Татьяна Шарпарь - Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь

• Название: Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь
• Автор: Татьяна Шарпарь
• Жанр: Детектив

Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.

---

– Хороший телохранитель – в машине сидит.

– Не ворчите, Алексей Николаевич, лучше скажите, во сколько вас ждать.

– Как договорились, четверть седьмого.

Разговор был закончен. Наталья задумчиво постукивала телефонной трубкой по подбородку и не знала, что Алексей, стоя в своем кабинете, точно так же стучит трубкой телефона по лицу.

В двенадцать часов в кабинете майора Пронина проходило совещание убойного отдела. За ночь в районе было совершено два убийства: одно бытовое, другое – странное. Странность заключалась в том, что произошло самоубийство по неосторожности. Сейчас разбирались как раз с этим случаем. Докладывал старший лейтенант Игнатьев. Доклад был четким, немногословным, но емким. Вадим Игнатьев всегда выстраивал сообщения так, что даже не присутствовавшие на осмотре места преступления имели четкую картинку, могли представить себе детали и вообразить, что произошло. Случай был, конечно, из ряда вон. Жена, вернувшаяся с вечеринки под утро, обнаружила мужа, прикованного к батарее парового отопления за запястье правой кисти и удавленного галстучной петлей, хитро привязанной к той же батарее. Она вызвала скорую и милицию, но никаких попыток освобождений шеи из петли не сделала. А повешенный, видимо, петлю затянул случайно сильнее, чем планировал, и от нехватки кислорода потерял сознание. В общем, до приезда скорой мужчина умер. Два доктора реанимационной бригады отцепить труп от наручника не смогли, поэтому проводили непрямой массаж сердца «на весу», завести его не сумели и констатировали смерть. Судмедэксперт, осмотревший труп, только присвистнул: такого «свежачка» давно не было. То есть смерть наступила только что, в пределах нескольких минут. Если бы мужика сразу, как обнаружили, вынули из петли или хотя бы ее ослабили, он был бы жив. Кстати, ключ от наручников нашли под трупом. Видимо, самоубийца положил его так, чтобы сразу можно было достать. Следователь еще не решил, будет привлекать жену трупа к уголовной ответственности за неоказание помощи лицу, находящемуся в беспомощном состоянии, или не будет. Игнатьев так и сказал: «жену трупа». Жена эта, со слов ближайших соседей, наставляла трупу рога, как только появлялась малейшая возможность. Вот он и решил, видимо, ее напугать.

Алексей думал о том, что жизнь – и без семейных трагедий – сложна и трудна. И если Бог наградил тебя этим чудом – жить на земле, живи, живи и живи, сколько отмерено. «Не умирай прежде смерти», – сказал кто-то из классиков, кажется, Евтушенко. Вот и не умирай. Умрешь, когда придет срок, а пока живи. Радуйся солнцу, дождю, слякоти, безденежью, большим деньгам, любви и ненависти. Это все жизнь. И насколько она хрупкая, что закончиться может в один миг.

Перешли ко второму вопросу. Собственно, он был единственно важным на сегодня, но решили не нарушать порядок: сначала о происшествиях за сутки, потом о текучке. День предстоял трудный. Миша Некрасов, Вадим Игнатьев и Саша Мальцев командировались в театр. Они должны были подойти к пятнадцати часам, пройти инструктаж, получить форму, рации, встать на свои места. Перед этим – плотно пообедать. Понимая, что в театральном буфете на зарплату не поешь, Алексей выдал всем талоны на обед в ближайшее кафе. Хозяина этого кафе он как-то мимоходом спас от пьяного бандита, который полез выяснять с ним денежные отношения, размахивая заряженным пистолетом. Бандит сидит, а хозяин иногда выручает Алексея вот такими гуманитарными акциями вроде сегодняшней. Понятно, что Алексей служебным положением не злоупотребляет, но раза два в год пользуется.

Самое деликатное поручение, не считая Алексея, конечно, было у Сережи Пестрова. Он должен был сопровождать дочку Натальи Сергеевны вместе с няней в квартиру Александра Голицына и находиться там до приезда хозяев. Был разработан план, по которому Полину надо было вывезти из театра тайно, не привлекая внимания почтеннейшей публики. Для этого и предназначался «незаметный», под два метра ростиком, капитан Пестров.

Алексей волновался. Начала побаливать рука, и он с ужасом думал, что же такое плохое еще может случиться. Второе мая было праздничным днем. У всего населения выходной день, только не у Алексея с ребятами, хотя каждый из них мог бы провести этот день гораздо приятнее, чем приходится. Сережа Пестров, например, давно семейный человек. Его дочке уже пять лет, но видит она своего папулю нечасто. Сережина жена – человек терпеливый. Она умеет как-то устраивать так, что все свободное время муж обласкан, накормлен и чувствует себя главой семьи. Хотя все в отделе знают, что главный человек в этом семействе – теща – Зинаида Николаевна, женщина дородная, властная, с громовым голосом. Зятя она обожает, как и всех его сослуживцев. Почти на каждый праздник посылает «мальчишкам» пироги собственного изготовления размером с колесо и домашние соления. А жена у Сережи тоненькая, стройная, маленькая, как подросток. На свадьбе молодой муж носил ее на руках, говорил, что ему так проще ее перемещать, а то он делает один шаг, а она – три. Алексей им не завидует, нет, радуется, что все у них так хорошо получилась.

Саша Мальцев тоже женат, только бездетный. То ли не хочет его жена иметь детей, то ли, может быть, болеет. Саша, в отличие от Сергея, частенько приходит на работу голодным. Видимо, дома не все хорошо. Алексей никогда не спрашивает, а Саша делиться своими неприятностями с товарищами не спешит. Когда звонит его жена, он всегда выходит из кабинета, а если выйти невозможно, то перезванивает потом сам.

Вадим Игнатьев живет с родителями. Он милиционер по призванию. Когда его направили в отдел, Алексей был не в восторге. На этой работе нужны, как он считал, сильные, волевые, способные быстро принимать решения, спортивные и тренированные молодые люди, полностью отдающиеся работе и не думающие о своем внешнем виде. Вадим пришел в отдел в отглаженном костюме, белой рубашке с нарядным галстуком, в начищенных туфлях. Эти туфли тогда потрясли Алексея до глубины души. Он понимал, что парень нарядился для первого дня работы, чтобы произвести благоприятное впечатление, но чтобы туфли так сияли, он должен был начищать их не меньше получаса. Алексей на такие мелочи времени не тратил. Туфли у него были чисты ровно настолько, чтобы не казаться грязными. Ничего, парень прижился, туфли по-прежнему чистил, галстуки менял, одеколоном брызгался, но от этого его деловые качества не ухудшались. Полковник Сухомлин всегда ставит его в пример, когда говорит о внешнем виде. Вадиму поручают аналитическую работу, требующую кропотливости и вдумчивости. Он находит в материалах те зацепки, которых никто не замечает. Да и работе отдается полностью. У него, кажется, даже и девушки-то нет по причине отсутствия свободного времени.

А Миша Некрасов работать только начал, еще неловок в общении со старшими по званию, краснеет, но Алексею очень нравится. Миша напоминает ему его самого, когда он только пришел в отдел. Выйдет из него толк, выйдет. Он не прячется за спины товарищей, поручения выполняет ответственно, свои заслуги не выпячивает, ведет себя как мужчина. Все будет у него хорошо.

Вот только бы сегодня ничего не случилось в театре. Почему-то он очень опасался театра, самого действа, когда все глаза устремлены на сцену. Именно в это время удобно незаметно уйти после убийства, скрыться, спрятавшись за кулисами. Ведь там столько народу ходит: артисты, кордебалет, хор, всякие служащие. И все или в гриме, или в форме. Форма вообще обезличивает. Как лучше всего спрятаться, скажем, в больнице? Правильно, надеть халат и маску, взять в руки какой-то предмет медицинского назначения – и добро пожаловать в наш дружный коллектив. То же самое с преступниками, маскирующимися под работников коммунальных служб. Нужно, чтобы был чемоданчик с инструментами. А удостоверений у слесарей-сантехников никто не спрашивает.

Алексей думал, а ребята по очереди докладывали. Сделать успели немного, но кое-что все-таки успели. Оказывается, такси к подъезду убитых Горчаковых чаще всего приходили, на самом деле, из службы «Таксисервис», которая базировалась в основном на территории бывшего седьмого таксопарка. Вадим Игнатьев в этот таксопарк пока не совался, но обратился к смежникам. В ДПС, или как эту службу по старинке называли, ГАИ, у него служил друг, который подсказал, как можно в этот парк наведаться, не привлекая особого внимания. Он выдал ему несколько бланков расследования заявлений граждан по случаям, связанным с транспортными средствами. Ну например, идет себе женщина по тротуару, а ее обливает грязной водой из лужи следующее мимо на полном ходу транспортное средство. А женщина зорким глазом видит номерной знак, записывает его для памяти в специальную книжечку и, придя домой, сообщает об этом инциденте в службу ДПС по телефону. Для верности пишет заявление, отправляет его письмом и ждет ответа как соловей лета. Вот такое «заявление» пойдут расследовать Вадим Игнатьев с другом. Понятно, что в заявлении будут фигурировать те номера машин, которые чаще мелькают в сделанной добровольными помощниками покойного Фомина таблице. А дальше уже – дело техники. Водители все расскажут: куда ездили, зачем и с кем. Таксисты помнят, когда и куда ездили. У них память особенная. Они помнят адреса, время и некоторых пассажиров. Всех не запоминают, только тех, которые чем-то удивляют: или чаевых много дал, или не дал вовсе, или рассказывал о чем-то интересном, или молчал как сыч. Так что таксисты – кладезь информации, только надо уметь ее вытащить. Тем более, вытаскивать информацию в милиции умеют.