвара. Это ты у нас мастерица разгадывать загадки, вот и поработай мозгами. А заодно скажи, что мне теперь делать? Бежать на Петровку и каяться во лжи или закостенеть в грехе и все отрицать?

— Закостенеть, — посоветовала я уверенно.

— Не знаю, разумно ли это, — с сомнением сказал Серж. — Ведь Селезнев сейчас уже наверняка на пути к кому-нибудь из участников вечеринки. Поначалу-то все они, конечно, заявят, что Мефодия в пятницу не видели. Ну а потом? Когда узнают об отравлении? Я, например, не поручусь, что никто не дрогнет. И что мы после этого будем иметь? А Лёнич? Ты о нем подумала? Если Мефодия не было с нами в пятницу, получается, что Лёнич видел его последним, — ведь Мефодий с середины октября жил у него. Представляешь, в каком он окажется положении?

— В незавидном, — согласилась я. — Да, тут есть над чем подумать. Но мне все-таки кажется, что идти в милицию с признанием пока не стоит. Покаяться ты всегда успеешь. Если припрут к стенке, вали все на меня. Мол, о Мефодии ты умолчал только по моей просьбе. А сейчас попробуй дозвониться до Лёнича, Мищенко и Безуглова. Предупреди их о грядущем визите капитана Селезнева и попроси пока не упоминать о том, что Мефодий в пятницу был у Генриха. По-моему, сначала нам нужно собраться и все обсудить. Если это не самоубийство, то убийца, скорее всего, один из нас, понимаешь? И по-моему, для всех будет лучше, если он сознается.

— Так-то оно так, но если он не захочет?

— Тогда попробуем вычислить его сами, не привлекая милицию. Если получится, он поймет, что шансов выйти сухим из воды у него нет, и пойдет с повинной. А не получится, что ж, тогда и отправимся на Петровку.

— Звучит разумно, — одобрил Серж после минутного раздумья. — Ты посиди пока у телефона, я перезвоню, как только поговорю с этой троицей.

— Нет, Серж, этого я обещать не могу. Как ты понимаешь, у меня возникла уйма срочных дел. Давай созвонимся вечером.

— Добро. Целую тебя, моя радость, и от любви своей не отрекаюсь, не думай.

Глава 5

Дел у меня и вправду было невпроворот. Связаться с друзьями, сообщить им скверные новости, призвать к спокойствию, убедить молчать, а главное — убрать из поля зрения милиции Лешу, который ну совершенно не умеет врать. И если на исполнение первой части миссии у меня ушла масса времени и нервных клеток, то, приступив к выполнению второй, я едва не сошла с ума.

Поговорив с Марком и поручив ему известить, утешить и проинструктировать Генриха, я битый час препиралась с Прошкой — выслушала все его дурацкие попреки, стоны, жалобы и не меньше десяти раз разъяснила, какой линии поведения ему следует придерживаться в разговоре с представителем закона. Когда Прошка наконец повесил трубку, я была настолько измучена, что капитан Селезнев мог бы взять меня голыми руками. Но, как выяснилось, главное испытание ждало меня впереди.

Я набрала Лешин рабочий телефон, дождалась, пока его позовут, и быстро сказала в трубку:

— Леша, у нас возникли неожиданные осложнения. Тебе необходимо на несколько дней уехать из Москвы. Давай через час встретимся на Кунцевской, я отвезу тебя к себе на дачу и по дороге все объясню.

— На несколько дней? — переспросил Леша. — А что я скажу начальству?

— Ну, скажи, например, что приболел.

— Но я же здоров!

— Черт! Ты уверен?

— Уверен.

— Неужели ты не чувствуешь хотя бы легкого недомогания? Подумай как следует. Может, у тебя ноет зуб или покалывает в боку?

— Нет, — выдал Леша после долгого молчания. — Ничего нигде не ноет и не покалывает.

— Тогда скажи, что родителям может понадобиться твоя помощь в уборке урожая.

— Какой урожай? Ноябрь на дворе.

— Ну, в подготовке к следующему сезону.

— Они уже подготовились.

— Ну, Лешенька! — взмолилась я. — Придумай что-нибудь. Одно-единственное маленькое дело, которое требует твоего недолгого отсутствия.

— Не могу, — отрезал он.

Надо сказать, что с Лешей меня связывают самые сердечные отношения. Мы с ним никогда не ругаемся и уважаем даже самые нелепые причуды друг друга. Из всей нашей компании я единственная ни разу не позволила себе съязвить по поводу его педантичности, непостижимого пристрастия к изучению всевозможных справочников, путеводителей и расписаний, а также поразительной нечуткости. Даже его неумение врать всегда воспринимала как данность, пусть неприятную, но вполне терпимую. Однако в эту минуту я была весьма близка к тому, чтобы заорать на него.

— Леша, я когда-нибудь донимала тебя по пустякам?

— Нет, — признал он по размышлении.

— Дело очень серьезное. Напряги всю свою волю и постарайся убедить начальство в необходимости своего отъезда.

— Не могу, — повторил он, как попугай.

Я испустила протяжный стон и вцепилась себе в волосы. Если мне не удастся вытащить этого правдолюбца из Москвы, капитан Селезнев в два счета расстроит мой замысел и устроит нам настоящий ад. Не говоря уж о том, что Машенька… нет, об этом лучше не думать. Я чуть было не пустила слезу, но тут меня осенило.

— Леша, а что будет, если ты смоешься без предупреждения? Тебя уволят?

— Не знаю… Нет, вряд ли. У нас сейчас полотдела приходит на работу раз в неделю.