Игорь Сотников - Философский детектив

• Название: Философский детектив
• Автор: Игорь Сотников
• Жанр: Русское современное

Действия книги происходит во времена становления громкого имени Эллады. Ну а когда не всё ещё построено, то многие вместо того чтобы достраивать, домысливают, что и оказывает своё решающее действие на жизнь граждан. В общем, во время празднования Дионисий произошло преступление. И как оно будет расследовано философскими умами жителей Афин, будёт развёрнуто показано на страницах этой книги.

---

И если её первые шаги вдоль трибуны, способствовали привлечению, пока что только всякого, лишь имеющего пылкие сердца хлама, то по мере её приближения к местам восседаний всех этих, близко имеющих отношение к театрону лиц, в ней нарастала надежда на то, что она не останется незамеченной теми, от которых зависят все эти постановочные дела. Ну а там она, можно сказать, и завоевала своё внимание Эсхила, который уступив напору женской красоты Елены, на полпути передумал идти на свой прогулочный моцион за добавочной чашей вина, которую ему, конечно же, бы нашлось немало охотников поднести, но его кости требовали от него расжатия, и он, следуя своим внутренним рекомендациям, и хотел прогулять себя. Но что он мог поделать, когда эти красивые глаза призывно глядят на него, на которого в последний раз смотрели лишь очи елевсинской Деметры, которую он сам и вывел, в своей спорной с Периклом трагедии.

Но, как говорится, недолго счастье длилось, что, наверное, для мастера трагедий не должно быть секретом, и где молодости прощается, то там старость не имеет права на ошибку, которую совершил Эсхил, тут же потерявший со стороны Елены интерес и отправленный её удаляющейся спиной в забытье. Правда, из этого забытья, его спустя короткое время вывел появившийся здесь Парадокс, не питавший никакого почтения к театрону и ко всем, даже престарелым внутренним двигателям этого трагикомического искусства, чьего проповедника Эсхила, рассевшегося на его подушках, он бесцеремонно, по своему прибытию сюда и прогнал.

Между тем Елена, оказавшись на новом месте, в перекрестии глаз Софокла, который между прочим, окромя своего трагического искусства, был ещё тот актер, который в ответ на её пристальный и красноречивый взгляд, очень убедительно сыграл свою невозмутимость, которая при этом ответно говорила ей, что он будет через пять минут там, куда она укажет. После чего Елена, прижав правой рукой свою грудь, в знак одобрения его понимания, кашлянула и, развернувшись в обратную сторону, не спеша, ведь надо же и другим дать возможность убедиться в статности её фигуры, направилась к выходу из театра.

– Елена, ты куда? – хотел было встрять в её движение Парадокс, но невнимание ко всему кроме себя, разве позволит быть чему-то услышанному, к тому же, в этом антрактном шуме, разве можно до чего-то докричаться.

– И я о том же. – Вечно найдутся свои знатоки наружного осмысления не касающихся их дел, которые обязательно захотят вставить своё замечательное, только для них слово, в это, не касающееся их дело. Что и продемонстрировал представший перед Парадоксом нагловатый тип, со своим вызывающим слюноотделение видом. Этот тип стоял прямо на проходе перед Парадоксом и уперевшись ногой о находящуюся выше него ступеньку лестницы, держа в своих руках зелёное яблоко, огромными кусками откусывал его, чем однозначно пытался показать свою невозмутимость не перед чем.

– О чём же? – со своей стороны, резок в ответ Парадокс, который, конечно же, мог, сходу врезать этому наглецу, лезущему, куда его не просят, но этот хамоватый тип, обладал по сравнению с Парадоксом, внушительной комплекцией и Парадокс решил дать тому возможность оправдаться за свою, проявленную по отношению к нему дерзость.

– О том, что гнаться за двумя зайчихами, это в своём роде буриданово занятие. – Свой ответ этот тип, в ком Парадокс узнал Эмпедокла, одного из пифагорейцев, сопроводил смачным жеванием откусанного куска яблока.

– А ты, я смотрю, больно наблюдателен. – Ответил Парадокс, глядя на Эмпедокла, и решив, что надо тоже срочно вкусить яблочка.

– Чтобы увидеть фигуры в пространстве, для геометра не составит большого труда, а вот для того, чтобы увидеть их сопряженность и тождество, здесь внимательность и математический анализ не помешает. – Всё-таки все эти пифагорейцы, не упустят возможности выпятить из себя свою спесь, что и продемонстрировал этот Эмпедокл.

– Может быть и так, но на твоё замечание я бы ответил следующее, озвученное тобою интересно само по себе этим фактом, но само по себе не относится к неинтересным фактам.– Ответ Парадокса, на мгновение заставил Эмпедокла прекратить свои жевательные действия и внимательно посмотреть на Парадокса. После чего сплюнул под себя недоеденное и, улыбнувшись ему, заявил:

– А я смотрю, ты преуспел в риторике, для которой, как верно заметил мой ученик Коракс, что красноречие эта работница убеждения, подкрепленное подобными умозаключениями, многого стоит. Так может быть, ты будешь не прочь, присоединиться к нашей школе.

– Мне, конечно, лестно, услышать такое предложение, но имея со своей стороны наблюдательность и аналитический ум (Парадокс решил отзеркалиться и вести свой разговор с Эмпедоклом в его пифагорейском ключе), я не могу не заметить на левой стороне трибун, превосходящее вас количество ваших противников из школы Эвклида. А они, пожалуй, будут не прочь после окончание представления здесь, продолжить его за пределами театра и с помощью логарифмических стимулов, прямоугольных ударов и растяжкой ноги в развернутый угол, проверить на прочность ваши аналитические головы. – Парадокс, выдав эту тираду, следом кивнул в сторону Евклида, который вновь обретя себя, начал обводить своим взглядом трибуны амфитеатра, где обнаружив самого видного представителя конкурентной школы Архимеда Эмпедокла, начал накалять обстановку в рядах своих учеников. Ну а его ученики, на время антракта, не зная, куда ещё пялиться, теперь обретя для себя цель, очень внимательно изучали достойного их кулака Эмпедокла.

– Что ж поделать, раз путь к истине тяжёл и тернист, и на нём тебя всегда ждут нелёгкие испытания, и множество тех, кто захочет свернуть тебя с верного пути. И пока ты не набьёшь себе шишек и синяков, то, наверное, и не поймешь самой этой истины. Так что, выбор только за тобой. – От прежнего наглого Эмпедокла не осталось и следа, и теперь перед Парадоксом стоял совершенно другой, благочинный, очень благозвучно и вкрадчиво выговаривающий слова человек, которому при этом очень хотелось верить.

– Я, конечно, вижу, к чему весь этот сыр бор, но что поделать раз у меня такая натура. – Парадокс выдохнул и твёрдо заявил:

– Я, готов.

После чего Эмпедокл обнимает своего нового ученика и дабы скрепить это решение, отправляются за неразбавленным вином, которое только в таком виде, подходит для подкрепления ваших наиважнейших решений.

Глава 3 Второй акт. Дионисий со своим девизом «Говори, да не заговаривайся».

– Лучшие люди в изгнании, а городом подлые правят. О, если б Зевс навсегда Кипселидов сгубил! – Терсит в своей горячности при декламации стихов Мегарского не знает удержу и уже не раз заставлял уклоняться от своих опасных для лица движений рук, сидящих и внимающих ему слушателей Цилуса и Гипербола, всё-таки нашедшего свой проход в это ложе элитариев. Где он, запустив вперёд не знающего слова «нет» Терсита, для которого любая свобода превыше всего, сумел-таки добиться для себя аудиенции у Цилуса.

Терсит же, волнующийся о том, что эти элитарии не смогут жить без его указующих мнений на их занимаемое место, тут же начал крыть всех подряд. Ну а когда для тебя свободомыслие не инструмент, а цель, то здесь уж лучше ему на пути не только не вставать, но и не сидеть, что, в общем-то, пока он не разошелся, всё же можно. Ведь демократично настроенному Терситу, плевать на всех и вся, пока он занят тиранами. – Они, придя к власти на гребне народного волеизъявления против аристократии, теперь не слушаются своего избирателя и, значит… – Дальше Терсит, пока что не смог должно с формировать свою мысль, что обязывало его перейти к оскорблениям.

– Ну, я согласен с тобой и скажу, что тираны существуют, тогда как тирания – это всего лишь миф, придуманный в среде аристократии, применяемый в информационной борьбе против своих политических противников, отодвинувших их от рычагов власти, – жжёт Цилус, имеющий на всё свои потаённые аристократические виды. Из чего становится ясно, что он всё-таки, не просто так и не только за одним делом, знакомством с искусствами (что есть его прикрытие), послан сюда Римом, и он вместе со своим жлобским лицом, несёт в себе умение лукавить, с помощью которого он и пытается прощупать умонастроения политического бомонда Эллады.

– Ага, щас! – вдруг неожиданно вскипел Гипербол.

– Ну, я бы на твоём месте не стал придавать большого значения тому случаю, когда Периандр убил свою жену скамейкой. Ты же знаешь, что такое происходит сплошь и рядом, и что тогда – всех называть извергами и тиранами? – Цилус, выдав свою порцию слов, притянул к себе чашу и, неспешно попивая из неё, по всей видимости, включил своё богатое воображение со всеми этими столь приятными сердцу любого главы семейства, сценами утверждения того, кто в доме хозяин.