Кэтрин Кингсли - Небеса любви

• Название: Небеса любви
• Автор: Кэтрин Кингсли
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-094822-2

Молодой француз Паскаль Ламартин, сирота, воспитанный английским аристократом, был, без сомнения, обаятельнейшим и добрейшим человеком. Обожаемый всеми, сам он не знал любви… пока в его жизнь не ворвалась юная Элизабет Боуз, несчастная дочь богатого жестокого негодяя.

Паскаль спас Элизабет из когтей этого чудовища, женившись на ней. Но брак, на который он решился из сострадания, стал для него и спасенной девушки лишь первым шагом на пути к чуду под названием «истинная любовь»…

---

– Я думаю, что должен сообщить тебе следующее, сын мой… Так вот, Монкрифф кое-что говорил мне о своей дочери, но он отнюдь не хвалил ее.

– Что ж, ничего удивительного, – пробурчал Паскаль.

– Герцог Монкрифф – человек настойчивый и властный, – продолжал аббат, – а Элизабет всегда восставала против его воли. Между ними никогда не было мира, хотя я не уверен, что герцог избрал верную тактику, воспитывая свою дочь. Как бы то ни было, герцог прекрасно знает, что его дочери свойственны импульсивные необдуманные поступки. Не думаю, что он осудит тебя, И, вероятно, он должен принять во внимание твой дар целителя, о котором я упомянул в письме.

Паскаль с тревогой взглянул на аббата.

– Но Падре, ведь я…

Дом Бенетард вскинул руку, призывая собеседника помолчать.

– Сын мой, нет ничего предосудительного в том, что человек с медицинской подготовкой стал осматривать упавшую со стены женщину.

Паскаль с облегчением выдохнул, а Дом Бенетард между тем продолжил:

– Конечно, необходимо принять во внимание и иные факторы, однако же… Что бы ни решил Монкрифф, я знаю, что могу тебе доверять. Ты поступишь в соответствии с его желаниями.

Паскаль смиренно опустил голову, хотя внутри у него все кипело. Ох, с какой бы радостью он запустил бы сейчас чем-нибудь тяжелым в стену!

– Я покоряюсь вашей воле, падре. Я бы никогда не простил себе, если бы по моей вине пострадала ваша репутация или репутация аббатства Святого Кристофа.

– Я знаю, что ты никогда бы не нанес вреда репутации аббатства, сын мой, но, как я уже говорил тебе вчера вечером, дело скорее не в боязни запятнать нашу репутацию, а в том, чтобы помочь тебе найти свой путь в жизни. Тебе уже почти тридцать. Пора тебе узнать, что приготовил для тебя Господь.

– О падре!.. – в отчаянии воскликнул Паскаль, окончательно утратив контроль над собой. – Падре, если бы я раньше знал, где Господь уготовил для меня место, то давно бы уже пришел сюда! Что ж, по крайней мере, здесь я обрел душевный покой… – добавил он со вздохом.

– Это хорошо, – кивнул аббат. – Но для тебя было бы ошибкой остаться у нас навсегда, если монашество и аскеза не являются твоим истинным призванием. Иди, сын мой, и найди тот путь, что уготован для тебя нашим Создателем. Иди туда, где твое истинное место.

Спустя несколько минут, борясь с горечью и гневом, Паскаль в сопровождении Жульена вышел из арочных ворот монастыря. Сердце его заныло, и он, опустив заплечный мешок на землю, остановился, чтобы в последний раз взглянуть на возведенное из золотистого камня аббатство, залитое мягким утренним светом. Жульен терпеливо ждал, понимая, что его спутнику необходимо запомнить эту картину во всех подробностях, чтобы этот дорогой его сердцу образ согревал ему душу на протяжении всех тех лет, что он проведет вдали от этих мест.

«Иди туда, где твое истинное место», – сказал аббат. Однако такого места на земле могло и не оказаться. До сих пор он жил неприкаянным, и у него было ужасное чувство, что так ему на роду написано. Но каким бы растерянным и потерянным ни чувствовал себя Паскаль, одно он твердо знал: его место в жизни – вовсе не рядом с леди Элизабет Боуз.

Подхватив свой заплечный мешок, Паскаль молча кивнул Жульену в знак того, что готов продолжить путь, – и пошел прочь от монастыря.

Глава 3

– Отправляемся с утренним отливом, – сообщил Паскаль, стоявший в дверях гостиничного номера, в одной из комнат которого Лили ужинала в одиночестве (она принимала пищу исключительно в одиночестве на протяжении двух невероятно долгих дней пути из Монтебона в Кале).

Брат Жульен стоял за спиной Паскаля. Капюшон его, как всегда, был опущен, а кисти рук таились в длинных рукавах монашеского одеяния. Выглядел он, по мнению Лили, так, словно ждал, что в любой момент из угла ее номера на него прыгнет сам дьявол. Брат Жульен следовал за Паскалем словно тень, и тот ни шагу не мог ступить без него; они и ели вместе, и гуляли вместе, и даже спали в одной комнате. Зачем Жульена отправили их сопровождать – это для Лили оставалось загадкой. Как щуплый монах мог защитить девушку от Паскаля Ламартина, если до смерти ее боялся?

Брат Жульен никогда не смотрел ей в глаза. И никогда с ней не заговаривал. То есть вел себя так, словно вообще ее не видел. Паскаль Ламартин вел себя примерно так же – говорил с ней только в случае крайней необходимости, – и поэтому путешествие проходило в тягостном молчании, отчего казалось еще более утомительным и долгим. Конечно, Лили не очень-то хотела общаться со своими спутниками, но ей не нравилось, что ее демонстративно игнорировали, и она была необычайно раздосадована таким к себе отношением.

– Вы меня слышали, леди Элизабет? Повторяю, мы отплываем ранним утром, – проговорил Паскаль.

Лили подождала немного, затем наконец подняла глаза и пробурчала:

– Я прекрасно вас слышала. Мы отплываем с первым отливом. Однако же… Если вам нравится разыгрывать из себя немого, то почему бы мне не притвориться глухой?

Ламартин не счел нужным отвечать, однако смотрел на нее так, словно видел насквозь, и этот его взгляд заставлял ее испытывать страх и стыд. Лили начинала думать, что в ее теле живет некое незнакомое ей существо, причем – весьма неприятное.

Но она и не хотела ему нравиться! Она хотела, чтобы Паскаль ее презирал, хотела, чтобы он исчез из ее жизни. И Лили знала, как играть в эту игру, она успешно играла в нее, распугивая всех жалких ухажеров, которых подсовывал ей папаша вот уже несколько лет.

– Что-нибудь еще? – с холодной надменностью поинтересовалась Лили.

– Нет. Но будьте готовы к отплытию ранним утром. И подготовьте себя к тому, что мы будем плыть до самого Сазерби-Парк, не сходя на берег. Останавливаться нигде не будем. Нам необходимо все решить как можно скорее – этого требует аббат.

– И мне тоже хочется, чтобы все решилось как можно скорее! Я уверена, мой отец вышвырнет вас вон! И мне больше никогда не придется на вас смотреть!

Темные глаза Паскаля на миг вспыхнули гневом, и Лили испытала глубокое удовлетворение – она все-таки смогла вывести из себя этого невозмутимого человека.

– Верно, вам не придется на меня смотреть, – ответил он. – Потому что ваш отец немедленно поместит вас в сумасшедший дом, когда узнает, что вы полезли на стену, чтобы подглядывать за монахами.

– А я думаю, что он упечет вас в тюрьму!

– Тюремная камера или келья – какая разница? – Паскаль пожал плечами. – Я привык к уединению.

– Вот и хорошо. И вообще, оставьте меня в покое! Я вполне могу добраться до дома самостоятельно, – заявила Лили.

Он окинул ее взглядом и проговорил:

– Поверьте, если бы я мог это сделать, то не медлил бы ни минуты. Но я дал слово Дому Бенетарду и его доверие не предам.

– То есть вы хотите сказать, что поступаете как порядочный и достойный человек? А вы хоть понимаете, что такое честь и достоинство? Ведь вы жалкий беспринципный лягушатник! Любитель девственниц! Лицемер и ханжа!

При этих словах брат Жульен тихо вскрикнул, но Паскаль и бровью не повел.

– Об этом не вам судить, леди Элизабет, – ответил он. – Давать оценку мне и моим поступкам будете не вы, а ваш отец.

– И суд его будет строгим, – заявила Лили. – Вам до конца дней придется сожалеть о том, что вы сделали.

Паскаль кивнул и с невозмутимым видом проговорил:

– Я могу лишь молиться о том, чтобы этого не случилось. Спокойной ночи, леди Элизабет. – Резко развернувшись, Ламартин стремительно удалился. Следом за ним затрусил брат Жульен.

Лили тяжело вздохнула. Она вдруг почувствовала, что ужасно устала. И ей следовало хорошенько отдохнуть, чтобы не наделать завтра глупостей. Аппетит у Лили пропал, и она, отодвинув тарелку с утиной грудкой, поднялась из-за стола и направилась в спальню.

Паскаль со вздохом обхватил руками голову. Минуту спустя устремил взгляд на бесконечное волнующееся море – словно созерцание стихии могло как-то успокоить его. Ветер насквозь продувал плащ, но он не чувствовал холода – холод иного рода сделал его совершенно бесчувственным.

Уже три дня все его силы уходили на то, чтобы сохранять самообладание. Всякий раз при взгляде на Элизабет Боуз ему хотелось схватить ее за горло и душить до тех пор, пока ее пухлые розовые губы не посинеют, а серовато-зеленые глаза не вылезут из орбит. Вообще-то Паскалю прежде крайне редко приходили в голову подобные мысли, и он отдавал себе отчет в том, что так думать дурно, но сейчас ему было на все наплевать, и он нисколько не стыдился своих дум. И вообще, в последнее время он был сам на себя не похож. К тому же его постоянно преследовало ощущение, что он – не более чем пешка в чьей-то игре…

Паскаль вдруг вспомнил о книге – одной из тех, что лежали в его вещевом мешке. Это был трактат древнегреческого врача, фармаколога и натуралиста Педания Диоскорида под названием «О лекарственных веществах». Отец ботаники и фармакологии, живший более двух тысяч лет назад, оставил для потомков подробнейший список рецептов – как лекарств растительного происхождения, так и смертельных ядов.