Эдвард Радзинский - Дочь Ленина. Взгляд на историю… (сборник)

• Название: Дочь Ленина. Взгляд на историю… (сборник)
• Автор: Эдвард Радзинский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-102419-2

Новинка от Эдварда Радзинского! Блистательная книга знаменитого драматурга и писателя в жанре «новой прозы или диалогов». Повести-пьесы объединены одной общей темой – взглядом на историю глазами женщины. Яркие характеры героинь не тускнеют со временем. Они все живут ради любви: императрица, возлюбленная революционера и веселая девчонка из 90-х. Невероятно остроумный взгляд на историю из разных эпох не оставит равнодушными поклонников бестселлера «Я стою у ресторана…»

---

Площадь перед театром. На площади – толпа.

САНСОН. Герцогиня повела меня на премьеру. Экипажи стояли вдоль Сены, и тысячная толпа заполняла площадь… Была порядочная давка, и лакей прокладывал нам дорогу… В толпе зевак я увидел забавную троицу. Я и прежде часто видел их вместе в Люксембургском саду… Они жили, видимо, поблизости – в Латинском квартале.

Появляются двое молодых людей и красотка-девушка.

Один из них нежно ее обнимает.

САНСОН. Девушка – невеста вот этого остроносого уродца. Его зовут, как я узнал потом, Камиль Демулен. С ними всегда гуляет этот малорослый молодой человек с узким лбом и поразительно упрямым подбородком. Он обожает голубые фраки, и у него привычка чрезмерно пудрить волосы. Так что когда он снимает шляпу, над ним поднимается белый нимб. Готов поклясться, малорослый тайно влюблен в девицу, но вряд ли позволил себе хоть что-то. Он из тех онанистов, которые умрут, но не отважатся объясниться с любимой женщиной. Его имя – Максимилиан Робеспьер… В тот день им не хватило билетов – «Одеон» был набит знатью…

Троица остается стоять в толпе.

Мимо них слуга проводит в театр герцогиню и Сансона.

Театр «Одеон». На сцене – Фигаро.

ФИГАРО. «Вы дали себе труд родиться, только и всего…» (Рев и овация зала.) «… С умом, и вдруг – продвинуться? Да что вы, шутить что ли изволите, ваше сиятельство? Раболепная посредственность – вот кто всего добивается!» (Овация.) «…Все вокруг меня хапали, а честности требовали от меня одного!» (Все тот же рев восторга.)

САНСОН. И принцы крови, и главные подруги королевы – герцогиня де Ламбаль, герцогиня де Шиме, госпожа Полиньяк, моя герцогиня де Грамон и все прочие красавицы заходились в овациях…

ФИГАРО. «… За мной опустился подъемный мост тюремного замка, а затем, у входа в этот замок, меня оставили надежда и свобода. Как бы мне хотелось, чтобы когда-нибудь в моих руках очутился один из этих временщиков, которые так легко подписывают самые беспощадные приговоры…» (Овация.)

САНСОН. Кто мог тогда предположить, что очень скоро Фигаро погонит всю эту рукоплещущую, разряженную толпу ко мне на эшафот… Лишь один человек это знал.

Дворец герцогини де Грамон. Сансон и герцогиня де Грамон.

ГЕРЦОГИНЯ. Завтра вы сопровождаете меня к кардиналу де Рогану. Этот отменнейший болван очень красив! И, как бывает нынче с принцами церкви, не отстает от принцев крови… В его дворце мы продолжим ваше образование. Там есть несколько комнат, где выпуклые фигуры на стенах демонстрируют все виды наслаждений. И приглашенные дамы в лорнет изучают их… прежде чем разойтись по спальням для повторения картин… Так что не удивляйтесь, мой друг, если мне придется вас покинуть… вместе с хозяином. Надеюсь, вы уже не хотите задать надоевший вопрос?

САНСОН. Уже нет.

ГЕРЦОГИНЯ. Браво! Наконец-то не вижу простонародного ужаса в ваших глазах. И еще: не удивляйтесь – за ужином мы все сидим… нагие. Но дамы из общества – в масках, а шлюхи – без. Это справедливо. Как говорит кардинал: «Дамы из общества обязаны сохранять элегантность в неприличии и чувство достоинства в разврате». Он все-таки у нас Высокопреосвященство и, следовательно, моралист…

Дворец кардинала де Рогана.

САНСОН. Но, к ее разочарованию, все было иначе.

ГЕРЦОГИНЯ. Какая скука! Оказалось, сегодня у кардинала собирается философский кружок, столь модный нынче в Париже. Несколько очень умных аристократов, несколько очень красивых и пугающе умных дам… Что делать, в наш век господства философов нам, красивым женщинам, приходится быть еще и умными… (вздохнув) если мы хотим быть модными. Так что не удивляйтесь моим рассуждениям о Спинозе… Ибо приглашен Казот, наш философ, таинственный масон и блистательный рассказчик… (Застенчиво.) Излишне говорить, что и с ним…

Появляется толстенький улыбчивый человек – Казот.

САНСОН. Надо сказать, что вечер и вправду протекал крайне скучно… И этот Казот, вопреки рекомендации, никого не развлекал. Весь вечер он пребывал в каком-то тоскливом молчании.

ГЕРЦОГИНЯ. Мой дорогой Казот, я вас не узнаю!

КАЗОТ. Простите, герцогиня, некий сумрак овладел мной. Но я с наслаждением слушаю умные разговоры вокруг.

САНСОН… Разговоры были вольные. Кто-то под общий хохот смело цитировал стихи: «И кишками последнего попа сдавим шею последнего короля». Сыпались анекдоты о глупом короле… Особенно веселился Мальзерб – самый либеральный из министров…

МАЛЬЗЕРБ. Ах, друзья мои! Как бы я хотел быть сейчас молодым… Только вы, молодежь, увидите будущую революцию. Предсказанное нашими философами счастливое царство Разума. Нам, старикам, до этого не дожить…

КАЗОТ (вдруг поднимается и монотонно, без выражения, будто сомнамбула). Да нет, господа, вы все доживете до этой революции, о которой так мечтаете. (Все замолкают.) Но знаете ли вы, что произойдет с вами после революции? Это случится уже в царстве Разума. И вот во имя Разума, во имя Свободы и Равенства вы, господин Мальзерб… да и все, здесь сидящие… (долго молчит) отправитесь на эшафот… (Движение в зале. Казот будто разглядывает нечто.) Но какой странный эшафот вас встретит… На нем – удивительное сооружение… Топор, висящий между двумя балками…

МАЛЬЗЕРБ (пытаясь шутить). Вы хотите сказать, что нашу Францию после Революции завоюют могущественные варвары?

КАЗОТ. Нет-нет, сударь, варвары тут не при чем. Люди, которые отправят вас на смерть, будут такими же поклонниками философии, как и вы. Они будут произносить те же речи о Разуме и цитировать те же стихи Дидро… При этом убивать! Бессчетно убивать!

ГЕРЦОГИНЯ (пытаясь прервать испуганное молчание). Ах, мои милые мужчины… Вы все помешаны на политике! Насколько мы, дамы, счастливее вас. К политике мы непричастны, ни за что не отвечаем, таков наш пол. И потому…

КАЗОТ (резко прерывает). Ваш пол, сударыня, не сможет послужить вам защитой. И вас, герцогиня, постигнет та же участь – эшафот!

ГЕРЦОГИНЯ. Да послушайте, господин Казот, что вы такое проповедуете? Что же это будет? Конец света, что ли?

КАЗОТ. Этого я не знаю. Но знаю: вас, герцогиня, со связанными руками повезут на плаху. И вместе с герцогиней – вы, сударыня… и вы… и вы… (Тычет рукой в толпу.)

ГЕРЦОГИНЯ (всё пытаясь обратить слова Казота в шутку). Не многовато ли нас, месье? Как же мы поместимся в одной карете?

КАЗОТ. Карета? (По-прежнему будто разглядывает невидимую картину.) Никакой кареты, сударыня! Тюремная телега везет вас на смерть… Впрочем, и более высокопоставленные дамы поедут на эшафот в такой же позорной повозке – с руками, связанными за спиной.

ГЕРЦОГИНЯ (иронически, но голос ее дрожит). Уж не принцессы ли крови?

КАЗОТ. Более высокопоставленные… Потому что в карете на казнь поедет только один.

ГЕРЦОГИНЯ. И кто же сей счастливый смертный?

КАЗОТ (хрипло). Король Франции.

Раздается общий ропот. Вмешивается Мальзерб.

МАЛЬЗЕРБ. Дорогой мой, вы слишком далеко зашли в этой мрачной шутке. Вы рискуете поставить в опасное положение наше общество и самого себя.

КАЗОТ (будто приходя в себя). Вы правы… Я хочу откланяться, господа.

ГЕРЦОГИНЯ. Нет, господин мрачный пророк, вы нам предсказали всякие ужасы. Что же умолчали о себе?

КАЗОТ. Я могу ответить только словами иудея Иосифа Флавия, описывающего осаду Иерусалима: «Горе Сиону! Горе и мне!» Я вижу себя на том же эшафоте, сударыня!

Казот учтиво кланяется и уходит.

САНСОН. По-моему, она была возбуждена… кровью. И все опять случилось. Это было время любовной гласности. Около ее дворца постелили солому, говорившую: «Сегодня ночью тут нужен особенный покой». Как положено, она пригласила подруг – навестить ее утром. И, глядя на темные круги вокруг глаз хозяйки, согласно правилам галантности, они обязаны были говорить восхищенно: «Как вы утомлены!»…

Но все произошло иначе.

Герцогиня и Сансон.

Она кладет ногу на маленький стульчик и слегка откидывается в кресле.

ГЕРЦОГИНЯ. Говорите же, мой друг. Я должна испытать ваше красноречие… перед…

САНСОН. Ваша крохотная ножка покоится на маленьком стульчике. И красота маленькой ступни обещает восхитительные колени…

ГЕРЦОГИНЯ. Банально, но сойдет. Разрешаю проверить ваши смелые предположения… Делитесь же впечатлениями, друг мой.

САНСОН. О, колени – последняя станция, где прощаются с дружбой. Здесь начинается любовь…

ГЕРЦОГИНЯ. Пошловато, но, судя по происхождению, которое вы упорно скрываете, это предел. Итак, вы удостоены галантного отличия – поцелуя… чуть выше колена. (Он прижимается губами.) Далее!

САНСОН. Строка поэта: «Белая шея чиста, как алебастр… Пышная грудь возбуждает желания… и жадно хотят припасть к ней уста».

ГЕРЦОГИНЯ. Я хорошо воспитана. Я готова обнажить грудь… для дружеского поцелуя… и заодно… (Он помогает ей снять великолепное платье.) Уверена, что одежду выдумал какой-то горбатый карлик, чтобы скрыть свое тело… (Декламирует.) «Бесстыдно белеет рубашка, украшенная серебром и кружевом… а внизу раскинулась холмистая долина Амура». Ну, помогите же несчастной избавиться от оплота добродетели… (В темноте.) Неплохо… совсем неплохо. Но кто вы? Кто вы, черт возьми? Я вас отчего-то боюсь… Когда рассказывали про эшафот… как хищно горели ваши глаза!