Евгений Клюев - Книга теней. Роман-бумеранг

• Название: Книга теней. Роман-бумеранг
• Автор: Евгений Клюев
• Издательство: "Приор"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-7990-0627-5

Сначала создается впечатление, что автор "Книги Теней" просто морочит читателю голову. По мере чтения это впечатление крепнет... пока читатель в конце концов не понимает, что ему и в самом деле просто морочат голову. Правда, к данному моменту голова заморочена уже настолько, что читатель перестает обращать на это внимание и начинает обращать внимание на другое.

"Книге теней" суждено было пролежать в папке больше десяти лет. Впервые ее напечатал питерский журнал "Постскриптум" в 1996 году, после чего роман выдвинули на премию Букера. Кто-то находит в этой книге дух "Мастера и Маргариты", кто-то - дух "Альтиста Данилова". Так это или не так, судить Вам. Но "Книга Теней", несомненно, перекликается с ними в одном - в искусстве завораживать. "Знаки, знаки... <...> - говорит один из героев книги, - Подлинные знаки - вот чего мы напрочь не умеем воспринимать." И мы оглядываемся вместе с героями и ищем эти знаки, которые посылает нам судьба. Самое интересное, что находим.

Еще у этой книги есть удивительная особенность: в какой бы момент Вы ее не открыли, на любой странице, Вы всегда найдете те слова, которые Вам нужны - именно здесь и сейчас.

---

Да, дорогие мои, строги законы Атлантиды… И даже имеют, как это ни странно, обратную силу.

Приговор приводили в исполнение через час. Не только подавленные, выбитые-из-привычной-колеи тени Атлантиды, но и некоторые тени Элизиума, узнавшие сюда дорогу (а в последнее время таких становилось все больше), собрались на тени-площади, отдавая себе отчет в том, что впервые за всю историю Атлантиды будет сейчас совершена страшная несправедливость… В обвинительном заключении сказано: независимо-от-побудительных-мотивов-соответствующего-противоправного-действия. А между тем в мотивах-то все и дело!

- Мы казним сегодня лучшего из нас, - прошелестела над тенью-площади какая-то тень, и в небывалой тишине тень-голоса прозвучала тенью-выстрела.

Тени женщин и мужчин стояли, скорбно опустив тени-голов. Тени-голов поднялись, когда через тень-площади из тени-администрати-вного-здания повели Тень Ученого…

Тень Ученого ступала широкими шагами, закинув тень-головы высоко к тени-неба и не разбирая тени-дороги. Атлантические тени почтительно расступались перед Гуманизмом и Мужеством, Добротою и Благородством. Они снимали с теней-голов тени-шапок-и-шляп, тени матерей протягивали тени детей к Тени Ученого - и та тенью-руки касалась их, как бы благословляя, а некоторые тени становились на колени и стояли так долго… Тень-площади все не кончалась - и шла Тень Ученого по тени-площади, и несла свою прошлую, настоящую и будущую жизнь на жертвенник Атлантиды - ах, мудрой страны, ах, безумной страны!

Процедура рассредоточения оказывалась совсем простой; поместить тень в тень-темной-камеры без тени-отверстия, без тени-какой-бы-то-ни-было-щели и плотно закрыть тень-камеры; потом зажечь внутри тени-камеры тень-пламени - только на одно мгновение: и когда откроется тень-камеры, тени-жертвы там уже не будет… Вот как просто! Самое страшное всегда происходит просто.

Тень Ученого подошла к тени-камеры, обернулась. Многомиллионная толпа теней не шевелилась, слившись в общую темную массу. Тени Судей стояли рядом с тенью-камеры: сняв тени-шляп, опустив тени-голов низко. Ничего не могли изменить даже они, ибо жизнь происходила по своим законам, по своим законам происходила и смерть…

А на Земле двенадцать человек (включая няньку Персефону, Аида Александровича и Рекрутова) к восьми часам по московскому времени уже давно сидели в темном подвале кафе "Зеленый дол". Все щели подвала были тщательно заткнуты накануне, маленькое оконце занавесили толстым одеялом. Ни один луч света не мог проникнуть в подвал - так что по причине полного отсутствия света ни у кого из двенадцати не было тени. Трудно сказать, куда направились эти тени из подвала: ведь ощущения тени нет у живых. Но каждый страстно мечтал, чтобы тень его полетела в сторону Атлантиды, хоть и готов был к тому, что никогда не узнает, как вела себя на Атлантиде предоставленная самой себе тень. На всякий случай никто не произносил ни слова.

Итак, Тень Ученого подошла к тени-камеры, обернулась. И в этот самый момент из первых рядов тени-толпы вышли двенадцать теней и подошли к Тени Ученого. Тень Ученого узнала почти всех.

- Я с Вами, магистр, - произнесла Тень Петра.

- И я, - подхватила Тень Эммы Ивановны.

А вслед за тем еще десять раз прозвучала коротенькая фраза из двух слов. В тринадцатый раз ее гортанно произнесла небольшая тень птицы.

- Что там такое? - тени Атлантиды поднимали тени-голов, становились на тени-носков, пытаясь понять заминку, случившуюся у тени-камеры.

А там Тени Судей пытались образумить двенадцать теней, слившихся с Тенью Ученого, чтобы вместе с ней войти в тень-камеры. Небольшая тень птицы венчала этот не слишком высокий монумент Преданности.

- Тени живых хотят, чтобы их рассредоточили вместе с Тенью Ученого, - зашелестело в толпе, и поползло сведение это - шелестами, шорохами, шепотами…

Вдруг из середины тени-толпы выбежала Тень Какого-то Студента. Она крикнула:

- И я с вами!

- Подождите меня! - откликнулась, пробираясь издалека, Тень Никому-не-знакомой Женщины.

- И меня! - это была Тень Художника.

- И меня! - это была Тень Аптекаря. Из тени-толпы к тени-камеры потянулась цепочка теней.

- Секунду, я тоже подхожу!

- И я тоже.

- Меня возьмите с собой!

- Погодите, отсюда трудно выбраться…

Как вода-из-шлюза, хлынула толпа-теней к тени-камеры. Тени смыкались плотно - в одну огромную… громадную… безграничную тучу! Закружились и примкнули к ней Тени Судей, не пожелавшие остаться в стороне. Толпа дышала, как один человек: братание… нет, больше - братство теней. Доселе незнакомые тени обнимались, пожимали друг другу тени-рук - и в общем гомоне то и дело выделялись тени-голосов: то одного, то другого, то нескольких сразу:

- Как ваше имя? Чья вы тень?

- Я Тень Альбера Марке, а вы?

- Я Тень Одной-девочки из Сан-Диего.

- Простите, вы, кажется, Тень Родена?

- Да…

- Я Тень Прачки. А вы - Тень Биолога? Очень рада, очень!

- А вот Тень живого-человека! Как вас зовут на Земле?

- Меня зовут Святослав Рихтер… я сейчас сплю, но я с вами!

- Я Тень Лесника, здравствуйте.

- Я Тень Анны Маньяни…

И вот уже не слышно теней-голосов: все они слились в тень-общего-ликования, гигантскую… исполинскую тень! Совсем крохотной рядом с ними казалась тень метавшейся над тенями-голов и обезумевшей от счастья птицы…

Одиннадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят третьего года в восемь часов четыре минуты по московскому времени на Земле случилось солнечное затмение - солнечное затмение в честь победы Духа над Материей, Жизни над Смертью, Разума над Безумием…

Двенадцать человек с вороном, сидевшие в подвале одного из московских кафе в абсолютной тьме, ничего об этом не знали.

Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ На суде и В ХОРОВОДЕ

- Товарищи, - начала председатель товарищеского суда Сычикова 3.И., обращаясь к своим товарищам, - мы все собрались тут, чтобы обсудить и резко осудить антиобщественное поведение двух наших товарищей - заведующего отделением соматической психиатрии Медынского А.А. и врача Рекрутова С.С. В отделении чрезвычайное положение: никогда еще товарищескому суду не доводилось решать такого… я не боюсь этого слова, не-влезающего-ни-в-какие-рамки вопроса.

- Простите, можно уточнить: какого именно слова Вы не боитесь? - немедля встрял Аид Александрович.

- Я не боюсь вышесказанного слова, - заправски отчиталась председатель-Сычикова-З.И. - Прошу меня больше не перебивать!

- Если будет возможность, - пообещал Аид Александрович.

- Итак, - продолжала председатель-Сычикова-З.И., - не все, наверное, знают, для чего мы здесь…

- Вы уже говорили, для чего, - напомнил Аид Александрович.

- Не срывайте мне товарищеский суд, - приказала председатель-Сычикова-З.И., румяная вся. - Я вкратце расскажу о том, что случилось у нас в отделении.

- Можно выйти? - спросил Аид Александрович.

- То есть как это выйти? Куда выйти?

- Ну, я пока бы сходил… мне стыдно сказать, куда. Тем более, я знаю, что случилось у нас в отделении.

- Не один Вы знаете. - Председатель-Сычикова-З.И. вступилась за коллектив. - Все знают. Но сидят же! И вы сидите.

- И мне сидеть? - обособился Рекрутов.

- Конечно. Вы ведь не исключение!

- Не исключение, - согласился Рекрутов. - Я просто спросил, касается ли Ваше распоряжение и меня, как всех… Что, спросить нельзя?

- Хорошо, спрашивайте. - Председатель-Сычикова-З.И. начала ждать. И не дождалась. - Чего же Вы молчите?

- Спросил уже, - объяснил Рекрутов. - Вы даже уже ответили. Что ж сто раз одно и то же спрашивать?

- Так… я продолжаю. Меня вызывали кое-куда по-Вашему обоих вопросу… - Председатель-Сычикова-З.И. выразительно взглянула через потолок прямо в небо. - Просили разобраться и доложить.

- Докладывайте! - распорядился Аид Александрович.

- Сначала пусть разберется, - посоветовал Рекрутов и добавил: - Фиг она разберется: тут сам черт ногу сломит. - И неприятно хихикнул, мелко.

- Я просила бы соблюдать… - зашлась председатель-Сычикова-З.И. - И дать мне наконец рассказать подоплеку. Подоплека была такая: первого апреля все мы с глубоким прискорбием узнали, что Аид Александрович сошел с ума. Узнав об этом…

- Я тоже, между прочим, сошла с ума, - обиделась на невнимание нянька Персефона.

- Хорошо, после! Так вот… Узнав об этом, нас охватило большое волнение, потому что мы привыкли видеть в Аиде Александровиче не только заведующего отделением соматической психиатрии, но и человека.

- Когда это Вы успели привыкнуть? - не выдержал Аид Александрович.

- Поэтому, - не-обращая-внимания-на-происки, торопилась председатель-Сычикова-З.И.. - нас не могло оставить равнодушными это его помешательство, которое мы приняли глубоко к сердцу. Весь день первого апреля мы провели в искреннем волнении, многие из нас лишились сна и отдыха…