Артур Кларк - 2001: Космическая Одиссея

• Название: 2001: Космическая Одиссея
• Автор: Артур Кларк
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-03-002349-6

«Космическая одиссея» – одна из тем, которую особенно любят читатели фантастики с давних времен и до наших дней. Дерзкие полеты звездоплавателей, создание форпостов человечества на иных планетах, исследования звезд и «черных дыр» – все, что составляет суть «космической одиссеи», – всегда томили сердца романтиков призывом к дальним странствиям и экзотическим приключениям.

Артур Кларк внес несомненный вклад в кинофантастику, став одним из создателей знаменитой «Космической Одиссеи 2001 года» (1968), снятой Стэнли Кубриком. В том же году Кларк опубликовал роман, написанный на основе сюжета фильма.

Читайте первый роман Космической Одиссеи – 2001 год!

---

– Скажите-ка, Хейвуд, – заговорил Дмитрий, быстро разделавшись с первой порцией виски и вертя в руках бокал со второй, – что это за эпидемия вспыхнула в американском секторе? Я хотел было заглянуть туда во время этой поездки, но мне ответили: «Не можем разрешить, профессор. У нас объявлен строгий карантин впредь до особого распоряжения». Нажимал на все кнопки, но ничего не вышло. Вы-то мне скажете, что там у вас происходит?

Флойд мысленно простонал: «Опять начинается… Господи, скорей бы уж залезть в этот шаттл и умотать на Луну!»

– Этот, э-э, карантин – обычная мера предосторожности, – с опаской заговорил он. – Мы, собственно, не очень уверены, нужен ли он в действительности, но рисковать не считаем возможным.

– Да что это за болезнь? Какие у нее симптомы? Откуда она, неужели внеземная? Может быть, вам нужна помощь нашей Медицинской службы?

– Прошу прощения, Дмитрий, нас просили пока ничего не разглашать. Спасибо за предложение, но мы сами справимся.

– Гм, – хмыкнул Мойсевич, которого слова Флойда явно ни в чем не убедили, – чудно что-то: зачем именно вас, астронома, посылают на Луну ликвидировать эпидемию?..

– Я столько лет не занимаюсь астрономией, что стал уже бывшим астрономом. Теперь я научный эксперт, а это означает, что одинаково мало знаю обо всем на свете.

– Но вы уж наверняка знаете, что такое ЛМА-1?

Миллер чуть не подавился своим виски. Однако Флойд был сделан из материала покрепче; он взглянул старому другу прямо в глаза и невозмутимо переспросил:

– ЛМА-1? Какое странное сокращение! Где вы его слышали?

– Ладно, не пытайтесь меня дурачить! – отрезал русский астроном. – Но если наткнетесь на орешек, который окажется вам не по зубам, надеюсь, вы не дотянете до того, что придется кричать «караул», когда будет уже слишком поздно?

Миллер многозначительно взглянул на часы.

– Через пять минут надо быть на корабле, доктор Флойд, – сказал он.

– Нам, пожалуй, пора.

Флойд хорошо знал, что у них в запасе добрых двадцать минут, но поспешно вскочил. Даже чересчур поспешно – он забыл, что тяготение здесь в шесть раз меньше земного. Судорожно ухватившись за стол в последнее мгновение, он едва предотвратил незапланированный «взлет».

– Очень рад был повидаться с вами, Дмитрий, – сказал он, несколько покривив душой, – Желаю благополучно добраться до Земли. Я позвоню вам, как только вернусь.

Когда они вышли из зала отдыха и прошли контроль американского сектора, Флойд с облегчением вздохнул:

– Ф-фу! Едва вывернулся. Спасибо, что выручили, Миллер.

– Знаете что, доктор? – задумчиво проговорил офицер, – Хотел бы я надеяться, что русский не прав.

– В чем?

– В том, что мы наткнемся на орешек не по зубам.

– Именно это я и намерен выяснить в ближайшие дни, – решительно ответил Флойд.

Через сорок пять минут лунный транспорт «Ариес-1В» отвалил от Станции. В этом не было ничего похожего на грохот и ярость земных стартов. Флойд едва услышал отдаленный свистящий звук, когда реактивные двигатели малой тяги метнули электризованные струи плазмы в безвоздушное пространство. Тяга продолжалась минут пятнадцать; ускорение было настолько слабым, что при желании он мог легко встать с кресла и пройтись по салону. Но вот ощущение тяги исчезло. Корабль освободился от власти земного тяготения, которое владело им, пока он был пришвартован к Станции. Он порвал узы тяжести и стал свободной, независимой планетой, совершающей путь вокруг Солнца по своей собственной орбите. Салон, находившийся в единоличном распоряжении Флойда, был рассчитан на тридцать пассажиров. Непривычны были и вызывали острое чувство одиночества десятки пустых кресел вокруг и ни с кем не разделенное внимание стюарда и стюардессы, да еще двух пилотов и двух бортинженеров. Флойд задумался: вряд ли когда-либо в истории на поездку одного человека тратилось так много денег и едва ли это когда-нибудь повторится. Ему припомнились циничные слова одного из наиболее беспутных «наместников бога на Земле»: «Мы получили папский престол, а теперь насладимся всем, что он дает». Ну что ж, он, Флойд, тоже будет наслаждаться этим полетом и блаженным состоянием невесомости. Вместе с ощущением тяжести его покинули, во всяком случае на время, почти все заботы. Кто-то сказал, что в космосе человеком может владеть страх, но уж никак не озабоченность. Пожалуй, это верно. Что касается стюардов, то они, видно, решили кормить его непрерывно на протяжении всех двадцати четырех часов перелета, и ему приходилось поминутно отклонять предложения «что-нибудь съесть». Вообще говоря, вопреки мрачным предсказаниям первых астронавтов, есть в условиях невесомости было не так уж затруднительно. Флойд сидел за обыкновенным столом, тарелки на столе были закреплены, как на морских судах во время качки. В каждое блюдо было добавлено что-нибудь клейкое, чтобы еда не сорвалась с тарелки и не пошла плавать по салону. Так, котлету удерживал густой соус, а салат подавали с клейкой подливкой. При некотором навыке и осторожности можно было справиться почти с любыми блюдами; настрого запрещались здесь только горячие супы и чересчур рассыпчатые торты и печенье. С напитками, конечно, дело обстояло иначе – жидкости подавались только в пластиковых тубах, и их приходилось выдавливать прямо в рот. В конструкцию туалетной комнаты был вложен труд целого поколения энтузиастов, чей героизм остался невоспетым. Она уже достигла такого уровня совершенства, что считалась более или менее безотказной. Флойду пришлось проверить ее действие вскоре после начала свободного падения. Он оказался в маленькой кабине, снабженной всеми аксессуарами самолетного туалета, только почему-то в ней горела яркая красная лампочка, свет которой резал глаза. Табличка, напечатанная крупными буквами, гласила:

ОЧЕНЬ ВАЖНО! РАДИ ВАШЕГО УДОБСТВА

ПРОСИМ ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАТЬ

НИЖЕСЛЕДУЮЩИЕ ПРАВИЛА!

Флойд присел (даже в условиях невесомости привычка использовать любую возможность, чтобы присесть, не покидала людей) и прочел инструкцию несколько раз. Убедившись, что со времени его последнего полета никаких изменений в правила не внесено, он нажал кнопку «Старт». Где-то близко зажужжал электромотор, и Флойд почувствовал, что он вместе с кабинкой начал двигаться. Закрыв глаза, как рекомендовала инструкция, он стал ждать. Через минуту мелодично звякнул колокольчик, и он открыл глаза.

Свет из резко-красного стал успокаивающим бледно-розовым, но, самое главное, Флойд ощутил воздействие тяжести; только легкое подрагивание всей кабинки подсказывало, что она вращается. Флойд подбросил в воздух кусок мыла и проследил за его медленным падением – как он прикинул, центробежная сила равнялась примерно четверти земной силы тяжести. Но ее было вполне достаточно – все двигалось в нужном направлении и попадало туда, куда положено.

Он нажал кнопку «Остановка для выхода из кабины» и опять закрыл глаза. Вращение прекратилось, постепенно опять возникла невесомость, дважды звякнул колокольчик, и вновь вспыхнул резкий красный свет. Дверца кабинки остановилась в нужном положении, и Флойд вышел в салон, поспешив с первого же шага прицепиться подошвами туфель к ковру. Он уже давно изведал всю остроту ощущений невесомости и был весьма доволен, что туфли «велкро» позволяют ходить почти нормально.

Скучать в полете не пришлось. Устав читать официальные доклады, памятные записки и протоколы, Флойд включил свой газетный планшет в информационную сеть корабля и просмотрел одну за другой крупнейшие электронные газеты мира. Их кодовые сигналы он помнил наизусть, и ему не требовалось даже заглядывать на обратную стенку планшета, где был напечатан их перечень. Включив краткосрочное запоминающее устройство планшета, он задерживал изображение очередной страницы на экране, быстро пробегал заголовки и отмечал статьи, которые его интересуют. Каждая статья имела свой двузначный кодовый номер – стоило только набрать его на клавиатуре планшета, как крохотный прямоугольничек статьи мгновенно увеличивался до размеров экрана величиной в лист писчей бумаги, обеспечивая полное удобство чтения. Прочитав одну статью, Флойд опять включал всю страницу и выбирал другую.

Он не раз задавал себе вопрос: неужели газетный планшет с фантастически сложной техникой, скрывающейся за простотой его использования, еще не последнее слово в непрестанном стремлении человека к совершенству средств связи? Чего еще можно желать? Взять хотя бы его, Флойда: далеко в космосе, уносясь от Земли со скоростью в многие тысячи километров в час, он может нажать одну-две кнопки – и через несколько миллисекунд прочитать заголовки какой угодно газеты. Кстати, в эту эру электроники и самое слово «газета», конечно, стало анахронизмом. Текст ежечасно автоматически обновлялся. Даже если читать одни лишь газеты на английском языке, можно всю жизнь только и делать, что поглощать этот вечно обновляющийся поток информации, поступающий со спутников связи. Трудно было представить себе систему, более совершенную и удобную. И все же, наверно, рано или поздно газетный планшет изживет себя и будет вытеснен чем-нибудь столь же невообразимым, насколько сам планшет был бы невообразим для Кекстона[2] или Гутенберга.