Чарльз Мартин - Ловец огней на звездном поле

• Название: Ловец огней на звездном поле
• Автор: Чарльз Мартин
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-97207-4

Чейз Уокер всю жизнь разыскивал своего настоящего отца, но его попытки так и не увенчались успехом. Когда волей случая ему приходится принять участие в судьбе Майки, десятилетнего сироты, найденного возле железной дороги, Чейз решает, что не в силах смириться с тем, что еще одно детство загублено, и берет ребенка на воспитание. Неожиданно этот поступок приоткрывает завесу и в его собственной истории. Распутывая загадки прошлого, Чейз следует опасной дорогой. Но есть ли что-то или кто-то, способный ему помешать?

---

Как только на экране появилась картинка, Майки в панике метнулся под кровать и заполз под нее как можно дальше. Охранник, привлеченный шумом, ворвался в палату, впопыхах опрокинув стул, – и остановился в недоумении, не увидев мальчишку в комнате. Я, признаться, тоже растерялся и испугался – уж больно неожиданной и бурной была реакция ребенка. Впрочем, через мгновение я все же взял себя в руки и, знаком показав охраннику, что все в порядке, опустился на колени и заглянул под кровать. Майки лежал там в самом дальнем углу, скорчившись в позе зародыша и закрыв руками голову.

– Он уже делал так вчера вечером, – шепотом сообщил охранник, подходя ближе. – В холле кто-то врубил телик, а он спрятался под кровать и два часа не хотел вылезать.

Подняв голову, я увидел, что Мэнди стоит в коридоре напротив дверей палаты и внимательно наблюдает за происходящим.

Мне хотелось что-то предпринять, поэтому я подполз к изголовью кровати, чтобы Майки слышал меня как можно лучше.

– Извини, ладно? – мягко проговорил я. – Я не подумал. Конечно, сначала мне следовало спросить твоего разрешения. Ты можешь не смотреть, если не хочешь… – Я выключил телевизор и положил пульт на пол, так чтобы мальчуган мог до него дотянуться. – Вот, возьми. Теперь ты сам будешь включать и выключать телик, оʼкей?..

Он посмотрел на меня. Точнее, я увидел, как в узкой щели между плотно сдвинутыми ладонями сверкнул глаз.

– Прости. Я не хотел тебя напугать, – повторил я, отползая от кровати.

Охранник немного посторонился, позволяя мне встать.

– Дайте ему немного времени, – прогудел он. – Он славный парнишка, нужно только дать ему время. Я уверен, что с ним все будет в порядке.

Его слова, хотя и сказанные от чистого сердца, были мне слабым утешением. Я понимал: если за прошедшие два дня мне и удалось добиться в отношениях с Майки хоть какого-то прогресса, то теперь мы снова вернулись к самому началу.

– Ладно, схожу выпью кофе и вернусь, – сказал я и, машинально отряхивая джинсы, шагнул в коридор, где меня ждала Мэнди Паркер.

Пока мы спускались на лифте на первый этаж, где находилось кафе для посетителей, я сказал:

– В колледже нас к такому не готовили…

Я думал – Мэнди промолчит, но она сказала, глядя на табло, где сменяли друг друга номера этажей:

– У детей, которые на протяжении какого-то времени регулярно становились объектами насилия со стороны взрослых, почти всегда есть одна или несколько «кнопок», включающих непроизвольные рецидивирующие воспоминания о пережитом. Что может спровоцировать возвращение к кошмару – предсказать невозможно. Узнать это можно, только когда случайно нажмешь одну из таких «кнопок».

Внизу мы взяли кофе и сухое печенье и устроились на открытой веранде кафе. Солнце клонилось к горизонту, и на нас волнами накатывал солоноватый запах болот.

– Вы здешний? – спросила Мэнди и улыбнулась – должно быть, заметила, как я стараюсь дышать полной грудью.

– Прожил в этих местах всю жизнь, – ответил я, поскольку относительно места моего рождения у меня уверенности не было. – То есть почти всю жизнь… Я попал в приют совсем маленьким и мало что помню о том времени, когда у меня были мама и папа. Правда, мне почему-то кажется, будто я родился где-то здесь, на Юге, но на самом деле я могу быть и из Сиэтла, и с Аляски. А вы?

– Я из Флориды. – Она слегка нахмурилась и сменила тему: – Мне звонил ваш редактор. Он сказал, что поручил вам написать о мальчике статью.

Я кивнул.

– Все верно. Кстати, буду весьма признателен, если вы поделитесь со мной информацией, которую вам удалось выяснить по своим каналам.

– Сначала вы́ расскажите, что вам известно.

Я рассказал, какие умозаключения и догадки я сделал на основе моего небогатого опыта общения с мальчиком, его рисунков и моих бесед с доктором и охранником. Получилось не слишком много. Никто из нас не знал ни имени мальчика, ни откуда он родом, ни кем были его родители (за исключением, естественно, того, что оба были порядочными мерзавцами). Как он попал к железнодорожному переезду – тоже оставалось загадкой.

– Его память остается довольно однобокой, – закончил я. – Какие-то вещи он запоминает в мельчайших подробностях, а о каких-то вообще ничего не помнит.

Мэнди кивнула.

– Я работаю в офисе окружного прокурора уже пять лет. За это время мне пришлось иметь дело примерно с сотней детей. В самых тяжелых случаях картина была очень похожая. В психологии это называется выпадением памяти, которое, в свою очередь, является одним из симптомов ПТСР – посттравматического стрессового расстройства. Организм защищается от травмирующих воспоминаний, просто-напросто блокируя их.

– И как лечить таких детей?

– Это дело непростое. – Она вздохнула. – И долгое.

– Ладно, скажите лучше, удалось вам хоть что-то выяснить о прошлом этого мальчика?

– Нет. В наших базах данных хватает проблемных детей, которые подходят по возрасту и комплекции, но нет ни одного указания на столь высокий уровень… насилия. Нет также никаких сведений о детях, которые не могут говорить, хотя, если судить по тому, как этот малыш управляется с карандашом и бумагой, молчит он уже довольно давно.

– И о чем все это говорит?

– О том, что о его исчезновении никто не заявлял.

– То есть его родители либо мертвы, либо им все равно?

– Примерно так, да.

– Что же будет дальше?

– Того, чтó я видела, вполне достаточно, чтобы окружной прокурор потребовал немедленного установления над мальчиком государственной опеки и передачи его в приют. Я со своей стороны постараюсь ускорить судебное решение о лишении родителей мальчика родительских прав, но… – Она немного помолчала. – Власти Джорджии, как и власти любого другого штата, исходят из положения, что никто не может заботиться о ребенке так, как его родители, поэтому наша первоочередная задача – розыск и уведомление ближайших родственников с целью воссоединения семьи в ее первоначальном виде. Во всех случаях, включая и те, когда речь идет о насилии над ребенком, закон основывается на том, что каждый человек способен исправиться. Я считаю этот подход совершенно правильным, однако из каждого правила есть исключения. – Она показала наверх, на окна палаты Майки. – Одно из таких исключений – наш Джон Доу[29] № 117.

– Джон Доу № 117? – переспросил я. – Значит, так вы зовете его в своем офисе?

Она покачала головой.

– Это имя дал ему компьютер, который занес мальчика в общенациональные базы данных и распечатал его личное дело. Мне это имя тоже не нравится, но такова система, а у меня есть дела поважнее, чем сражаться с ветряными мельницами.

Я улыбнулся. Мэнди Паркер мне нравилась – во всяком случае, она говорила на моем языке.

– И сколько времени займет весь процесс?

– В лучшем случае – месяц, хотя подобное случается редко. Розыск родителей и родственников – юридическая процедура, а значит, дело небыстрое. Для начала мы разместим в газетах официальные объявления о розыске, покажем фотографию мальчика по телевидению, свяжемся с военными властями на случай, если отец мальчика, который ни о чем не подозревает, проходит службу где-то в другом штате или за границей… ну и так далее. У нас разработана стандартная процедура, и мы будем следовать ей, пока не получим вполне конкретный результат. Он может быть как положительным, так и отрицательным, но в обоих случаях он должен быть подтвержден документами, с которыми можно будет выйти к судье, чтобы…

– А в худшем случае? – перебил я.

– В худшем случае поиски могут занять от года до двух. Это зависит от множества факторов, о которых я сейчас не буду говорить, – вы и сами должны знать, как работает наша бюрократия, да и проблема в данном случае не в этом. Вы поймите, Чейз: пока идут поиски, родители мальчика могут в любой день явиться в офис окружного прокурора и потребовать вернуть им ребенка. И нам придется его вернуть, если только они не лишены родительских прав в судебном порядке. Правда, в подобных случаях вступает в действие инструкция по охране детства, в которой четко прописано, на каких условиях ребенок может быть возвращен в семью. Действует эта инструкция в течение года-двух, причем каждые шесть месяцев инспектор социальной службы обязан проверять, как чувствует себя ребенок, но… – Она покачала головой, давая понять, что проверка раз в полгода – чистая формальность, но я знал это и сам, причем не понаслышке. Я, однако, не стал говорить об этом сейчас. Вместо этого я сказал:

– Ладно, предположим, родители так и не объявились. Что тогда?

– Тогда мы составляем так называемое «Письменное свидетельство о проведенном поиске», в котором перечисляем все предпринятые нами действия. На самом деле эта бумага необходима главным образом для того, чтобы прикрыть наши задницы и показать судье, что мы действительно сделали все возможное для розыска родителей ребенка. Если судья удовлетворится нашим свидетельством, Департамент соцобеспечения присваивает ребенку номер карточки социального страхования и дает ему имя – или ребенок сам выбирает имя, которое он хотел бы носить, – после чего судья принимает решение о его передаче в систему патроната и усыновления. Начиная с этого момента ребенок официально и в полном объеме оказывается на попечении штата. Его родители больше не имеют на него никаких прав.