Василий Ключевский - Курс русской истории (Лекции LXII—LXXXVI)

• Название: Курс русской истории (Лекции LXII—LXXXVI)
• Автор: Василий Ключевский
• Жанр: История

Третья книга В.О. Ключевского содержит двадцать пять лекций (LXII—LXXXVI) крупнейшего труда русского историка.

---

Одной из плодотворнейших идей, какие начинают шевелиться в московских умах XVII в., было сознание коренного недостатка, которым страдала финансовая система Московского государства. Эта система, возвышая налоги по мере увеличения нужд казны, отягощала народный труд, не помогая ему стать более производительным. Мысль о предварительном подъеме производительных сил страны, как о необходимом условии обогащения казны, и легла в основу экономической политики Петра. Он поставил себе задачей вооружить народный труд лучшими техническими приемами и орудиями производства и ввести в народнохозяйственный оборот новые промыслы, обратив народный труд на разработку не тронутых еще богатств страны. Задав себе это дело, он затронул все отрасли народного хозяйства; не осталось, кажется, ни одного производства, даже самого мелкого, на которое Петр не обратил бы зоркого внимания: земледелия во всех его отраслях, скотоводства, коннозаводства, овцеводства, шелководства, садоводства, хмелеводства, виноделия, рыболовства и т.д. — всего коснулась его рука. Но более всего потратил он усилий на развитие обрабатывающей промышленности, мануфактур, особенно горного дела, как наиболее нужного для войска. Он не мог пройти мимо полезной работы, как бы скромна она ни была, чтобы не остановиться, не войти в подробности. Во французской деревушке он увидел священника, работавшего в садике; сейчас с расспросами и с практическим выводом для себя: буду понуждать своих ленивых деревенских попов к обработке садов и полей, чтобы они снискивали надежнейший хлеб и лучшую жизнь. Познакомившись с Западной Европой, Петр навсегда остался под обаянием ее промышленных успехов. Эта сторона западноевропейской культуры, кажется, всего более приковала к себе его внимание: фабрики и заводы главных промышленных центров Западной Европы — Амстердама, Лондона, Парижа он изучил особенно тщательно, записывая свои наблюдения. Он познакомился с Западной Европой, когда там в государственном и народном хозяйстве господствовала меркантильная система, основная мысль которой, как известно, состояла в том, что каждый народ для того, чтобы не беднеть, должен сам производить все, им потребляемое, не нуждаясь в помощи чужестранного труда, а чтобы богатеть, должен вывозить как можно больше и ввозить как можно меньше. Усвоив себе такой же взгляд по наблюдениям или самобытно, Петр старался завести дома всевозможные производства, не обращая внимания на то, во что обойдется их заведение. Его поклонник Посошков, кажется, верно истолковывал его мысль, говоря, что хотя в первые годы новое домашнее производство обойдется и дороже заморского, зато потом, упрочившись, окупится. Здесь Петр руководился двумя соображениями: 1) Россия не уступает другим странам, а превосходит их обилием разных природных богатств, еще не тронутых и даже не приведенных в известность; 2) разработку этих богатств должно вести само государство принудительными мерами. Оба эти соображения Петр не раз высказывал в своих указах. Так он писал: «Наше Российское государство пред многими иными землями преизобилует и потребными металлами и минералами благословенно есть, которые до нынешнего времени без всякого прилежания исканы». Завести новое полезное производство, шелковицу, виноградарство, отыскать нетронутую доходную статью и разработать ее, чтобы «божие благословение под землею втуне не оставалось», — это стало главным предметом народнохозяйственных забот Петра. Но в то же время это был крайне бережливый хозяин, зорким глазом вникавший во всякую хозяйственную мелочь: поощряя разработку нетронутых природных богатств страны, он дорожил ими, оборонял их от хищнических рук, от бесцельного истребления, особенно берег строевой лес, зная бестолковое отношение к нему русского народа, хлопотал об ископаемом топливе, торфе и каменном угле, думал о полезном употреблении вещей, которые бросали за негодностью, из обрубков и сучьев корабельного дерева предписывал делать оси и жечь поташ. Как эта мелочная бережливость напоминает великого князя московского Ивана III, который, посылая баранов на продовольствие иноземных послов в Москве, шкурки приказывал вернуть обратно! Для корабельного леса Петр стеснял даже непререкаемую по закону и набожному чувству волю русских покойников, любивших ложиться на вечный покой в цельных выдолбленных гробах, дубовых или сосновых. В инструкции 1723 г. обер-вальдмейстеру, лесному министру при Адмиралтейской коллегии, дозволялись цельные гробы только еловые, березовые и ольховые, а сосновые разрешались лишь сшивные из досок, и то указной меры; дубовые запрещались безусловно. Петр следил за всеми, будил дремлющие силы и очень мало рассчитывал на добровольную частную инициативу. При русской робости перед новым делом без правительственного принуждения Петр не надеялся добиться успеха в промышленности: «Хотя что добро и надобно, а новое дело, то наши люди без принуждения не сделают». Мануфактур-коллегии он предписывал вести дела с фабрикантами «не предложением одним, но и принуждением, и вспомогать наставлением, машинами и всякими способами», поддерживая промышленников-предпринимателей, чтобы, «видя ту государеву милость, всяких чинов и народов люди с вящей охотой и безопасно в компании вступали». Он сравнивал свой народ с детьми: без понуждения от учителя сами за азбуку не сядут и сперва досадуют, а как выучатся, благодарят. «Не все ль неволею сделано, — раздумчиво восклицает он в 1723 г., оглядываясь на свою с лишком тридцатилетнюю деятельность, — а уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел». Из наблюдений над порядками западноевропейской промышленности и из собственных соображений и опытов Петра вышел ряд мер, которые он прилагал к развитию русской промышленности. Вот краткий их перечень.

I. Вызов иностранных мастеров и фабрикантов

Вслед за Петром в 1698 г. в Россию наехала пестрая толпа всевозможных художников, мастеров и ремесленников, которых Петр за границей пригласил на свою службу; в одном Амстердаме он нанял до тысячи разных мастеров и ремесленников. Одной из главных обязанностей русских резидентов при иностранных дворах также был набор иноземных мастеров на русскую службу. В 1702 г. по Германии распубликован был манифест Петра, приглашавший в Россию иноземных капиталистов, фабрикантов и ремесленников на выгодных условиях. С тех пор начался усиленный прилив в Россию заграничного фабричного и ремесленного люда; иноземцы соблазнялись выгодными условиями, какие им предлагались, и точным исполнением данных обещаний со стороны русского правительства. Петр особенно дорожил французскими мастерами и ремесленниками, получившими громкую известность в Европе со времен Кольбера. Осматривая фабрики в Париже, Петр особенно пленился шпалерной гобеленовой и захотел основать такую же в Петербурге; в 1716 г. выписал четырех мастеров и во главе их знаменитого в свое время французского архитектора Леблона, «прямую диковину», как называл его сам Петр, дал ему в Петербурге казенную квартиру на три года и жалованья 5 тысяч рублей (около 40 тысяч рублей на наши деньги) с правом выехать через пять лет из России со всем имуществом беспошлинно. Шпалерную фабрику завели, но мастерам пришлось за неимением пригодной шерсти для выделки шерстяных шпалер сидеть без дела. Ни за кем из своих Петр не ухаживал так, как за заграничными мастерами: по инструкции Мануфактур-коллегии в случае, если иноземный мастер захочет выехать за границу до контрактного срока, производилось строгое расследование, не было ли ему какого стеснения, не обидел ли его кто-нибудь, и хотя бы он не выразил прямо недовольства, а только показал вид недовольного, предписывалось жестоко наказывать виновных. Такие выгоды давались иноземным мастерам и фабрикантам с одним непременным условием: «учить русских людей без всякой скрытности и прилежно».

II. Посылка русских людей за границу для обучения мастерством

В продолжение царствования Петра по всем главным промышленным городам Европы рассеяны были десятки русских учеников, за обучение которых Петр дорого платил иноземным мастерам. Как в военном деле русские матросы ездили учиться в Голландию, а оттуда плавали в Турцию, в обе Индии и в другие государства, по выражению князя Куракина, «по всему свету рассеяны были», так и в промышленной области русские люди по распоряжению правительства учились всюду за границей всевозможным искусствам и мастерствам, начиная с «филозофских и дохтурских наук» до печного мастерства и до искусства обивать комнаты и убирать кровати. Особенно заботило Петра обучение мануфактурам. Срочнонаемные иноземные мастера, обязывавшиеся обучать русских, делали это неохотно и небрежно и, отжив сроки, уезжали, оставляя «учеников без совершенства их науки», возбуждая подозрение, не дают ли они на то присяжного обязательства своим цехам на родине. Петр предписывал Мануфактур-коллегии посылать в чужие края склонных к мануфактурному обучению молодых людей, обещая им казенное содержание за границей и привилегии их фамилиям в меру их успехов.