Андрей Козырев - Вереск цветёт. Сад стихов

• Название: Вереск цветёт. Сад стихов
• Автор: Андрей Козырев
• Жанр: Поэзия

«Вереск цветёт» – сборник избранной философской и духовной лирики Андрея Козырева, «вертоград многоцветный» современной поэзии.

---

3. О себе

Жизнь моя – всеми цветами сразу горящий светофор.

Трилистник из детской тетради

1. Моё первое стихотворение

Всё в мире – отпечаток рук Творца.
Всё в мире – из одной и той же глины.
Весь мир – Лицо.
Но нет на нём лица.
Но где, скажите, мне найти причину

Тому, что не едино мыслим мы,
Что, говоря, слова мы разделяем,
Что с разных точек зренья видим мир
И разное основой в нём считаем?

Стоим мы с двух сторон одной двери
И на себя дверь с равной силой тянем.
Не сдавшись, мы её не отворим
И не поймем ни данности, ни тайны.

Но мы – магнит, что держит целый мир
С оврагами, горами, облаками,
Где для людей в пути ориентир —
Полярная звезда,
а полюса – мы сами.

18 февраля 2003 года

2. Сонет перед зеркалом

Разговор через десять лет

Сонет

Нам не дано ни созидать, ни строить.
Нам не дано творить и порождать.
Не нужно зря нам небо беспокоить —
Не продаётся Божья благодать.

Один Господь творить имеет право.
Нам не постичь Его великих дел.
Но всё ж в руках Творца, покрытых славой,
Быть глиною – блаженнейший удел.

В руках Творца душа меняет лики
В игре жестокой, тяжкой, но великой,
Где каждому своя даётся роль.

Покорная всецело Божьей воле,
Душа страдает от безмерной боли,
И творчеством зовётся эта боль.

2006

Отражение сонета

…И творчеством зовётся эта боль.
Душа страдает от безмерной боли,
Покорная всецело Божьей воле,
Где каждому своя даётся роль.

В игре жестокой, тяжкой, но великой,
В руках Творца душа меняет лики.
Быть глиною – блаженнейший удел.
Но всё ж в руках Творца, покрытых славой,
Нам не постичь Его великих дел.
Один Господь творить имеет право.

Не продаётся Божья благодать.
Не нужно нам зря небо беспокоить —
Нам не дано творить и порождать,
Нам не дано ни созидать, ни строить.

2016

3. Монолог средневекового актёра

Я выхожу на площадь перед храмом,
Несу всю тяжесть своего креста.
Прост и жесток сюжет старинной драмы,
В которой я играю роль Христа.

Я слишком много заплатил за право
Для зрителей исполнить эту роль.
На крест я поднимусь для их забавы,
Чтоб их потешить, испытаю боль…

Пройду помост от края и до края…
Как узок он, так тесен этот свет.
На сцене Бога вечного играя,
За час переживу я жизнь и смерть.

Запомнят все в толпе мой образ строгий —
И в их сердцах я вновь пройду не раз
Свой путь, прямой, упрямый, одинокий,
Средь неусыпных взглядов сотен глаз.

Но кто я сам? Актёр, паяц, обманщик,
Скрывающий под маскою лицо.
Обычным лицедеем был я раньше,
И мир мой тесный замкнут был в кольцо.

Но лишь теперь величье ощутил я
Того, Чей образ принял я на час,
И чувствую, как расправляет крылья
Мой дух, орлом к престолу Бога мчась…

2005

Трилистник весенний

1. След на снегу

Этот тоненький след на весеннем снегу
Я годами забыть не могу, не могу.
Ты ушла и оставила след, как печать,
На снегу, на душе, что устала звучать.
И твой след в моей жизни остался навек,
И вовек не растает предутренний снег.
Я его в своей памяти уберегу…
Умереть я могу, а забыть – не могу.

2. «Бог – обнажённый тополь…»

Бог – обнажённый тополь —
Зазеленел весною
Под серым дождём свинцовым,
У края тёмной аллеи.

На плитах пустой дороги
Шаги едва раздаются;
Дождик молитву шепчет,
Светлея с каждым поклоном.

В тучах тёмной водою
Незримо плещется время.
Дома поднимают шпили
Сквозь одинокий воздух.

Стихли древние стоны.
В земле затаилось пламя.
Давно под ногами прохожих
Колышется тонкая плёнка.

Тени летают тише,
Всё тише под тихим небом
И шепчут тихие песни
О паденье Гигантов.

3. Юность

Аромат цветущих яблонь, донёсшийся издалёка,

Может, из будущего, которое ещё так велико;

Вишнёвый вкус поцелуя, тающий на губах,

Шелест песка между пальцами ног, шаловливый, как время,

Тысячи человеческих душ,

раскрывающихся глазами цветов,

Дорога, сады, машины – и бескрайнее

Синее небо над нами, как платок,

наброшенный на бесконечность,

Звёздную, тёплую, завораживающую, —

это наша гостеприимная

Юность, принимающая всех, но никого не отпускающая

Без отпечатка счастливого брожения чувств

В одиноком, чистом, заброшенном в бездну жизни

Сердце.

Трилистник на берегу

1.Ночь на берегу

Ночной Иртыш. Глухая тишь.
Ночь пахнет теплотой земной.
Ты всё мне, может быть, простишь
За слёзы под Твоей луной.

Ты, может быть, отпустишь мне
Земную часть моей вины
За то, что я сгорал в огне —
В прозрачном пламени луны.

От ног моих и до небес
Река вольготно разлеглась,
Как лунных грёз противовес,
Сквозь нашу жизнь, сквозь нашу грязь.

Лучится аромат луны.
Лучи на волнах золотят
Сквозь нашу грязь, сквозь наши сны
Дорогу в рай, дорогу в ад.

Лохматый пёс лакает свет.
Его язык течёт в простор.
Цыганский говорок планет
Звучит земле наперекор.

Бездомный дух, бродячий пёс,
Бьёт по ногам моим хвостом,
Мне в руки тычет мокрый нос —
Скиталец в космосе пустом.

Пророчески блестит бутыль.
Пророчески дымит костёр.
Сквозь некосмическую пыль
Несётся запах-метеор.

Но звон трамвая в стороне,
Звучащий ровно в ровной мгле,
Едва напоминает мне,
Что мы, однако, на земле,

Что скоро что-то над землёй
Наполнит светом окоём,
Что Ты очертишь контур свой
Меж тьмой и мной, добром и злом, —

Ты, зажигающий звезду
Над небом, видным сквозь пейзаж,
Сквозь весь извечный морок наш,
По вере, делу и труду,
По нашей вере в чистоту
Нам всем воздашь,
Сполна воздашь.

2. Ветер и волны

(Иртышская набережная. Вечер. Одиночество)

Туманный берег. Сумерки любви.
Дождь пунктуально размечает плиты
На набережной. И почти забыты
Размолвки между мною и людьми.
Чем мы взрослей, тем чаще наяву
Мы ссоримся, как маленькие дети…
…Бессвязностью дождливых междометий
Описан мир, в котором я живу.

Незримая мне чувствуется связь
Меж ветром и волной, что нарастает.
Идет прилив, и время прибывает,
О берег, как о тишину, дробясь.
А ветер, с пляжа в город восходя,
Стирает с сада времени отметки
И вписывает дрожь ольховой ветки
В тончайшую параболу дождя.

Я – ветер. Ты – волна. Смиришься ты,
Приливу неба уступив покорно.
Так сумерки втекают в зелень дёрна
Чернилами, что с неба разлиты.
И некий неизвестный миру бес
Играет связью неба с жизнью светской,
Стремясь отождествить рисунок детский
И звёздные каракули небес…

В чернилах – облака. Пустынен пляж.
Один ребенок собирает камни.
Вернуть тебя… Познать себя… Куда мне!
Я – кто? Был – человек, а стал – пейзаж.
И в голову приходит лишь одно:
В разлуке, словно пёс, скулить негоже…
………………………………………………
Но звёздный холодок бежит по коже,
Когда Господь сквозь нас глядит на дно.

3. Ибо прах есмь

Я – просто пыль, хотя зовусь Андреем.
Я помню всех, кто проходил по мне.
Я помню, как был поднят суховеем,

Когда горел весь небосвод в огне,
И был весь берег пляжа в отпечатках
Твоих жестоких маленьких ступней.

Ты шла по мне, и было мне так сладко —
Я был твоей растоптан красотой.
И я с тех пор мечтаю – кротко, кратко —

Лишь о тебе, единственной, о той,
Чьи ноги нежно пачкал я когда-то
И целовал их, прячась под пятой!

Летят часы… Горит в лучах заката
Огромный небосклон, и шар земной,
Тяжёлый, покорился виновато

Любви, что правит Господом и мной,
Любви, что движет звёздами и пылью,
Что превосходит море глубиной.

Пусть я лишь прах – но мне дано всесилье!
Я поднимаюсь, как прибой земли,
Встают из облаков песчаных крылья,

Летят песчинки, словно корабли,
И мне земли и даже неба мало…
Но я хочу, чтоб я лежал в пыли,

Чтоб ты меня жестоко растоптала.
Я счастлив быть под каблуком твоим!
Я – всё, и я – ничто; конец, начало —

Во мне, во мне… Но эта слава – дым!
Мне тяжело от этой мёртвой славы,
И я твоей насмешкою целим.

Когда шумит прилив листвы кровавый,
Когда пляж тих и берега пусты,
Когда пророчит бурю клён стоглавый,

Я наряжаюсь в травы и цветы,
Я, глина, я, Адамова попытка,
Я – пыль от пыли вечной красоты!

Быть говорящей глиной – это пытка!
Ты попираешь шепчущий песок,
Как виноград, и чувства от избытка

Текут через края, как алый сок…
Он сладок, сок растоптанной гордыни!
Мой облик низок, а удел высок —

Настанет час, к тебе ревниво хлынет
Прилив земли и в пыль одну сольёт
Со мной… Ты прах – и в прах уйдёшь отныне!

Но в каждой клетке тела свет зажжёт
И в каждой капле крови след оставит
Зияние покинутых высот,

Которое тебя во мне прославит
И даст понять тебе, наивной, вновь,
Что нас покой посмертный не забавит,

Что даже пыли ведома любовь!

Трилистник за городом