Дмитрий Распопов - Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник)

• Название: Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник)
• Автор: Дмитрий Распопов
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-98501-2

Если бы обычному российскому подростку Максиму сказали, что вскоре он станет бароном Максимильяном, если бы хоть намекнули, что ему придется участвовать в дворцовых интригах крупного королевства, если бы пообещали, что его примут у себя гномы и что вскоре он будет управлять собственным замком… Что бы Максим ответил? Скорее всего, он решил бы, что над ним не очень остроумно пошутили. А зря…

---

Староста наведывался ко мне все чаще, и с каждым разом его гордость за своего господина становилась все больше. Он делился такими новостями, о которых раньше никогда бы не стал мне говорить. Оказывается, крестьяне из соседних селений с завистью смотрят на моих крестьян, ведь их хозяева не дают им земель в аренду и барщину не отменяют, а уж чтобы оружие раздали и сказали, что наградят самых метких, – такого вообще никогда не было.

Деньги, вырученные от продажи зерна, собранного с арендованных у меня полей, позволили моим крестьянам не бедствовать этой зимой, а вполне спокойно переносить пусть и не сильные, но морозы. По меркам моего мира их морозами называть не стоило, но для местных температура в минус десять была серьезным испытанием.

Староста также поведал, что, несмотря на холода, постройка мельниц продолжается и буквально через пару-тройку месяцев, когда станет теплее, мы можем попробовать запустить их. Мельницы поглощали мои деньги со скоростью электрического насоса, но останавливаться было поздно – слишком много я в них вложил. Я до сих пор радовался тому, что прокрутил тогда торговцев, полученные от той моей аферы деньги позволили мне безбедно жить всю зиму, к тому же и поступления от Шумира постоянно росли, а еще были оброки, которые платили крестьяне.

Радовало меня одно: до всех, кроме графа Шарона, уже дошло, что лучше не появляться на моих землях, а этот тупой граф по-прежнему носился по моим землям, терял лошадей и людей, но все равно с упорством дуболома искал того, кто раскидывает ловушки по дорогам.

«Вот ведь маньяк», – думал я, в очередной раз выпроваживая его от своих ворот, когда он уже третий раз за два дня приехал ко мне с требованием заплатить за сломавшую на моих землях ногу лошадь.

Устав интересоваться, что он делал на моих землях, я просто говорил, чтобы граф поймал того, кто разбрасывает ловушки, и стряс с него деньги за всех когда-либо павших и покалеченных лошадей. Граф опять скакал и искал призраков, которых уже давно не было: вся моя дружина прекратила партизанскую деятельность, так как, кроме графа, никто больше не хотел терять дорогостоящих лошадей.

Когда у меня вроде бы наступило небольшое затишье и я спокойно предавался тренировкам на свежем морозном воздухе, Жан однажды утром оповестил меня, что возле опущенной замковой решетки ждет солдат в странных доспехах.

Мы с Роном переглянулись и отправились посмотреть на этого странного солдата.

Солдат был действительно странный: и его лошадь, и он сам были в броне непривычного для меня фасона и цвета. Только быстрые и опытные глаза Рона точно установили его национальную принадлежность и вид занятия.

– Таронский наемник, – процедил он два слова и сплюнул на землю, выражая свои чувства.

– Пошли спросим, чего ему надо, – удивленно сказал я, дожидаясь, когда дружинники поднимут решетку.

Наемник спокойно заехал в замок и, оглядываясь по сторонам, подъехал к нам.

– Эй, падаль, позвать мне барона Крона, – раздался его голос.

Один мой кивок Рону – и лежащий на земле наемник разговаривал уже совершенно другим тоном.

– Кто такой? Кто послал? Зачем нужен барон? – сократил я свою речь для простоты.

Наемник нервно дернулся, когда наконечник копья нубийца легко коснулся его шеи.

– Тес, наемник «Волков Таросса», – быстро заговорил он, – приехал за ежегодной платой за охрану к барону Крону. – И добавил от себя, пытаясь выказать храбрость: – Барон, как узнает, что вы со мной сделали, запорет вас до смерти. Они с моим командиром старые друзья.

Я хмыкнул – вот и странная строка в гроссбухе барона под названием «охрана» нашла свое объяснение, теперь надо выяснить, что же она включала в себя.

– Ну, допустим, барон умер, и я его наследник, – спокойно ответил я наемнику.

Воин недоуменно посмотрел на меня, а затем на Рона, ища подтверждения моих слов. У нубийца всегда был один стандартный ответ на все вопросы, его он и дал наемнику, стукнув его пяткой копья по ноге, в той части, где не было доспеха.

Наемник взвыл и покрыл нас матом, на мат у нубийца был все тот же универсальный ответ на все случаи жизни, и воин покатился по земле, когда Рон, с виду вроде легонько, заехал ему между ног.

– Ты, наверное, мазохист? – спросил я у катающегося по земле наемника. – Тогда тебе не к нам надо, а в соседний замок, к графу Шарону.

Наемник, будучи уже ученым, рта не открыл, только с ненавистью посмотрел на нас обоих.

– Как смотрит, – восхитился Рон, – у меня прям мороз по коже.

– При такой холодине не только у тебя, – съежился я от ветра, все же тренировались мы не в теплых куртках. – В общем, быстро давай рассказывай, какая такая плата и за что тебе барон должен платить, – поторопил я наемника, – не видишь, мы тут мерзнем на ветру.

Наемник поднялся и голосом, полным злости, ответил:

– Барон Крон платил командиру Тарросу пятьдесят кесариев в год за охрану земель.

– Ух ты, – удивился я, – а от кого вы его охраняли?

Наемник удивленно ответил:

– От герцога Нарига, конечно.

Рон громко хмыкнул, я тоже не смог сдержать такой же звук.

– Ну тогда передай своему командиру, что он «успешно» справился со своей охраной и барона Крона убили люди герцога. А я барон Максимильян, его наследник, и мне не нужна такая охрана, от которой нет никакого толка.

Наемник взобрался на лошадь и, уже отъезжая, крикнул нам:

– Командир так дело не оставит, ты заплатишь за оскорбление, щенок.

Идя назад на тренировочное поле, я пытался разжалобить Рона, чтобы он не был ко мне так строг:

– Вот видишь, Рон, меня все щенком обзывают, а ты все балбесом и неумехой.

Нубиец шутку не воспринял и, приказав поднять тяжеленный железный прут, который заменял мне тренировочное копье, сказал:

– Пока не убьешь десятка два-три нахалов, которые при виде тебя не прикусывают языки, так и будешь у меня балбесом и неумехой, а у них щенком. А теперь покажи мне, как нужно защищаться от всадника.

Вечером, созвав совещание из Штыря, Рона и Дарина, я поделился с ними утренними новостями.

– Видел я этих мерзавцев раньше, – заметил гном, – каждый год приезжают за данью. Они скорее от себя защищают, чем от герцога. У них отряд в пятьдесят клинков, так что, Макс, жди гостей. Таросс действительно никого не прощает, если вопрос касается денег.

– Пятьдесят клинков – это серьезно, – нахмурился Рон.

– Был бы замок нормальный, перестреляли бы всех, – с сожалением сказал ветеран, – а то решетка просто смех, да и только, четыре лошади вырвут на раз.

– Если запремся в замке, они всю деревню разрушат, – откликнулся я, – нужно что-то другое придумать.

Мыслей ни у кого не было, потому что пятьдесят клинков – это действительно серьезная сила, и уж точно не нашими десятью дружинниками, едва умеющими держать копья, было ее останавливать.

Так ничего и не придумав, мы с подавленным настроением разошлись. Больше всех переживал Штырь: он считал, что недостаточно интенсивно тренирует бойцов, раз господину барону приходится самому придумывать, как расправиться с наемниками.

Лежа в кровати, я поглаживал плечо лежащей рядом девушки и вспомнил, что она за ужином проронила всего несколько слов, остальное время молча подавала еду и питье. Поскольку тогда я был погружен в свои мысли, то не заметил ее состояния.

– Сатти, милая, почему ты печальна? – спросил я, целуя ее в шею.

– Все хорошо, господин, – ответила она тихо.

На этот раз я решил выпытать у нее подробности: сегодня я устал не слишком сильно, и силы продолжать разговор были.

– Я же вижу, ты в последнее время сама не своя, не улыбаешься и меня сама перестала целовать, – неожиданно вспомнил я.

Девушка вздрогнула и затряслась. Она плакала.

– Что случилось, моя хорошая? – спрашивал я, успокаивая ее и гладя по голове рукой.

– Вы рассердитесь, господин, – сквозь рыдания услышал я.

– Вот если ты сейчас не успокоишься и не расскажешь мне, что случилось, то я точно рассержусь. – Я сделал свой голос немного строже.

Уловив изменение тона, девушка перестала плакать и, вытирая руками лицо, села на кровати, повернувшись ко мне.

– А вы точно не рассердитесь, господин? – спросила она.

Хотя я устал ей повторять, чтобы она называла меня Максом или Максимильяном, Сатти до сих пор так ни разу меня по имени не назвала.

– Говори, милая, – подбодрил я ее.

– У меня свадьба назначена этой весной, а я у вас служу, и вы меня заставляете ублажать вашу плоть, – запинаясь и стараясь не смотреть мне в глаза, заговорила она. – Крис говорит, не бывать свадьбе, если я от вас не сбегу. А я ему говорю, что не могу сбежать, так как вы рассердитесь и велите отца с матерью повесить. А он говорит, что тогда не бывать свадьбе, а я его очень люблю, потому что он хороший.

От ее слов у меня возникло такое чувство, будто мне вскрыли грудь, достали из нее сердце и при мне разрезали на части.