Олег Лукошин - Ленин в 17-м

• Название: Ленин в 17-м
• Автор: Олег Лукошин
• Жанр: Драматургия

В новую книгу Олега Лукошина вошли драматургические произведения автора: пьеса «Ленин в 17-м», посвящённая 100-летию Октябрьской революции, пьеса «Биоробот» о современном тоталитаризме, сценарий полнометражного фильма «Каждый ублюдок достоин счастья» и короткометражного – «Невеста Франкенштейна».

---

Ленин: То, что вы описали, Алексей Максимович – отнюдь не метафизическое, а самое что ни на есть социальное явление. Буржуазия взяла простой народ в подчинение, можно сказать в заложники, и заставляет его радоваться даже двенадцати тысячам в месяц. Потому что взбрыкнись – и того не будет. Апатия, подавленность, смирение – прямое следствие социального устройства нашего общества.

Горький: И всё-таки есть в этом что-то метафизическое… Вот вам другой пример. Предприниматель. Имеет магазин. Доходы не запредельные, но весьма удовлетворительные. Семья в достатке. Регулярно отдыхает за границей – те же Таиланд с Египтом, но какая ни есть всё же заграница. И что же?.. В кинотеатре точно так же десять лет не был, в театр вообще ни разу не ходил, даже в детстве. Может купить себе замечательный стильный костюм – нет, носит потёртые джинсы. Есть свободное время и возможности для занятия спортом – а он только на охоту с друзьями, где они пьяные по бутылкам стреляют. Президента не просто уважает – в майке с его физиономией ходит. Америку ненавидит люто, за Крым радуется безумно, хотя тоже в нём не был и не собирается там отдыхать – просто не престижно. Думаете, я какого-то одиночку описал? Ничего подобного! Самый что ни на есть распространённый типаж. Откуда он, по-вашему, взялся? Какие социальные течения его вывели? Почему количество в качество не переходит?

Ленин: Вы о количестве денег, дорогой Алексей Максимович? Ну, не мне вам, инженеру человеческих душ, объяснять это. Деньги ещё никого и никогда умнее не сделали. А то существо, которое вы описали, стопроцентно соответствует мелкобуржуазной прослойке, у которой свои нелепые представления о жизни и ценности её. Вы наверняка привели эти примеры не просто так, а с целью показать мне, что на современном этапе развития общества более не работают классовые законы…

Горький: Да, Владимир Ильич! Сильно сомневаюсь я в них.

Ленин: Ничего подобного, дорогой мой товарищ Горький! Классы как были, так и остались – и противоречия между ними всё так же выпуклы и зримы. Другое дело, что сейчас гораздо хитрее и изворотливее стал правящий класс, крупная олигархическая буржуазия. Она использует гораздо более пёструю плеяду социальных и психологических техник для убеждения народа в своей правоте и богоизбранности. Одна из них – образ так называемого «среднего класса», который, с одной стороны – смирение с властью миллиардеров, а с другой – психологическое возвышение над беднотой. До миллиардеров не достать – что обидно, зато ты не беднота, а ведь бедным быть стыдно, правильно? Имеешь квартиру, машину и сотовый телефон – значит, ты «средний класс», значит – ты с нами, в нашей лодке. А квартира с машиной, и уж тем более сотовый, говоря начистоту, – вообще не показатель состоятельности. Ну а что скажут буржуазные идеологи, если у тебя нет квартиры с машиной и даже сотового телефона? А вот здесь включается другая техника – психологического расплющивания. Нет – значит, сам виноват! Значит – чмо и лох! Люди деньги делают, а ты даже на машину заработать не можешь! Ненавидь себя за это и смирись со своей убогостью, потому что этот мир создан не для тебя! Вот что нашёптывают в уши простым людям дьяволы во власти. А люди слабы – к счастью, далеко не все – у них нет перед глазами идеалов и примеров человеческой стойкости, а те, что были ранее – свергнуты и унижены. Вот и остаётся лишь с физиономией буржуазного президента на футболке разгуливать, да за Крым радоваться – чтобы хоть как-то уважать самого себя. Но не надо отчаиваться, Алексей Максимович! Я вижу не только те образцы, что вы описали, но и другую категорию людей. Людей, которые не идут в пресловутый бизнес не потому, что не могут, не потому, что им ума не хватает, а по той причине, чтобы не мараться, чтобы сохранить себя в чистоте. Пусть они не посещают кинотеатры – там действительно смотреть нечего – но они набираются жизненных впечатлений и неумолимо делают выводы. Пусть они не едут отдыхать в Крым, потому что им не хватает на отдых денег, но и майки с президентом вы на них не увидите. Они, собственно говоря, и не выбирают его – они вообще на выборы не ходят. Да, они подавлены и раздроблены. Да, они угрюмы и нелюдимы. Но человек – социальное существо, никто не сможет прожить жизнь отшельником. И если в их душах зародится искра, пусть самая скромная и ветреная, но настоящая, истинная, указующая на подлинность, называющая вещи своими именами и показывающая некий путь для движения, развития – поверьте мне, они преобразятся! Они тотчас же выявят в себе самые лучшие стороны и энергично возьмутся за дело. И ещё как возьмутся!

Крупская заканчивает обработку лица Горького йодом. Тот отдаёт ей и полотенце – кровотечение прекратилось. Надежда Константиновна уносит все лекарства и принадлежности в соседнюю комнату.

Горький: Владимир Ильич, я ведь ещё по одному делу к вам пришёл.

Ленин: Да я в этом и не сомневался! Когда это вы заходили ко мне просто так, чай попить… Ну и что же за дело такое?

Горький: За интеллигенцию хочу вступиться…

Ленин: Вступиться?!… Помилуйте, Алексей Максимович, кто же её обижает? Да мы тому сразу же тёмную устроим!

Горький: Тревожные слухи ходят, напряжённые разговоры. Говоря по правде, с опаской относятся к вашим идеям учёные и творческие интеллигенты.

Ленин: Ну, с опаской – в этом ничего страшного нет. Вот я, например, тоже с опаской к дворовым собакам отношусь, хотя они безобидные создания. А опаска вашей интеллигенции, по всей видимости, берётся либо от незнания и непонимания, либо же она носит совершенно сознательный, идеологический характер. Не желают перемен ваши интеллигенты! Сытно им живётся в буржуазном болотце! Чего ещё проще – вслух возмущаться коррупцией в государстве, кривизной законов и упадком нравов, но при этом благополучно получать гонорары и подношения. Да ведь и гонорары эти с подношениями малы до безобразия, форменные подачки. Но интеллигенты и тому рады, лишь голосят на каждом углу: «Лишь бы миновала страну нашу кровь да гражданская война!»

Горький: Истинно так: лишь бы миновала страну нашу кровь!

Ленин: А вы не заметили, Алексей Максимович, сколько крови уже было пролито?! Крови совершенно безвинной. И, поверьте мне, буржуазия с радостью продолжит проливать безвинную кровь, сталкивать лбами народы и социальные слои, лишь бы удержаться у власти, лишь бы не иссяк поток хрустящих ассигнаций.

Горький: Об одном вас прошу, Владимир Ильич, не применяйте репрессии к интеллигенции!

Ленин: Алексей Максимович, оглянитесь!

Горький недоумённо вскидывает на Ленина глаза.

Ленин: Оглянитесь, оглянитесь! Не стесняйтесь!

Горький: А что там?

Ленин: Оглянитесь – и увидите!

Горький растерянно оглядывается по сторонам.

Ленин: Посмотрите внимательно, Алексей Максимович! Я как бы в подполье! О каких репрессиях вы говорите?

Горький: А-а, это… Ну да ведь это же временное явление! Уж кому как не мне знать, Владимир Ильич, что вы всё равно выйдете победителем.

Ленин: Спасибо на добром слове. Вашими бы устами да круасаны есть.

Горький: Об одном хочу вас особенно просить… Христом-богом умоляю, не расстреливайте Михалкова!

Ленин стукает себя ладонью по ноге и восклицает через смех:

– Михалкова?!… Вот ведь Горький! Не человек, а плач Ярославны!

От смеха на глазах Ленина выступают слёзы. Он достаёт из кармана брюк носовой платок и, продолжая прохаживаться по комнате, вытирает им с лица влагу.

Горький: Он талантливый режиссёр, он может пригодиться! Он фильм про вас снимет.

Ленин: Так уж и снимет! Скорее про Николая Кровавого.

Горький: И про вас снимет! Только надо ему объяснить… Показать преимущества…

Ленин: Что же это получается, Алексей Максимович! Всех расстреляем, а Михалкову лафа?

Горький, словно обидевшись, складывает руки на груди и напряжённо смотрит в сторону. Отсмеявшись и протерев насухо глаза, Ленин убирает носовой платок в карман.

Ленин: Так и быть, Алексей Максимович, не расстреляем… Но фильм должен быть в двух сериях!

Горький тяжко вздыхает.

Ленин (добродушно хлопая писателя по коленке): Алексей Максимович, вы извините мой не слишком тонкий юмор. Я же всё это любя. Просто нарадоваться не могу встрече с вами. Вот сижу, гляжу на вас и думаю: «Какой замечательный человек этот Горький! Сколько в нём силы и душевного благородства!»