Римма Ульчина - Мистический роман, или Заложница кармы

• Название: Мистический роман, или Заложница кармы
• Автор: Римма Ульчина
• Жанр: Русское современное

Роман-сага действительно мистический. В нем присутствуют элементы фантастики, метаморфоз, перемещений во времени и пространстве. У мертвых есть возможность вернуться: перед большой любовью бессилен Высший Разум. Но образы героев реалистичны, узнаваемы. Мистический Овал, война, репрессии, Гулаг, жизнь и судьба родителей, друзей до рождения героини романа, Маргариты, тому свидетели. Переплетение судеб, смерть и любовь. Страдание и очищение. И Жизнь! Лучше аннотации о книге расскажет сама книга.

---

Была весна. Во дворе все цвело и благоухало, а старая беседка, увитая сочной зеленью дикого винограда, стала временным убежищем для двух беззащитных старух.

Глава 2

Виток… и время повернуло вспять. Миг… и канули в лету несколько предшествующих десятилетий. Показалось небольшое еврейское местечко, зажатое между украинским хутором и белорусским селом. В самом центре местечка, утопая в пышной кроне ореховых деревьев, стоит большой и просторный дом. Во дворе под тенью огромного дуба примостился накрытый белой скатертью стол, сервированный на пять персон. Посередине стола стоит большая блестящая супница, а на блюдах лежат жареные куры, говяжье мясо, блюдо с отваренной в бульоне фасолью, овощи и соленья. Маргарита видит легкий дымок, наполненный запахами от вкусно приготовленных блюд. Она вдыхает их аромат, и ее рот наполняется слюнками.

К столу подходит грузный мужчина в праздничном сюртуке и черной шляпе. Длинные спирали пейсов слились с его черной бородой, в которой серебрилась проседь.

Мужчина садится в торце стола. Он читает субботнюю молитву. Слова молитвы в его устах приобретают особую значимость. Окончив молитву, он поднимает полный, отсвечивающий рубином бокал вина и говорит:

– Шабат, шалом!

Все сидящие за столом дружно ему отвечают:

– Шабат, шалом!

И начинается субботняя трапеза. Другое время, другая жизнь! Нет суеты. Дети сидят и спокойно кушают. Все чинно и красиво.

«Никто ни на кого не кричит, – подумала молодая женщина. – А это кто?».

Ее внимание привлекла полная, небольшого роста женщина, сидящая по правую сторону от мужчины. На ней длинное платье, голова прикрыта ажурной косынкой.

«А лицо! Какое у нее лицо! Сама любовь, спокойствие и доброта, – успевает подумать она. – Боже мой, ведь это дом моего дедушки! Как же я сразу не догадалась? – проносится в голове. – Да, но я же их никогда не видела! Как же так?! Значит, я не сплю, – и Маргарита на всякий случай ущипнула себя за щеку. – Ой, как больно! Тоже мне экспериментатор выискался! Вот дура!» – обронила она в свой адрес.

Конечно же, в детстве молодая женщина слышала, что дед по материнской линии был раввином, но об этом почему-то всегда говорили шепотом. И вдруг из глубин памяти всплыли оброненные мамой слова:

«Мой отец в совершенстве владел пятью иностранными языками. Он был большим докой в юриспруденции. Папа изучил Тору. Но всегда относился с уважением к вере других людей. Он мог помирить смертельных врагов, с легкостью справляясь с самыми запутанными жизнью, бытом и людьми ситуациями к удовольствию всех ссорящихся сторон, каждая из которых чувствовала себя победителем. Крестьяне соседних деревень ездили к нему за советами…»

И этот виток, как и все предыдущие, плавно опустился на дно таинственного Овала.

Маргарита тяжело вздохнула.

Жаль… Ведь это ничтожно маленький эпизод из жизни моих предков, а как бы мне хотелось узнать о них побольше.

Вдруг она вздрогнула. Тело мгновенно покрылось липким потом. Потом напряглось от страха. Женщина впилась ногтями в подоконник, стараясь справиться с противной дрожью в коленках и нервным клацаньем зубов. Овал стал быстро увеличиваться в диаметре, приняв вид пульсирующей полусферы.

– Ой! – и она в ужасе закрыла лицо руками. Сейчас Овал дышал ей в лицо, излучая дьявольскую угрозу. – Нужно бежать! А как же мои дети?!

Но какая-то сила пригвоздила ее к месту, отбросив в стороны руки. Маргарита отпрянула от окна, еле сдерживая рвущийся из груди крик. Овал был совсем близко. Вдруг из его чрева вылетел огромный столб огня, гари и дыма. Его огненное дыхание просочилось в легкие, опалило лицо и тут же дохнуло леденящим сердце холодом. Она упала на колени.

– Пощади! Не убивай!

Неожиданно на огнедышащий опасностью Овал упала прозрачная пелена, мгновенно оградившая Маргариту от жадно надвигающегося на нее жерла, полностью нейтрализовав действие.

Все еще дрожа и клацая зубами, женщина еле перевела дух.

– Господи! Что же это было? И было ли вообще?

Она с опаской взглянула на Овал и увидела, что он тоже содрогается от ужаса.

– В чем дело?! Что с ним происходит?

Пелена неожиданно спала, и Маргарита увидела, как разъяренные, пьяные от выпитого самогона и пролитой ими еврейской крови ублюдки убивают людей, гоняются за пытающимися спастись бегством женщинами, молоденькими девушками и девочками, душат младенцев, издеваются над стариками, заставляя ползать их у себя в ногах, вымаливая пощаду. Раненные и покалеченные выкрикивают проклятия на идиш в адрес погромщиков. Старики просят у бога защиты, предлагая свои жизни в обмен на жизни своих детей и внуков. Медленно и непрерывно двигающаяся лента кошмаров высвечивает группу пьяных мужиков, поочередно насилующих юную девушку до тех пор, пока она сама и ее тело теряют человеческий облик. Но и этого им кажется мало. Они мечутся в поисках новых жертв. То тут, то там слышатся выстрелы, нечеловеческие вопли, крики, рыдания и проклятия. Окровавленные люди стоят на коленях, воздев руки к небу, и просят о помощи. Другие молят о быстрой смерти.

– Животные! Проклятые ублюдки! – орет Маргарита. – А ты, Овал, куда же ты смотришь?! Почему не выльешь на головы этих прокаженных тот огонь, который кипит и бушует в твоем поганом чреве! Слабо?

А лента продолжает медленно двигаться по кругу. И молодая женщина видит, как полуголые мужчины отчаянно сопротивляются, пытаясь дать своим женам возможность спастись бегством и спрятать детей. Она слышит крики, вопли пострадавших, плач обездоленных, страшную брань нападавших и проклятия отчаявшихся. Мычание коров, ржанье лошадей, лай собак… Все смешалось в кровавом водовороте, замешанном на человеческой зависти, жадности и подстрекательстве.

Миг… И Овал высветил вереницу медленно ползущих по грунтовой, выщербленной дороге в клубах дорожной пыли телег, на которых сидели старые да малые. Ни выкриков, ни стонов. Только монотонный скрип колес. Дети сидят молча, тесно прижимаясь друг к другу. Взрослые шагают пешком.

«Слава богу, что хоть этим повезло! А что их ждет впереди? Что с ними будет?» – подумала Маргарита.

Вдруг она увидела внутри образовавшейся полости развороченный и разграбленный дом своего деда. Рослый черносотенец плеснул на него керосином, а плюгавый бросил горящий факел. Дом загорелся. Огромные языки пламени жадно лижут его стены, поднимаясь все выше. Добравшись до крыши, пламя вырвалось наружу, осветив и окрасив всю округу кроваво-красным заревом.

Еврейское местечко перестало существовать.

– Боже! Как же так? – всхлипнула женщина. – А где дедушка, бабушка, дети? – всполошилась она и начала напряженно вглядываться в проплывающие перед нею лица людей. А где-то там, на заднем плане, летели на взмыленных конях всадники с поднятыми над головами шашками, сверкающими сталью клинков. Гремели пушки. Ржали кони. Падали люди. Одни поднимались, другие оставались на месте.

– Ба! Наверно, началась гражданская война, а вместе с ней еврейские погромы. Теперь все понятно! А вот и они. Слава богу! Дедушке и его семье удалось спастись. Какое счастье! Боже, какое счастье, что они все живы!

Еще виток… А это еще что? Маргарита замерла. Что это? Она видит маленький покосившийся дом, на подворье которого в огромной луже прохлаждаются поросята, ходят куры вперемежку с важными гусями, а к изгороди привязана заезженная лошадь. Полная женщина в простой крестьянской одежде и брезентовом переднике лущит кукурузные початки.

– Интересно, а эта женщина кем мне приходится? Вроде таких родственничков у меня в роду не водится… А где все остальные? Никого нет дома? – разочарованно прошептала она и вздрогнула от собственного голоса. В горле у нее пересохло. Очень хотелось пить.

– Да, этот домишко совсем не похож на дом моего деда. Интересно посмотреть на его хозяина! – и Овал тут же показал Маргарите сидящего за широким обрубком бревна старика, который держит в зубах гвозди и виртуозно сплевывает их по одному прямо на сапог, надетый на железную лапу. Одним ловким движением мужик вколачивает гвоздь в подошву очередного башмака. А возле него стоит ящик, наполненный рваной обувью. Человек сапожничает.

«Ну-ка, дорогая моя, поднапряги свою память и выуди из нее хоть что-то стоящее. Думай! Вспоминай! – приказала себе молодая женщина. – Эврика! Здесь, наверно, родился и рос мой папа, которого назвали Александром. В детстве она слышала, что отец папы был сапожником. Значит, это дом ее деда, а та женщина – бабушка».

– Б-р-р-р! – внезапно для себя воскликнула она.

– Маргарита, в чем дело? Ты что, спятила? Дура, ханжа, – обругала она себя. Но на душе неспокойно. Что-то гложет изнутри. Но что? И тут она вспомнила о случайно подслушанном разговоре мамы с ее подругой. Только сейчас молодая женщина поняла, что именно в тот момент у нее, тогдашней маленькой девочки Риты, возникло чувство неприязни к семье ее отца…