Ричард Матесон - Я – легенда (сборник)

• Название: Я – легенда (сборник)
• Автор: Ричард Матесон
• Жанр: Научная Фантастика

«Я – легенда» Ричарда Матесона – книга поистине легендарная, как легендарно имя ее создателя. Роман породил целое направление в литературе, из него выросли такие мощные фигуры современного литературного мира, как Рэй Брэдбери, Стивен Кинг… – двух этих имен достаточно для оценки силы влияния. Лучшие режиссеры планеты – Стивен Спилберг, Роджер Корман и другие – поставили фильмы по произведениям Матесона.

Второй роман, вошедший в эту книгу, «Невероятный уменьшающийся человек», не менее знаменит, чем первый. Человек – песчинка перед темной мощью природы, но и эта малая молекула жизни всеми силами должна защищать себя, чтобы доказать и себе, и миру свое право на земное существование.

---

Позднее, когда условия жизни делаются более благоприятными, споры снова прорастают, вновь обретая при этом все свойства бациллы-прародительницы».

Роберт Невилл стоял перед раковиной, закрыв глаза, крепко уцепившись руками за ее бортик.

«В этом что-то есть, в этом что-то есть», – твердил он себе настойчиво.

Но что именно?

Представим себе, что у вампира нет крови, начал он рассуждать логически. Тогда для бациллы «вампирис» условия будут неблагоприятными.

Защищаясь, бактерия образует споры; вампир погружается в кому. В конце концов, когда условия вновь становятся благоприятными, вампир опять разгуливает по земле, – и с физической точки зрения он таков же, как и раньше.

Но как бактерия узнает, что кровь появилась? Он со злостью стукнул кулаком по раковине. Снова уткнулся в книгу. В этом все равно что-то есть. Он нутром чуял.

У бактерии, которая неправильно питается, нарушается обмен веществ. Она начинает производить бактериофаги – неживые самовоспроизводящиеся белки. Эти бактериофаги разрушают бактерию.

Если приток крови прекратится, у бацилл нарушится обмен веществ. Они станут впитывать воду, будут раздуваться, чтобы в конце концов взорваться и уничтожить все клетки.

Снова образуются споры; без них никуда.

Ну ладно, предположим, что вампиры погружаются в кому. Предположим, что без свежей крови их тела разлагаются. Бактерии все равно могут образовывать споры и…

Вот именно! Пыльные бури!

Пыльная буря разнесет высвобожденные споры по местности. Споры застрянут в крохотных ссадинах на коже. И там бактерии, возможно, начнут размножаться. По мере их размножения окружающие ткани станут разрушаться, все каналы будут забиты бациллами. Распад тканевых клеток и бацилл приведет к выделению ядовитых отбросов в окружающие здоровые ткани. Со временем яд попадет в кровеносную систему.

Процесс завершен.

И никаких тебе кровавоглазых вампиров, в нерешительности стоящих над девичьими постелями. Никаких летучих мышей, бьющихся в окна замков, никаких сверхъестественных сил.

Вампиры реальны. Дело просто в том, что их подлинная история никем еще не была рассказана.

Роберт Невилл взглянул с этой новой точки зрения на эпидемии, известные из истории.

Он задумался о гибели Афин. Это было страшно похоже на чуму 1975 года. Город вымер прежде, чем жители хоть что-то успели предпринять. Историки писали, что это была бубонная чума. Роберт Невилл склонился к версии, что причина крылась в вампирах.

Нет, не в вампирах. Потому что сейчас становится ясным, что рыскающие в ночи коварные призраки – такие же слепые орудия бактерий, как и первоначально зараженные живые невинные жертвы. Бактерия – вот кто враг. Бактерия, прячущаяся за лживой пеленой легенд и суеверий, разящая своим бичом направо и налево, пока люди преклоняют колени перед собственными страхами.

Ну а что сказать о «черной смерти», этой бедственной чумной эпидемии, которая прокатилась по Европе, волоча за собой, как шлейф, погребальный звон по трем четвертям населения?

Вампиры?

Когда пробило десять, голова у него гудела, глаза горели, словно капли кипящего желатина. Он обнаружил, что голоден как волк. Достал из холодильника отбивную, а пока она жарилась, наспех принял душ.

Когда в стену дома ударился камень, Невилл слегка подпрыгнул. Потом криво усмехнулся. Весь день он настолько был погружен в работу, что совсем позабыл о стае, рыщущей вокруг дома.

Вытираясь полотенцем, он неожиданно сообразил, что не знает, сколько среди его ночных гостей-вампиров физически живы, а сколько тех, кто существует только благодаря бактериям.

«Странно, что я этого не знаю», – подумал он.

Среди них непременно были и те и другие, потому что в некоторых он стрелял безуспешно, а другие от его пуль погибали. Он предполагал, что мертвые вампиры каким-то образом способны сопротивляться пулям.

И тут возник еще один вопрос. Почему живые приходят к его дому? И почему приходит лишь эта жалкая кучка, а не все, кто живет в округе?

Невилл запил отбивную бокалом вина и поразился, как все это вкусно. Обычно ему казалось, что он жует опилки, а не еду.

«Должно быть, я сегодня нагулял аппетит за работой», – подумал он.

И более того, за весь день он не выпил ни капли. И самое фантастичное – выпить даже не хотелось. Невилл покачал головой. Совершенно очевидно, алкоголь для него – способ успокоить нервы.

Отбивную он умял, оставив на тарелке только косточку. Подумав, обглодал и ее. Потом отнес недопитую бутылку в гостиную, включил проигрыватель и с усталым ворчанием устроился в кресле.

Роберт Невилл слушал Равеля, Первую и Вторую сюиты из «Дафниса и Хлои», сидя в полной темноте – только огонек на проигрывателе слабо светился. На несколько минут он умудрился напрочь позабыть о вампирах.

Однако позже не смог удержаться, еще раз взглянул в микроскоп.

«Ах ты сучка, – подумал он почти любовно, глядя, как трепещет на стеклышке крохотный комок протоплазмы. – Подлая маленькая сучка».

12

На следующий день дело заглохло.

Кварцевая лампа убила бактерий на стеклышке, но это ничего ему не объяснило.

Он смешал аллилсульфид с зараженной бактериями кровью – и никакого результата. Аллилсульфид растворился, бактерии продолжали жить.

Невилл нервно стал мерить шагами спальню.

Чеснок их отпугивает, а кровь – краеугольный камень существования вампиров. Однако же, сколько ни смешивай главный компонент чеснока с кровью – ничего. Его руки сжались в кулаки.

Минутку – кровь принадлежала живому вампиру.

Час спустя у него была проба крови от другой разновидности. Он смешал ее с аллилсульфидом и положил под микроскоп. Никакого результата.

Завтрак встал ему поперек горла.

Ну а как же колья? В голову приходило только одно объяснение их воздействия – они вызывают кровотечение. Но он сам знал, что кровотечение тут ни при чем. Та женщина, черт бы ее…

Полдня он пытался придумать что-нибудь конструктивное. В конце концов с воплем опрокинул микроскоп и направился в гостиную. Там он бухнулся в кресло и стал нервно барабанить пальцами по подлокотнику.

«Блестяще, Невилл, – думал он. – Ты просто чудо природы. Сходи к старосте класса».

Он сидел, кусая пальцы.

«Не будем закрывать глаза на очевидное, – печально думал он, – я давно уже спятил. Я не способен мыслить даже два дня подряд – швы расходятся моментально. Я ноль, я гроша ломаного не стою, я бестолочь, я растяпа».

«Отлично, – ответил он сам себе, пожав плечами, – этот пункт повестки исчерпан. Теперь вернемся к нашей проблеме».

И вернулся к ней.

«Кое-какие факты установлены, – начал он читать лекцию сам себе. – Существует бактерия, она передается от человека к человеку, солнечный свет для нее смертоносен, чеснок – действенное противоядие. Некоторые вампиры спят в земле. Колья убивают вампиров. Они не оборачиваются волками или летучими мышами, но определенные животные, заразившись бактериями, превращаются в вампиров».

Отлично.

Невилл составил список. Одну колонку озаглавил «Бациллы», над другой начертал вопросительный знак.

Начал заполнять.

Крест. Нет, это не может иметь никакого отношения к бациллам. Что-что, а крест – средство чисто психологическое.

Земля. Может быть, в земле содержится что-то, воздействующее на бактерию? Нет. Как это вещество попадет в кровь? Кроме того, лишь очень немногие из них спят в земле.

Его кадык дернулся, когда он внес вторую запись в колонку, увенчанную знаком вопроса.

Текучая вода. Может быть, она всасывается через поры и… Нет, это ерунда. В дождь они спокойненько выходят из помещений. Будь им вредна вода, не выходили бы. Еще одна запись в правой колонке. Его рука, сжимающая ручку, слегка дрожала.

Солнечный свет. Он тщетно пытался обрадоваться тому, что вписал этот пункт в желанную колонку.

Колья. Нет. Его кадык дернулся.

«Следи за собой», – предостерег внутренний голос.

Зеркало. Господи, какая может быть связь между зеркалом и бактериями? Торопливые каракули в правой колонке стали совсем неразборчивыми. Рука задрожала еще сильнее.

Чеснок. Невилл замер, скрипя зубами. Он должен внести хотя бы еще одну запись в колонку бацилл; это было почти делом чести. Он боролся за последний пункт сам с собой. Чеснок, чеснок. Чеснок не может не действовать на бактерии. Но как это происходит?

Он начал писать в правой колонке, но не успел закончить, как гнев вырвался из дальних глубин души подобно фонтану лавы из жерла вулкана.

Проклятье!

Роберт Невилл смял бумажку в кулаке и отшвырнул. Встал и в бешенстве огляделся по сторонам. Ему хотелось что-нибудь разбить, что-нибудь разнести в щепы.

«Ах, ты думал, что помешательство миновало?» – орал он сам на себя, готовясь сорвать злость на серванте с бутылками.

Но тут же, совладав с собой, попятился.

«Нет, нет, только не заводись», – взмолился он.