Виктор Белов - Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера

• Название: Управление мировоззрением. Развитый социализм, зрелый капитализм и грядущая глобализация глазами русского инженера
• Автор: Виктор Белов
• Жанр: Социология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-903463-22-0

В книге читателю предлагается освободиться от стереотипного восприятия социально-экономических проблем современной России.

Существовала ли фатальная неизбежность гибели СССР? Есть ли у России возможности для преодоления нынешнего кризиса? Каким образом Россия сможет обеспечить себе процветание, а своим гражданам достойную жизнь? Как может выглядеть вариант национальной идеи для России? Эти и другие вопросы рассматриваются автором с точки зрения логики, теоретической и практической обоснованности.

Издание рекомендовано социологам, политологам, специалистам по работе с масс-медиа, а также самому широкому кругу читателей, которые неравнодушны к настоящему и будущему своей страны.

---

«Относительная бесплановость – или относительная плановость – хозяйства переходного периода имеет своей основой существование мелких хозяйств, форм рыночной связи, т. е. значительных элементов стихийности. Поэтому и сам план имеет особую природу: это вовсе не более или менее «законченный» план развитого социалистического общества. В этом плане есть много элементов предвидения стихийной равнодействующей (например, исчисление урожая, товарной массы хлеба, товарной массы продуктов крестьянского производства вообще, а следовательно, и цен и т. д. и т. п.), которая становится исходным пунктом для той или другой директивы. Именно поэтому у нас невозможен «идеальный» план. Именно поэтому здесь до известной степени могут иметь место ошибки».

Реально функционирующая плановость народного хозяйства СССР – с организацией оперативной и достоверной «обратной связи»; научным анализом статистических данных; с разработкой необходимых оценочных показателей, соблюдением баланса планирования смежных отраслей; с введением элементов прогнозирования – началась в СССР только в 30-х годах, во многом благодаря трудам Н. А. Вознесенского. Строительство плановой экономики продолжилось в экстремально тяжелых условиях Великой Отечественной войны, и в более-менее законченном виде было реализовано в 50 —60-х годах. При этом оставалось еще много нерешенных проблем – например, «валовой» показатель, искажавший реальный рост производства и поэтому периодически вызывавший волны критики и едкие уколы сатиры, тем не менее ввиду своей простоты и удобства оставался на вооружении плановых органов неизменным вплоть до развала СССР.

«Великая депрессия» 1929 года заставила Запад в пожарном порядке искать выход из небывалого кризиса и разработать необходимые мероприятия для предотвращения подобных явлений в дальнейшем. И противоядие было найдено через введение в экономическую политику государств элементов регулирования «стихии» свободного рынка и обеспечение плановости его развития. Так называемая «кейнсианская революция» ограничила «абсолютную стихию» свободного рынка, государство начало активно вмешиваться в экономику, планировать и контролировать макроэкономические показатели. Целые отрасли экономики были национализированы. Получение сегодня фермером квоты от штата на выращивание рапса или создание ассоциаций конкурирующих производителей – это и есть элементы плановости капиталистической экономики.

Таким образом, мы можем смело заявить, что, во-первых, плановая экономика не является прерогативой исключительно социализма, а в той или иной степени присуща также и капитализму; во-вторых, плановость социалистической экономики не является исконно присущим социализму свойством и не возникла из теории социализма-коммунизма, а родилась в результате творческой деятельности советских людей при решении ими повседневных практических задач управления производством и к политическому устройству государства имеет весьма опосредованное отношение.

В цитированных ранее работах классиков марксизма-ленинизма нам не раз встречались указания на неотвратимое исчезновение государства при коммунизме, автоматически вытекающее из всей логики развития нового общества. Хотя в истории человечества подобный феномен не случился, было бы ошибкой обойти молчанием в нашем исследовании это сенсационное утверждение. Поэтому рассмотрим еще два признака социализма – отмирание государства и права.

Отмирание или уничтожение государства и права

На первый, обывательский взгляд кажется, что эти утверждения – обычный рекламно-пропагандистский трюк, тактический прием, рассчитанный на привлечение в ряды своих сторонников представителей самых радикально настроенных слоев населения, включая анархистов, с помощью которых можно было бы «свернуть шею» любым правительствам консерваторов и «умеренных». Но прав, видимо, Шафаревич, предупредив:

«Такая точка зрения представляется нам a priori неубедительной, лишенной внутренней логики. Такое грандиозное движение, как социализм, в принципе не может быть построено на обмане. При всем изобилии находящихся на поверхности демагогических приемов в глубине такие движения бывают честными, они прокламируют свои основные принципы явно – для всех…»

История человечества дает множество примеров крушений самых различных государств, в том числе высокоразвитых и сравнительно благополучных. И почти всегда разрушение старого порядка сопровождалось хаосом, пожаром междоусобиц, кровавых конфликтов и даже истребительных войн, а на месте разрушенного государства и закона люди упорно воздвигали новые. Но не было такого случая, чтобы государственная организация исчезла бы бесследно и оставшиеся на такой территории люди жили без подчинения порядку, законам писанным и неписаным и другим инструментам физического и морального насилия.

Падение капитализма, по марксистско-ленинской теории, просто обязано было сопровождаться насилием и гражданской войной. А затем, по той же теории, после кровавой бойни и огромных жертв вдруг наступает сказочное благолепие:

«Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т. е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), – только тогда "исчезает государство и можно говорить о свободе".

Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно без всяких изъятий. И только тогда демократия начнет отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством…

…Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут "отмирать"».[10]

И такую идиллию преподносит нам Ленин – жесткий, самоуверенный прагматик до мозга костей, несгибаемый харизматический революционный вождь без малейших слабостей, и при всем при том еще и тонкий психолог, прекрасно разбиравшийся в слабостях других и умевший своей могучей волей эти слабости беспощадно подавлять или направлять в нужное русло, на пользу «общему делу». Он, прекрасно знавший «человеческий материал» со всех сторон, вдруг с искренней убежденностью пишет о грядущем рае с всеобщим доверим, гармонией и полным взаимопониманием между разными людьми и нациями. Точно в такой же уверенности и точно в таком же тоне пишут о «светлом коммунистическом завтра» и Маркс с Энгельсом.

«…На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, – лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: "Каждый по способностям, каждому – по потребностям"».

Откуда эти потоки полнейшей розово-голубой эйфории у холодных философов и расчетливых политических стратегов? Ведь они лучше кого бы то ни было знали историю, нравы и обычаи народов, историю бесчисленных войн, конфликтов, бунтов и революций с их бесчисленными и бессмысленными жертвами. Неужели их приводили в такой безудержный восторг выдуманные ими самими «формулы» происхождения и распада человеческих обществ с неизбежным коммунистическим раем в конце тоннеля, что они теряли всякую связь с реально существующим миром?

На мой взгляд, это так и есть. В этих райских картинах мы видим печальный результат постоянной, напряженной мозговой деятельности в одном и том же направлении, продукт непрерывного пережевывания одной и той же маниакальной идеи. Не рассчитывали же они на самом деле, после всех этих классовых войн, потоков крови и океана взаимной ненависти на появление какой-то особой расы людей – не способных к конфликтам, зависти, подозрительности и прочим человеческим порокам? Мне представляется очевидным, что где-то в самой глубине мозга, в постоянных грезах они уже давно жили в своем светлом коммунистическом завтра, поэтому, когда велась речь о будущем коммунистического движения, они совершенно утрачивали адекватность восприятия реального мира и грезили наяву. И именно этим можно объяснить их повышенную резкость, запальчивость, яростную нетерпимость к малейшим возражениям при обсуждении, казалось бы, совсем невинных вопросов, если они бросали хотя бы малейшую тень сомнения на их мечту. Мы же, с точки зрения сегодняшнего дня, можем уверенно сказать, что утверждение о наступлении эпохи существования человеческой цивилизации без государства и без законов является безнадежной утопией, или, помягче – вероятность наступления такой эпохи в обозримом будущем исчезающе мала.