Евгений Клюев - Книга теней. Роман-бумеранг

• Название: Книга теней. Роман-бумеранг
• Автор: Евгений Клюев
• Издательство: "Приор"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-7990-0627-5

Сначала создается впечатление, что автор "Книги Теней" просто морочит читателю голову. По мере чтения это впечатление крепнет... пока читатель в конце концов не понимает, что ему и в самом деле просто морочат голову. Правда, к данному моменту голова заморочена уже настолько, что читатель перестает обращать на это внимание и начинает обращать внимание на другое.

"Книге теней" суждено было пролежать в папке больше десяти лет. Впервые ее напечатал питерский журнал "Постскриптум" в 1996 году, после чего роман выдвинули на премию Букера. Кто-то находит в этой книге дух "Мастера и Маргариты", кто-то - дух "Альтиста Данилова". Так это или не так, судить Вам. Но "Книга Теней", несомненно, перекликается с ними в одном - в искусстве завораживать. "Знаки, знаки... <...> - говорит один из героев книги, - Подлинные знаки - вот чего мы напрочь не умеем воспринимать." И мы оглядываемся вместе с героями и ищем эти знаки, которые посылает нам судьба. Самое интересное, что находим.

Еще у этой книги есть удивительная особенность: в какой бы момент Вы ее не открыли, на любой странице, Вы всегда найдете те слова, которые Вам нужны - именно здесь и сейчас.

---

- Весьма и весьма сожалею, - развел руками (насколько позволяли шпиц и целлофановый пакетик) Станислав Леопольдович. - В гости я могу пригласить Вас только сегодня, потому что завтра утром я очень далеко уезжаю, в Хабаровск. И вернусь оттуда… если вернусь, а в моем возрасте уже позволительно делать такие оговорки, да… вернусь тогда, когда Ваш роман, наверное, будет уже закончен. Но у Вас ведь не слишком длинный роман?

- Надеюсь, что не слишком, - охотно согласился автор.

- Видите ли, у меня в Хабаровске правнук родился. А у Вашего героя тоже родился правнук?

- Увы, - отвечал автор, - у моего героя правнук не родился. И думаю, что вряд ли родится. Дело в том, что мой герой совсем одинокий, страшно одинокий человек. И давно уже, я затрудняюсь даже сказать сколько, никого у него нет.

- Грустно. А Вы не хотите подарить ему правнука? Тогда он, может быть, не будет так одинок.

- Ему нельзя подарить правнука, - загадочно произнес автор.

- Ну что ж… нельзя значит нельзя, - просто сказал Станислав Леопольдович, оттащил шпица от оброненного кем-то носового-платка-в-аленький-цветочек и поднял глаза на автора: - Ну так как же, пойдемте ко мне в гости?

Автор не пошел в гости к Станиславу Леопольдовичу - стыдно вспомнить, из чистого суеверия. Ситуация и без того уже грозила повториться один к одному. О, все в жизни можно повторить, да не все нужно. Кроме того, автор ведь знал, как будут развиваться события. Тем более что назавтра Станислав Леопольдович все равно уезжал - и, наверное, навсегда - к новорожденному правнуку в страшно-сказать-Хабаровск. А Хабаровск - это очень далеко.

- Очень далеко, - откликнулся Станислав Леопольдович почти уже из Хабаровска и оттуда же вдруг добавил: - Если Вы думаете, что я не одинок, то… то не думайте так.

- Не буду, - принял предложение автор. - Будь Вы не одиноки, Вы не поехали бы в Хабаровск. Но все к лучшему: Вы приедете в Хабаровск - и больше не будете так одиноки.

- Это правда, - улыбнулся Станислав Леопольдович. - Надеюсь также, что когда-нибудь перестанет быть одиноким и Ваш герой, а?

Тут автор уже просто рассмеялся - не слишком, правда, весело, но все-таки…

- Не сомневайтесь в этом, Станислав Леопольдович: мой герой уже сейчас перестает быть одиноким, как я заметил.

- Прекрасно, прекрасно. Одиночество - замечательная штука, но только пока человек молод. А в старости это невыносимо. Вы уж помогите ему чем можете, Вашему герою: перестать быть одиноким, когда тебе уже за шестьдесят, - задача не из простых. Ну что ж… Вы идите тогда, а то мы с Вами друг к другу привыкнем.

- До свиданья, - произнес автор решительно.

- До свиданья, - решительно произнес и Станислав Леопольдович, а беленький шпиц решительно помахал хвостом.

И все они нерешительно начали расходиться, и все обернулись напоследок.

- Вы пишите только Ваш роман… не бросайте их, героев своих, нельзя теперь.

- Знаете, Вы действительно невероятно похожи на Станислава Леопольдовича!

- А я и есть Станислав Леопольдович. - И хороший-хороший смех.

А потом повалил такой снег, что, когда окончательно распрощавшийся и уходящий все дальше автор обернулся, никого не было на бульваре, кроме снега, снега, снега.

Вот как бывает, дорогие мои, а вы говорите! Так что Петр абсолютно прав, размышляя о полезной роли случайностей. И, конечно, по всем добрым законам, должен он встретиться со Станиславом Леопольдовичем хотя бы еще раз - и автор как-нибудь постарается это устроить. А пока пусть он дойдет наконец до библиотеки Ленина; пусть даже бездарно просидит там допоздна, не заказывая книг и ни разу не спустившись в буфет, пусть в довершение всего потеряет контрольный листок и будет до десяти разыскивать его на пути между началом лестницы и своим столом в третьем зале, чтобы в конце концов обнаружить пропажу под прозрачной пленкой пачки сигарет, - стало быть, пусть произойдет все это, лишь бы Петр успел бросить один случайный взгляд сначала на прекрасную черную шаль с японскими цветами, а потом на большую пеструю этикетку, шлепающую по попе немыслимо красивую девушку с вороной над головой: бросить взгляд из вагона, в котором ему самому предстоит проехать только на одну станцию дальше - до "Сокола". Не померещилось ли ему все это, спросит он себя и упрямо решит, что нет, не померещилось и что шаль с этикеткой, а также ворона над головой были предназначены именно для него.

Значит, вот каким образом обстояли дела. И ничего не обещал завтрашний день - пустой-каникулярный-день… Уже неделю назад Петр сдал все положенные экзамены за первый семестр пятого курса филологического факультета МГУ (он учился на отделении романо-германской филологии) и должен был теперь приступить к оформлению диплома, однако не приступил, поскольку внезапно понял, что все это вообще не его дело… да и "оформлять" было фактически нечего: как-то не написался диплом.

И плавало в тумане будущее, в котором ему не хотелось быть никем: как в детстве, когда его спрашивали: - Кем-ты-станешь-когда-вырастешь? - и он отвечал: - Никем. Так оно, по-видимому, и случится. Немецкоговорящее Никто. Правда, хорошонемецкоговорящее. Даже, пожалуй, оченьхорошонемецкоговорящее. Но ведь было бы с кем говорить!

Дурацкое время - время-для-завершения-дипломного-проекта. Одно утешает - дают пропуск в Ленинку. Когда еще доведется! И Петр ходит в Ленинку чуть не каждый день - низачем, между прочим, ходит. Слоняется по этажам, листает книги в подсобном фонде, чтобы не заказывать из книгохранилища: как-то это уж слишком основательно… Перебирает журналы в зале периодики, скучает в ЦСБ - маленькой полутемной комнатенке со словарями и справочниками вдоль стен: выдумывает себе разные проблемы и тут же решает их, обратившись-к-справочной-литературе. Торчит в курилке, невнимательно прислушиваясь к разговорам неопрятных седобородых библиофилов: есть в Ленинке два таких совершенно одинаковых старика-завсегдатая, у которых одна-но-пламенная-страсть - рассуждать о том, что пишут в книгах. Два выцветших табачных деда, по которым, должно быть, психиатрия плачет. Они так подробно знают все, что Петра от этого даже подташнивает…

А в общем, нормальное времяпрепровождение - ничуть не хуже любого другого. И кофе желтого цвета в буфете - жидкий, как хорошая акварель, и неизменные полпачки-вафель-пожалуйста (для тех, кто не знает: пачку вафель разрезают пополам большим ножом, поскольку распаковывать пачки и продавать вафли по отдельности почему-то буфетчицам неудобно), и сваренные накануне яйца - всегда только холодные… эдакие земноводные яйца, омерзительные; и намертво приклеенные к фольге оплывшие сырки, именуемые плавлеными, которые едят с руки или с куска хлеба; и одинаковые на вкус шоколадные конфеты, покупаемые поштучно, с названиями полевых цветов; и липкие даже сквозь фантик леденцы-на-сдачу, главная хитрость в употреблении которых - не положить в карман… И вечная, скучная, как телепрограмма, очередь за-всеми-этими-делами - очередь, состоящая всегда из одних и тех же людей, которые упрямо остаются незнакомыми, и длящаяся годами, годами, столетиями… Библиотечная жизнь.

И такое заунывное явление, как ка-та-лог. Петр перебирает карточки. Не для того, чтобы заказывать книги, - упаси боже!.. Публичная библиотека - среда, где удобнее всего воспитывать библиофобов: обилие карточек в каталожных ящичках неизменно раздражает несоизмеримостью с масштабами человеческой жизни - читай, что называется, не читай… конец один.

Между тем в странную область забрел нынче Петр, наугад вытащив один из ящичков в каталоге ЦСБ, - в весьма и весьма странную область, именуемую "Руководства разные". Под этим названием сосредоточены были книги, предполагавшие обращение к таким материям, о которых Петр и не думал никогда, поскольку вообще не догадывался об их существовании. Сами посудите: "Руководство по изучению пекулярных звезд", "Руководство по исследованию архианнелидов", "Руководство по наблюдению за ревертазами при переносе генетической информации", "Руководство по нахождению спикул в солнечной хромосфере", "Руководство по определению тиксотропии дисперсных систем… дальше, дальше… Петр перебирает карточки… "Руководство по ориентации в Элизиуме", "Руководство по распознанию…" минутку, минутку… Петр вернулся на одну карточку назад: что-то там задело взгляд его, кольнуло краешек глаза - и это было (Петр перечитывал карточку: РУКОВОДСТВО ПО ОРИЕНТАЦИИ В ЭЛИЗИУМЕ. S.L., S.A. - 284 с.), это было… вот оно: S.L.! Две буквы, так прочно засевшие в нем, что, казалось, никогда уже не забудет он: "Память тренируйте, голубчик. Это вам на метро. С.Л." С.Л. - S.L. На сей раз, правда, латинскими буквами. А впрочем, и само название "Руководства" записано в карточке по-немецки. Петр сразу не заметил этого. Привкус мяты во рту. Да нет же, конечно, при чем тут "С.Л." из записки! Это совсем разные С.Л. Одно дело С.Л. и совсем другое дело S.L… А что там в названии? "Руководство по ориентации в Элизиуме"… Элизиум, Элизиум… Царство мертвых, что ли? Мрачно как!