Алексей Жарков - Избранные. Хоррор

• Название: Избранные. Хоррор
• Автор: Алексей Жарков
• Жанр: Научная Фантастика

Состав сборников «Избранные» определяется тайным голосованием среди участников открытых конкурсов фантастики, проводимых на площадке «Квазар». Каждый выпуск в серии формируется по итогам одного из таких тематических конкурсов, здесь вы найдёте рассказы, написанные как молодыми, так и опытными авторами, и признанные большинством читателей наиболее примечательными среди прочих. Книги серии характерны и наполнены увлекательными историями, способными как следует разнообразить ваш литературный досуг.

---

Тогда я пошёл назад в парилку, однако попасть внутрь тоже не смог. Знаете, как бывает, когда ноги во сне отнимаются и каждый шаг даётся с неимоверным трудом? Я тянул на себя дверь изо всех сил, но она не поддавалась. Я чувствовал, там, в парилке, был кто-то ещё кроме Димы. Или что-то. Из приоткрывшейся щели валил жар, как из печи. Дышать становилось всё труднее, будто невидимая удавка сдавила шею в смертельных объятиях. Не знаю, что было бы со мной, если бы ногу не пронзила резкая боль, от которой я проснулся.

Это Васька полоснул меня когтями. И я был настолько счастлив, что вырвался из этого кошмара, что потрепал блохастого по умной башке. Славный котишка. За окном светало, стена почти остыла, но и без градусника было ясно, что ночью там снова случилось что-то плохое и очень горячее.

* * *

Дима не объявился, поэтому утро прошло в томительном ожидании и попытках избежать участия в обыске. Но Саша хотела помочь следствию, а я не мог отпустить её одну. Ещё и Гена уехал на учительское собрание, посвящённое грядущим выборам, и прихватил с собою жену. Так и не сложилось у меня с отговорками.

Следственная группа приехала не к полудню, а в два часа дня. И состояла уже из двух человек: вчерашнего опера и следователя, который был значительно старше коллеги. Тоже грузен, но отличался от молодого, как танк от бульдозера. Хищный, с цепкими умными глазами и мягкой походкой. Поздоровавшись, он показал судебное предписание и постучал в дверь квартиры №51. Разумеется, никто не открыл. Тогда следователь присел и осмотрел замок.

– Дрянь, – презрительно бросил он, поковыряв ногтем. – Покурим и вскроем.

– Валентин Григорьевич, пожалуйста, давайте сначала откроем, а потом покурим, – взмолился молодой. – Вы после обыска домой поедете, а мне ещё бумаги оформлять. Петрович-то просит поторопиться с квартиркой.

Валентин скривился и вытащил из кармана связку отмычек. Дверь уступила, открыв нам типичную прихожую «хрущёвки». Даже не скажешь, что тут недавно был пожар: мебель стояла целая, только очень ветхая и пыльная.

Мы вошли. Первым вломился важный молодой опер и принялся по-хозяйски осматриваться. Вторым скользнул его старший коллега, и я с удивлением заметил у него в руке пистолет. Только когда следователь убедился, что квартира действительно пуста, то убрал оружие и надел перчатки. Последним в квартиру зашёл я, оставив входную дверь открытой. Так мне было спокойнее.

– Пожалуйста, сами ничего не трогайте. Если увидите знакомые вещи, просто скажите.

Вещей вокруг действительно было много. Старинная вешалка, бобинный магнитофон, дисковый телефон на журнальном столике. И книги, книги, книги.

– Лёлик, – позвал напарника следователь, – это точно та квартира? Она не горела. Даже не пахнет.

– Я по документам проверил, точно она. Хозяева умерли. Представляете, Валентин Григорьевич? Ничейная «двушка» в столице! Как только ЖЭК пропустил?

– Я не про это, Лёлик, я… – тут следователь осёкся, заметив на журнальном столике телефон. Розовый дешёвый мобильничек. Со стразами. Мужчина такое в руки по доброй воле не возьмёт. А вот женщина, особенно девочка…

– Вот что, Лёлик, подождёт твой Петрович, и квартира эта подождёт. На экспертизу поедем, – мужчина достал из кармана платок и промокнул вспотевший лоб. Тут в самом деле было хорошо натоплено и нечем дышать. Мне ужасно хотелось открыть окно, но я не решался отойти от полицейских.

– Валентин Григорьевич, – взмолился опер, – ну мало ли телефонов на свете, вдруг он не её вовсе! Может всё-таки по-быстрому закончим? Мы же ничего не планировали здесь находить!

Нас он, похоже, вообще не стеснялся. Но старшего боялся и сник под тяжёлым взглядом.

Осмотрели кухню, ванную, туалет. Везде пыль, в некоторых местах паутина висела в воздухе так густо, словно это и был сам воздух. Кухонная утварь и старая советская мебель поражали разнобоем, словно их собирали разные люди, или кто-то разом притащил всё это богатство с помойки. Кругом валялись самые разные предметы, в основном музейные древности. Хотя, к примеру, попался и новенький перфоратор. Несколько раз я ловил на себе чей-то внимательный взгляд, но, обернувшись, никого не замечал. Полицейские делали свою работу, и Саша смотрела, в основном, на них.

В спальне на стенах висели фотографии. Некоторые выцвели до контуров, другие были ещё различимы. Лучше всех сохранился мужчина с богатырским разлётом плеч, зачёсанными назад волосами и строгим взглядом. Он оказался похож на незнакомца из сна, и я тут же пожалел, что не взял с собой шокер, постеснявшись полицейских. Мне показалось, что и моя соседка тоже нахмурилась, увидев эту фотографию, но я постеснялся спрашивать. К тому же мне не хотелось, чтобы полицейские лишний раз обращали на меня внимание, особенно молодой. В итоге, в спальне не нашли ничего, что напомнило бы о Диме, хотя мрачнеющий с каждой минутой Валентин Григорьевич положил ещё несколько вещей в пакеты. Лёлик насупился. А Саша просто ходила за ними как тень. Руки скрещены на груди, голова опущена. Она честно отбывала повинность, изучая всё, что попадалось на глаза. Но ничего не находила, и вспыхнувшая надежда таяла в ней с каждой минутой.

Наконец мы добрались до гостиной, которая оказалась самой странной из комнат. Обои тут были наклеены вразнобой, будто рулоны набирали из остатков, и каждого вида хватило только на одну стену. Мебели не было вообще. Только возле выхода на балкон стояло нечто странное, грубо сколоченное из досок. Никогда такого не видел: похожее по форме на комод, но без выдвижных ящиков. Эта нелепая коробка на кривых ножках снова напомнила об утреннем кошмаре. Сверху на ней стояли свечи и лежали фотографии незнакомых людей.

Пол покрывал толстый ворсистый ковёр пепельно-серого цвета. На нём мы обнаружили уйму мелких предметов. Ложечки, вилки, сломанные игрушки и тому подобное. Там же нашли игровую приставку Димы, от вида которой Саша заплакала. Следователь бросил гаджет в пакет и с тоской упрекнул опера:

– Козлы вы, Лёлик, со своим Петровичем. На что меня подписали? Нас тут убьют.

– Как убьют? – опешил молодой оперативник.

– Спиной чувствую, – Валентин снова достал пистолет. – Я в органах проработал столько, сколько ты на свете живёшь. Четыре раза в меня стреляли, сегодня пятый будет. А ты ещё и без ствола, что ли, болван?

Пока следователь успокаивал плачущую Сашу, мы с Лёликом вышли в прихожую, где полицейский попробовал позвонить по городскому телефону. Тот, конечно же, не работал. Тогда Лёлик жестом указал подождать, а сам прошёл в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Это было не по правилам обыска, но я промолчал, так как хотел, чтобы всё скорее закончилось.

Сашка плакала, за дверью виновато бубнил по мобильному опер, а я изучал корешки книг, лежащие на журнальном столике. Я не всё помню, но там точно были учебники религии и, кажется, оккультизма. И много толстых пожелтевших от времени тетрадей, исписанных от руки. На тетрадных листах я увидел странные и неприятные наброски обнажённых мужчин и женщин, пляшущих вокруг какого-то сооружения. Не могу объяснить, что было не так в выражениях лиц и позах этих людей, но меня до сих пор бросает в дрожь от воспоминаний об этих рисунках. Неужели это осталось ещё от преподавателя, сгоревшего в квартире? Но как оно могло пережить все эти пожары? Не знаю. Там же я увидел наброски чего-то смутно знакомого. Вроде бы что-то такое мастерил странный мужик из сна. Если присмотреться, в уродливой деревянной коробке из гостиной тоже угадывались схожие черты. К сожалению, время уходило, и я не успел тогда обдумать всё это и сделать выводы. Я вообще ничего не успел, потому что в этот самый момент в гостиной удивлённо вскрикнула Саша:

– Смотрите! Димка у них на этом комоде! Вон же, фотография наверху! Да что же тут происходит?!

– Ради Бога, не трогайте ничего! – заорал следователь.

В этот момент мебель вокруг меня с шипением превратилась в головешки, обои на стенах почернели, а в воздух взметнулось серое облако. Это пепел, понял я. Пепел! В лицо дохнуло жаром – пожар! В спальне истошно закричал Лёлик, в гостиной громыхнул пистолет. Вокруг ничего не было видно, а от выстрела заложило в ушах, поэтому я вслепую метнулся влево, зацепив и повалив вешалку. В воздухе пахло дымом, и хотя я не видел пламени, но чувствовал его тепло. Случайно наткнулся на гладкую дверь с тонкой железной ручкой, которая ожгла пальцы. Туалет, вспомнил я и посмотрел налево: сквозь дым виднелся дрожащий прямоугольник дверного проёма. Но только я рванулся навстречу спасению, как слух вернулся, и я услышал крик Саши.

В такие моменты некогда думать, ты просто заглядываешь в себя и видишь решение. Многие бы убежали. Я вернулся. Бросился в серую круговерть, чтобы вытащить Сашу. Коридорчик, ведущий от прихожей в гостиную, можно было пройти за несколько секунд, но я брёл в гостиную, наверное, не меньше минуты. Невесть откуда взявшийся горячий ветер задувал золу прямо в глаза, дым лез в глотку, мешая дышать. И всё время звучали человеческие голоса. Дима. Девушка, чей голос я слышал через стену – может, это и была та школьница? Не знаю. И другие. Их невозможно было понять: только отдельные слова, слоги, вскрики, всхлипы. Интонации. Громче всех звучал хорошо поставленный бас, из него можно было разобрать довольно много: коммунизм, религия, суеверия, суккуб, жертва, субботник, партия…