Александр Бутенко - Если бы Конфуций был блондинкой

• Название: Если бы Конфуций был блондинкой
• Автор: Александр Бутенко
• Жанр: Эротика

Книга недорогая, содержит картинки, деструктивных демонов сознания не будит, можно легко доверить даже пенсионерам, депутатам и беременным без риска истерических реакций, рекомендована ангелами в человеческом обличье.

---

Мёртвые к мёртвым. Живые к живым. Призраки к призракам.

Камо грядеши: 45, 73

Глава 8. Утро – время для любви

Утро – время для любви. Любовь – это не спать вместе, это вместе просыпаться.

Особенно когда за окном синяя мгла зимнего дня, на дорогах столпились серые змеи автоколонн. Прохожие извергаются паром. Мегаполис собирается в новый рабочий день.

Город собирается – а мне туда не надо.

Не надо вместе с ними стоять в серых автозмеях. Не надо надрывно кашлять в варежку, пробираясь к остановке по сугробам.

Во всей романтической науке боготворена ночь, как время волшебства и разврата.

Эх, глупые люди! Ну очевидно же, что утро – лучшее время для утех.

Когда ещё не слетел какой-то окутывающий сон, когда обнимаешь притягательное тело, а оно обнимает в ответ, а тяжёлое одеяло обнимает обоих.

Ночью огни, война и ложь. А утром интимность, самый сводящий с ума запах. Очарование сонливости, в тумане которой находишь прелестнейшие холмы и сокровеннейшие изгибы.

Под звуки флейты теряется голова.

Пищит будильник. Не первый уже раз.

Будильник не мой, девушки.

Она охает, начинает выбираться, похожая на сонного зверька. Или недовольного мультяшного диснеевского персонажа.

«Оставайся», – говорю я ей.

Она замирает. Именно для того, чтобы замерла, я и сказал.

Сидит на кровати, сонная, голая, с мило отпечатанной на целуемой щеке подушкой.

Грустно повисли грудки. Вздымается очаровательный животик.

Выдохнув, она качает копной смявшихся волос: «Нет».

И что-то очаровательно и грустно канючит про какую-то там работу, на которую ехать по серой автозмее.

Она надевает трусы, спрятав королевскую рощу, в которой ещё так недавно царила удалая утеха.

Я смотрю на её прелестные складки на животе, зная, что каждая секунда неумолимо быстротечна, и эти чуть-чуть нависающие райские холмики сейчас исчезнут под футболкой.

Смотрю, как колышется её грудь, как не сразу ноги попадают в колготы.

Я провожаю её и возвращаюсь в еще теплую постель, хранящую запах.

За окном чуть рассвело, натянулись цепи транспорта и людей.

Она, в забавной красной шапке с помпоном, пробирается по сугробам.

Утро.

Глупые люди! Утро – время для любви, не для работы. Работать и ночью можно, а любить уже будет поздно.

Некоторое время лежу под одеялом, наблюдая, как из полумрака выплывают привычные вещи.

Иду на кухню. Ставлю чайник.

Камо грядеши: 67, 78

Глава 9. Евреи. Окончательное решение еврейского вопроса

С евреями я был связан всю жизнь, с тех пор, как родился в Днепропетровске, за глаза называемом Днепрожидовском, городе, который всего лишь век назад был еврейским на треть.

«Евреев меньшинство, но везде их большинство» – в моей жизни евреи всегда и везде оказывались где-то рядом на фронтах культуры, науки, искусства, общения, исследования.

Приезжая в новое место, начиная заниматься новой деятельностью, я не сомневался – прежде всего столкнусь с евреями.

Евреи оказывались в каждой компании – соратниками, участниками. Иногда противниками, причем самыми шумными.

Всегда деятельными и увлечёнными.

Интересно, но евреи меня всегда выделяли и всегда оказывали мне особое внимание.

Поначалу меня это просто забавляло. Но когда евреев в моей жизни стало слишком много, настолько, что это уже невозможно было считать случайностью, я задумался – кто они? Почему они так причудливо концентрируются? Чем я их притягиваю? Что они во мне так стабильно находят?

Какое-то время евреем считали меня, да иногда и продолжают считать.

Оттого, что «слишком умный».

Объясняли этим мою хитрожопость, мобильность, изворотливость. Да и финансовую сторону жизни, которую я всегда умел налаживать, не страшась начинать дела с нуля и учиться по ходу.

Забавно – евреев в обозримом пространстве моей родословной нет.

Украинцы, русские, поляки, финно-угры, цыгане, уйгуры, малые народности Урала, казаки донские, запорожские, казаки-разбойники да гайдамачий сброд – есть, а вот евреев – ну хоть бы один.

Когда я хотел себе израильский паспорт, я очень кропотливо всё излазил – никого, чёрт бы побрал.

Не будет мне израильского паспорта.

Евреям приписывают множество качеств, которые им, по моему опыту, совершенно не свойственны.

Например, скупость и стяжательство.

В моём опыте – евреи всегда были первыми, кто вкладывал деньги в новые, зачастую авантюрные мероприятия. Кто рисковал, безвозмездно жертвовал. Помогал, проявлял щедрость. Делал всё, что скупости прямо противоположно.

Евреи часто получают прибыль, это правда. Но ещё чаще, из того, что я знаю – евреи деньги теряют. Прогорают, просчитываются, терпят неудачи.

Так они учатся – пробуют всё, узнают то, что работает, и берут в свой опыт.

Ещё часто евреев представляют расчётливыми и хитрыми.

Евреи всегда очень увлечённые и своему увлечению отдают всех себя. Да, среди них много фанатов. Но вот что любопытно – в своей увлечённости они совершенно теряют стороннюю критичность, слепнут, начинают видеть только то, что вписывается в их сегодняшнюю картину мира и становятся элементарными жертвами нечистоплотного обмана.

Да-да, я знаю – «когда родился хохол, еврей заплакал» – нет ничего более простого, чем обмануть еврея.

Если мне понадобится кого-то обмануть, особенно с целью чем-то завладеть – я пойду к еврею. Приду, расскажу с горящими глазами еврею любой безумный концепт и попрошу на него денег – еврей их даст.

Испробовано. Не единожды.

Евреев так легко обманывать, что это даже уже становится неинтересным – как ребёнка обмануть, никакого азарта.

Они всему изначально верят. Еврей, даже самый ушлый, всегда в глубине души доверчив как ребёнок и неисправимый идеалист.

К евреям вообще редко равнодушны. Они заметны, как ни крути.

Они чем-то выделяются, даже когда ведут совершенно ровный образ жизни и выполняют непримечательные функции.

К ним часто испытывают неприязнь, считая их более удачливыми пронырами.

Вменяют им то, что «они везде пролезли».

Поневоле задумаешься – а чем так насолили-то? Чего на них столько копий?

Интересное я увидел у Карен Хьюитт, автора «Понять Британию»: «Почему в Британии нет антисемитизма?» – «Потому что ни один англичанин не согласится считать себя глупее какого-то там еврея».

Ага! Вот оно.

Антисемитизм – он свойствен тем, кто сознательно или несознательно считает себя глупее еврея. По умолчанию считает, что с евреем ему конкуренции не выдержать. Еврей им – это тот, кто изначально умнее, опытнее, хитрее.

Вообще главный корень мирового антисемитизма настолько прост, что странно, почему его так упорно не замечают: за всё время, за всю мировую человеческую историю евреи – это единственный народ, который всегда был практически поголовно грамотным, а иудейская цивилизация – единственная, которая ставила грамотность как религиозную норму.

Замечали ли вы – евреи постоянно учатся. В любом возрасте, в любом деле. Они не боятся начинать новое даже в зрелых годах. Евреев убийственно много в науке – это не случайно: мир университетов, книг, исследований, экспериментов, опытов, открытия нового – их мир.

Учение – это богоугодно. Это радость сама по себе.

Неудивительно, что евреи всегда оказывались, несмотря на малую численность, в числе управленцев и администраторов – именно потому, что в века всеобщей неграмотности не хватало именно этих умений – структурировать, упорядочить, наладить логистику, архивы, учёт, записи – очень кропотливую, ценную и зачастую неблагодарную, между прочим, работу.

Многие задаются думой – а отчего так много евреев было в русской революции? Отчего творческая интеллигенция, куда не копни, наполовину «ихняя»?

Да оттого же. Революции, в своей административной части, управление да творчество – удел образованных. А в тогдашней России, вопиюще неграмотной, образованных людей было от силы миллиона два, условно один из которых – это солянка всех народностей и сословий, успевших обучиться грамоте, а другой миллион – евреи, которые грамотными были всегда, по умолчанию.

Ну и получается, как есть – каждый второй. А поскольку оковы старого мира пали, вместе со старыми условностями – каждый ищет спутников жизни и соратников в своём социальном классе. Ну и логично, что в самом образованном классе неминуемо с евреями перемешаешься, все эти Маяковские и Лили Брик – да просто чисто статистически.

Сейчас роль евреев угасает.

Есть народы локальные и глобальные. Локальные – живут в масштабах своей чётко очерченной земли. Глобальные – влияют на дела мира.