Фритцше Клаус - Цель – выжить. Шесть лет за колючей проволокой

• Название: Цель – выжить. Шесть лет за колючей проволокой
• Автор: Фритцше Клаус
• Жанр: Историческая проза

Клаус Фрицше был сыном учителя, фронтовика и инвалида Первой Мировой, воспитывался в духе прусского милитаризма и реваншизма. Неудивительно, что такое воспитание, успехи Гитлера в возрождении Германии, как мощной военной державы, способной разрушить Диктат, стали благодатной почвой для того, чтобы Клаус и в 1943 г. безусловно верил в победу тысячелетней империи под водительством фюрера германской нации. Он был далеко не одинок в этом. Получив аттестат зрелости, в 1941-42 гг. выучился на бортрадиста, стал кандидатом в офицеры и инструктором. Чтобы получить звание лейтенанта, отправился на Восточный фронт. Был сбит над Каспием, попал в плен, где провёл 6 лет. Подробно описывается жизнь немецкого военнопленного в советских производственных лагерях. Фрицше учился в антифашистской школе, но эти воспоминания – не апология победы коммунистического мировоззрения над проклятым нацистским угаром, а подробная и честная история обычного немецкого молодого парня в годы ужасной и великой войны.

---

Другое дело – найти Жанну. Как известно, в европейских странах общепринято женщине во время замужества принимать фамилию мужа. А какими данными для поиска Жанны располагали мы по истечении 40 лет после контакта с ней?

Только именем, девичьей фамилией и тем фактом, что она в сороковые годы занималась художественной самодеятельностью в горьковском доме культуры, который давным-давно исчез с лица земли.

Жизнь моя полна причуд и уникальных случайностей. Так произошло и в случае с Жанной. Мы нашли ее сразу. Но большую роль сыграло и то, что она не забыла Колю, а Коля не забыл ее.

Моя тоска по России вступила в следующую фазу. Тоска эта опять сфокусировалась на том единственном человеке, который с радостью принял дружеское обращение немца, настолько внезапно ворвавшегося в его жизнь в 1947 году.

Право воображать о том, что происходит в душе людей, хранивших свою любовь более, чем половину всей жизни, я оставляю за читателем. Любовь, оставшуюся в пределах реального мира зародышем, но в мире мечтаний затронутых этим чувством, выросшую в гиганта.

Послесловие

Шесть лет военного плена не могли не оказать глубокого влияния на дальнейшую жизнь молодого человека. В первые годы после возвращения мне регулярно, не менее двух-трех раз в месяц, снились страшные сны: будто я нахожусь дома, но точно знаю, что из плена попал сюда по временной увольнительной. Выход из положения ищу в бегстве, но куда бы я не бежал, путь мой везде преграждают чудовища в человеческом облике, держащие винтовку с приткнутым штыком. Бегу куда только можно и наконец просыпаюсь мокрый от пота. Частота появления подобных сновидений с годами убавлялась, но к нулю свелась лишь через 30 лет!

В Горьковской области я провел четыре года плена из шести. За этот период с теми местами связало меня многое. Я возлюбил природу этого лесного края, научился понимать и уважать его жителей и познакомился с литературой нижегородского края. С большим увлечением читал я рассказы и романы Максима Горького, причем больше всего мне понравились «Мои университеты».

Вот так и смотрю я на годы военного плена как на свои «университеты», где настрадался и многое пережил, но в то же время многому и научился.

Русский язык

Я также научился разговаривать по-горьковски – «окать». Одной из главных задач, которую мне пришлось выполнить как вновь устроившемуся в качестве переводчика в Объединение народных предприятий «Фарма», являлось получение пропуска в Берлин. Чтобы попасть туда из любого места советской оккупационной зоны (ГДР была основана только в начале октября 1949 года), требовалось разрешение местного коменданта советской военной администрации. Пришел я к коменданту и на русском представил свое ходатайство. Комендант, выслушивая мое обращение с весьма угрюмым выражением лица, оживился и расплылся в улыбке:

– Ты друг откуда приехал?

– Из Горького, – отвечаю ему.

Он хохочет и говорит:

– Слышно, сомнений нет.

Вот насколько тесно я был связан с «родным» краем. И вполне естественно, что местный диалект повлиял на практикуемое мной произношение русского говора. За всю свою жизнь я не прошел ни одного курса русского языка. Грамматике научился путем самообучения, а произношение освоил на стройплощадках среди простого народа.

Но чтобы читателю не врать, нельзя не упомянуть тот факт, что русский являлся одним из предметов учебы в инженерном институте, который я окончил в 1956 году. После третьего урока доцент, преподаватель русского языка, попросил меня задержаться во время перерыва. Настоятельная просьба в компромиссной форме звучала так: «Гарантирую Вам отличную оценку, но прошу Вас на уроках больше не присутствовать». Я не без охоты выполнил просьбу смущенного доцента, которому свободно высказать какую-то мысль на русском удавалось с большим усилием.

Вот, хотелось бы вспомнить о предметах, которым я научился в «моих университетах».

На первом месте, разумеется, стоял русский язык. Уровень знаний и навыков в момент окончания «курса» был не очень уж высок, но по сравнению со средним уровнем способностей переводчиков-профессионалов я, несомненно, заслуживал высокую оценку. Мое начальство и советские коллеги особенно высоко ценили мой опыт в свободном, устном переводе технически насыщенных бесед. Лекции «профессора» Кабузенко я заслушал с высокой эффективностью.

В начале 1953 года я был зачислен в штат переводчиков технической литературы издательства «Техник» в Берлине. Очень горжусь рецензиями на те книги, выборки из которых начали появляться в западных технических журналах. Исключительно положительные рецензии укрепляли мою позицию штатного переводчика. Русско-немецкий металлургический словарь (1955 г.) и Русско-немецкий-немецко-русский словарь энергетического и подъемно-транспортного оборудования (1963 г.) представили собой завершение процесса моего освоения русского технического языка. Когда в шестидесятые годы на рынок русско-немецких переводов обрушились немецкие выпускники советских Втузов, для меня пришла пора освободить место молодежи и устроиться в другую область научно-технической деятельности. Но все-таки вплоть до гибели ГДР в 1990 году, я из знаний русского языка, приобретенных за годы военного плена, извлекал как материальную, так и моральную пользу.

Техническое образование

В последние школьные годы у меня возникло желание, когда-нибудь в будущем совмещать профессию пилота с профессией инженера. Любовь к летному спорту и живейший интерес к техническим предметам любого рода определили будущую профессию.

Заведующим кафедры общего машиностроения и химического оборудования был опять-таки Николай Порфирьевич Кабузенко. Он, разумеется, заметил проявленную мной заинтересованность, и всеми силами помогал мне накопить необходимые знания и навыки.

Заочную учебу я начал в институте машиностроения в 1953 году, убедив приемную комиссию в том, что достаточный практикум прошел в плену. Без этого, прежде чем поступить в институт, мне пришлось бы отрабатывать годовую практику на машиностроительном заводе. Благодарить «свои университеты» причина есть.

Самообразование

В плену я сумел убедиться, что наделен способностью, с высокой эффективностью осваивать новые знания и с успехом использовать их на практике.

Устроившись переводчиком в администрацию немалой группы фармацевтической промышленности ГДР, я убедился в том, что мои возможности могут приносить больше. В конце концов, решил пройти курс обучения на экономиста по сбыту и снабжению. Нормальная продолжительность курса – 3 года. Я занимался заочно и сдал экзамен через полтора года. Более чем 80% заочного обучения проходило во время непосредственной работы. Быстро заканчивая с переводами, я переключался на выполнение домашних заданий.

В связи с этим нельзя не отметить, что стенография – один из обязательных предметов курса. Но я этому научился в плену!

Заочная учеба в институте машиностроения была рассчитана на 6 лет. Мне удалось закончить полный курс за три с половиной года.

В НИИ холодильного хозяйства ГДР я устроился инженером-машиностроителем. Но, убедившись, что в этой области таких специалистов достаточно, а в области строительной физики холодильных сооружений ощущается острый дефицит специалистов, я решил переквалифицироваться на инженера-строителя. Завершением процесса учебы явилось получение грамоты о присуждении Министерством строительства ГДР титула эксперта-строителя. Это было в 1986 году. Чиновникам министерства не представлялось встречать такое: по окончании курса обучения я стал не строителем, а машиностроителем.

В начале восьмидесятых в институте появились первые простейшие компьютеры. Предлагались курсы обучения, но у меня были сжатые сроки выполнения работ на научно-исследовательские темы. Пришлось обучаться по ночам и в пути в частные командировки. Начался интересный процесс замещения ручного труда (выполнение расчетов на логарифмической линейке) механическим (выполнение расчетов на компьютере с применением самодельных программ). Чем совершеннее становились программы, тем больше оставалось времени для дальнейшего их усовершенствования.

Последний курс экстремального самообразования мне пришлось пройти в возрасте 70 лет. В обязанность технического сотрудника западногерманской фирмы, занимавшейся холодильным строительством где я работал, входил поиск заинтересованных лиц, разработка эскизных проектов по желанию клиента, заключение контракта о реализации объекта, разработка исполнительного проекта, организация строительных работ, техническое оснащение и сдача готового объекта заказчику.

Моя специализация ограничивалась постройкой холодильных складов, а тут появился мясник, которому нужен был мясоперерабатывающий цех с полным комплектом оборудования, включая отдел копчения колбас. Эскизный проект ему понравился. Заключили контракт. При отсутствии опытного и профессионального помощника за мной осталась задача, справиться с монтажом совершенно непривычного производства.