Татьяна Авлошенко - Время щенков. Хроники земли Фимбульветер

• Название: Время щенков. Хроники земли Фимбульветер
• Автор: Татьяна Авлошенко
• Жанр: Русское современное

Стук в дверь на рассвете редко сулит что-то хорошее. Если спасаешь на улице незнакомую девушку, будь готов к тому, что помогать ей придется еще не раз. Целый год прошел для хрониста Ларса Къоля спокойно, но теперь… В ночном Гехте свирепствует кровожадное чудовище хлына. За бывшей воспитанницей приюта Гердой охотятся люди, вооруженные ножами, отмеченными знаком дракона. Впору вмешаться жрецам из сурового ордена багряного Дода, Истребителя Зла, одного из Девятерых. Но Драконов уже не девять.

---

Маршрут наших прогулок определяет Вестри. Только его черному блестящему носу ведомо, куда мы направимся в тот или иной день.

Пес важно вышел за ворота, остановился, огляделся, принюхался и вдруг радостно замахал хвостом.

– Ларс! Ларс!

Ко мне бежала Герда. Она так торопилась и размахивала руками, что, если бы опять измазанное чем-то личико не светилось от радости, я бы встревожился – не случилось ли чего дурного.

– Ларс!

Ученица Флорансы поскользнулась и кульком влетела мне в руки.

– Ларс, Флоранса сказала, что ты хороший!

Я смотрел на Герду сверху вниз, а в груди росло и ширилось то удивительное теплое чувство, которое иногда появлялось при взгляде на Вестри, Хельгу, моих родичей из Къольхейма – радость от того, что они есть, и желание сделать для них что-нибудь хорошее.

Приподняв Герду за локти, я поставил ее на ноги.

– Спасибо. Я думала, ты зазнайка, а Флоранса говорит, что ты хороший. Вот. Не сердись на меня. Все.

Все? Так что же, сейчас она снова повернется и уйдет? Немыслимо.

– Подожди, Герда. А почему… А зачем… А что ты тогда делала на улице так рано?

– Хотела посмотреть на рассвет над ратушей.

Рассвет! Чем розовая полоска на небе отличается от серой, белой или черной? Чем лучше она алого пламени заката, чтобы стремится увидеть именно ее? Не испугаться ни хлыны, ни подснежников, встать в эту невероятную холодную рань, когда… Когда фонари еще не успели погаснуть и тянутся вдоль улиц двумя цепочками разноцветных огней, а дома словно склоняются друг к другу, и между ними просвет, будто смотришь в щелочку, сведя в игре ладони, а там прозрачное небо, и темная островерхая ратуша, и флюгер-рыцарь приветствует поднятым копьем всходящее солнце. И не больше пятнадцати минут отпущено на все это…

– Ты успела увидеть? Тебе понравилось?

– Да. Гехт, наверное, вообще красивый город?

– Разве ты раньше жила не здесь?

– Я жила в приюте Берне, на окраине. Мы не ходили в город. Днем было очень много работы, а вечером – страшно. Мне бы очень хотелось все здесь посмотреть.

– Тогда пойдем.

Лицо Герды вдруг стало строгим и очень недовольным. Она отступила на шаг и, похоже, снова изготовилась задать стрекача.

– Нет. Не пойду.

– Почему, Герда?

– Я знаю, зачем вурдам нужны бедные девушки. Я читала.

– Читала? Что?

– Романы.

Так, вот и пришли к нам на обед голодные медведи. Романы! У сестры тоже есть парочка таких книжек, для поднятия настроения. Хельга нам даже вслух читала, сама смеялась, а Оле сказал, чтобы любимая жена больше его так не пугала. Если я правильно помню, там всегда злодей вурд заманивает и соблазняет бедную честную девушку. Вот тебе, потомок древнего знатного рода!

– Герда, честное слово, можешь считать меня неправильным и даже ненормальным вурдом, но ничего дурного я не замышляю. И Флоранса сказала, что я хороший.

Девушка растерянно переступила с ноги на ногу.

– Ты очень похож на хессу Къоль…

– Вот, а ей же ты доверяешь.

И тут вмешался Вестри. Наш пес не терпит, когда его драгоценную персону оставляют без внимания. Вскинув лапы на плечи Герды, он сочно лизнул ее в щеку. Ученица Флорансы не ожидала такого нападения и едва удержалась на ногах. Пришлось снова ловить.

– Герда, ну пожалуйста. Я просто очень хочу показать тебе город.

– А Вестри с нами пойдет?

– Конечно.

– Ну ладно… Хорошо… Только запомни, будешь приставать к порядочной девушке, получишь в лоб, ясно?

Я радостно кивнул. Вестри снова полез целоваться. Герда улыбнулась и, обняв пса одной рукой, вторую протянула мне.

Заметки на полях

– По твоему лицу течет вода. Так бывает в верхних пещерах с сырыми стенами.

– Я плачу…

– Плачешь? Что это означает?

– То, что мне больно.

– Я не прикасался к тебе. Как я мог причинить боль?

– Мне больно оттого, что я больше не увижу тебя.

– Я понимаю. Старшие говорили. Они ушли из мира, где жили прежде, и больше никогда не видели его.

– Баккен, это ведь старшие недовольны, что ты дружишь со мной? Они не хотят, чтобы люди узнали о вас? Это они запрещают тебе?

– Люди не смогут прийти к нам, если мы сами не захотим этого. Но мне становится все труднее подниматься наверх. Я расту. Скоро этот лаз станет слишком узок для меня.

– Я найду, Баккен, найду дорогу для тебя. Ты сможешь выходить из подземелья, а потом и летать. Обязательно.

Лиловый дракон склонил чешуйчатую голову к рукам зеленоглазой девушки.

– Прощай. Ты многое рассказала мне.

– До свидания, Баккен. Ты мой друг.

Глава 4

Сегодня днем пришел караван из Снебьярга. Покуда купцы будут заниматься своими делами, самый почтенный и правдивый из них отправится в ратушу, дабы поведать о том, что творится в земле Фимбульветер за западными пределами Гехта, а хронист будет ждать его. Таков обычай, почти закон, правильный и полезный. Не будут же купцы, бросив все, рыскать по городу в поисках хрониста, у них каждый час на счету. Вот только слово «почтенный» понимают они весьма по-своему и посылают на беседу самого бесполезного в городе участника каравана, какого-нибудь болтливого деда-кухаря. А тот пока еще дотащится до ратуши, да и рассказ норовит вести о делах не нынешних, а прошлых.

И вот сижу я в ратуше с самого утра, а сейчас время к обеду, упорно не даю бодрому старикану свернуть на рассуждения о событиях его молодости и о некой прекрасной в то время Эдит, и тихо злюсь, потому как Герда уже наверняка ждет меня у Рогатки. Нет, я, конечно, предупредил ее, что сегодня день каравана и придется посидеть в ратуше, но не так же долго!

– Итак, на пятый день вы вышли из Форка…

Форк ровно на полпути от Снебьярга до Гехта. Да скорее ты, старый валенок! Про сарай, сгоревший тридцать лет назад, интересно разве что внукам его бывшего владельца.

Вестри вылез из-под стола, сделал круг по комнате и улегся под окном. Светлые пятнышки «бровей» высоко подняты над глазами, и вид от этого у пса тоскливый. Видимо, и ему дедок надоел дальше некуда.

Стук хвоста Вестри сливается с нетерпеливым притопыванием моего каблука.

Стук хвоста?

Дверь за спиной деда тихонько приоткрывается, и я вижу белое ушко чепца, веселый глазок, краешек улыбки.

Ну, деда, у тебя три фразы.

Старикан словно услышал мои мысли.

– А больше в дороге ничего и не случилось.

В десятый раз заверив караванщика, что рассказ его воистину бесценен для потомков и спустив деда с лестницы (очень почтительно, под локоток), я наконец выбираюсь на улицу. Герда и Вестри вышли раньше. Где же они? Справа никого, слева… Лохматый зверь наскакивает на меня и тут же мчится обратно, к важно вышагивающей по брусчатке Герде. Хорошо хвостатому, он избавлен от нами же придуманного ритуала.

Неспешно сходимся.

– Здравствуй, Герда.

– Здравствуй, Ларс.

В который раз пытаюсь галантно поцеловать даме руку, но Герда снова прячет ладошки за спину. Шершавые у нее ручки, обветренные, исцарапанные. Мне все равно, а она стесняется.

Вестри улыбается во всю пасть и, размахивая хвостом, как герольд флагом, косится на Герду – «Наша девочка!»

– Сегодня как всегда?

– Да.

Мы идем вслед за Вестри. Так интереснее, чем показывать всем известную гордость Гехта – Корону, Университет, храмы Драконов. Городской бродяга Торгрим Тильд научил меня любить город, замечать его главную прелесть – узор очищенной метельщиками брусчатки, кованые столбы фонарей, чугунные, но воздушные на вид калитки, дома под черепичными крышами, где на подоконниках за узкими окнами стоят стеклянные фонари с горючими кристаллами, согревающие растущие в горшках цветы.

Вот уже несколько дней мы с Гердой бродим по городу и разговариваем, разговариваем.

– На самом деле Флоранса мне не мать. У ведьм вообще не бывает детей, им запрещено. Вот и берут к себе девочек-сирот и учат всему, что умеют сами.

– И много ты уже умеешь?

– Вылетать в трубу – нет, – Герда лукаво улыбнулась и показала мне язык. – Это вообще сказки и вранье. А так, знаешь… Я плохая ученица. Не могу даже толком запасать время. Флоранса говорит, что мне надо заодно поучиться другому ремеслу. Я боялась, что она прогонит меня, но Флоранса смеется, что ей жалко потраченных семи лет. А я знаю, она еще в приюте поняла, что я не стану ведьмой.

– И все-таки выбрала тебя?

– Это я ее выбрала. Мы в приюте все были безродные, ничьи. Вот и сочиняли кто во что горазд. У всех обязательно были знатные родители. Одних королевских дочек имелось, почитай, человек пять. Тайком мастерили тайные знаки, подтверждающие наше благородное происхождение, потом хвастались. Многие всерьез верили, что похищены из знатных домов и однажды за ними придут. И вдруг является бродяжка и говорит, что ищет дочку. Понимаешь, это она специально так сказала, иначе девочку на воспитание ей бы нипочем не отдали. Наши все в ужасе, попрятались. А я: «Мама! Мама!» Лучше уж такая мать, чем совсем никого.