Михаил Лекс - Два процента от Бога. Роман-сказка

• Название: Два процента от Бога. Роман-сказка
• Автор: Михаил Лекс
• Жанр: Русское современное

Роман о человеке двадцать первого века, как существе, находящемся на самой ранней стадии своего развития. Желания человека безмерны, но вот возможности просто ничтожны, а как результат – неудовлетворение собой и своей жизнью. И человек прячется от реального мира в мир иллюзий с помощью алкоголя, сигарет, обжорства, психологов, религий, а также своей больной фантазии. Возможно, человек, прочитав роман, сделает очередной шаг в своём развитии и перестанет прятаться от реальности…

---

Начнём с того, что не только я. А во-вторых, потому, наверное, что я всё-таки писатель, хоть и необыкновенный, и в том смысл моего бытия. Мы, необыкновенные писатели, отличаемся от обыкновенных писателей и от не писателей тем, что не только слышим жалобный вой и стон историй, но и видим их, и мы не можем не брать их к себе. Вам проще, Вы их не слышите и не видите, и душа Ваша не страдает, а потому Вам и нет надобности утруждать себя тем, чтобы проявлять к ним своё сострадание и брать на себя заботу о них. Да тем более, что это и невозможно. Невозможно, не будучи необыкновенным писателем, а следовательно, не способным к тому, чтобы видеть и слышать необыкновенные вещи, брать на себя ответственность за необыкновенные истории и показывать их другим людям.

Нет, конечно, и Вы можете попробовать, только толку от этого будет мало. Точнее сказать, так и никакого толку от этой писанины не будет. Всё потому, что Вам придётся придумывать. Но необыкновенный писатель ни в коем случае ничего не придумывает. Не придумывает потому, что это невозможно. Как так, спросите Вы? Да так вот. Поймите, что писатель ничего своего не пишет. А как же талант, как бы между прочим поинтересуетесь Вы? Талант нужен, но талант не выдумать своё, а увидеть и услышать чужое. Вот, собственно, и всё.

Необыкновенные писатели делятся на два вида. Одни слышат только красивое, а другие наоборот, красивое не замечают, но замечают только некрасивое, а лучше сказать – противоположное красивому. Я оставляю в стороне сейчас спор о том, что именно считать красивым, а что безобразным. Этим пусть занимаются философы.

Вернёмся к необыкновенным писателям. Одни описывают, видят и слышат, значит, прекрасное, а другие – ужасное. Я специализируюсь на, если и не ужасном, то, мягко говоря, на некрасивом. Но кто-то должен и это делать, согласитесь. Или Вы полагаете, что достойно к описанию только прекрасное? Уверяю Вас, что достойно всё, что интересно, а не только то, что прекрасно. Быть услышанным, увиденным и сообщённым другим достойно не только прекрасное, но и любое, что существует, хотя оно и выглядит не столь достойно.

Просто ко мне приходят те, которые неинтересны никому. Писателей у нас в городе хоть и много, но необыкновенных мало и среди них тех, кто бы брался за непрекрасное, явно недостаточно, а я не брезгую. Тем более, что красивые ко мне и не стремятся. Может, потому что репутация моя уже подпорчена, а может, по какой другой причине. Или потому, что я их не слышу и не вижу. Скорее всего, дело именно в этом: красивые приходят ко мне, но я их не слышу и не вижу. И они, те, что красивые, идут к другим. Ко мне идут только страшные, больные, уродливые и некрасивые.

Как я уже сказал, Лекс выбрал меня, потому что ему понравились мои романы и повести о нашем городе, о людях современности, что живут в нашем городе. И по правде сказать, истории нашего города действительно заслуживают внимания, они тем и примечательны, что кажутся невероятными, но, тем не менее, они случились на самом деле.

Быть необыкновенным писателем в наше время не сложно. Да и в любое другое время быть необыкновенным писателем не сложно, а в наше – особенно легко. Всё потому, что время наше – необыкновенное… Необыкновенное время… Время перехода. Время анархии. И заметьте, время необыкновенное бывает не всегда, а только в какой-то определённый момент исторического развития.

В нашем необыкновенном времени есть ощущение праздника, ощущение – сколь приятное, столь и тревожное. Такое чувствуют дети, когда их надолго оставляют одних, без присмотра взрослых. Долго, конечно, это счастье длиться не может. Рано или поздно кто-то из взрослых придёт и быстренько всех успокоит… И всё равно останется ощущение прошедшего. Останется то, что можно вспоминать, обсуждать. Останется запах жареной свинины, сырокопчёной колбасы, салата оливье, дешёвого крепленого вина и шампанского. Кое-кому, не всем, но тем, кто нашалил в то время больше других, придётся и наказание понести. Наказание несильное: так, пожурят для острастки, ну выпорют, в крайнем случае. Правда, насчёт выпорют, то это только касаемо детишек, с теми же, кто в совершеннолетии, а именно о них я, собственно, и рассказываю, с теми не всегда можно обойтись только телесным наказанием. Совершеннолетнего можно посадить в тюрьму, а в крайнем случае, и убить… Необыкновенные времена… Как богаты они именно крайними случаями. Хотя, будем откровенны, тюрьмы тоже не пустуют.

Если Вас интересует, где я работаю, то отвечу: я работаю только в нашем городе, только с теми историями, что произошли в нашем городе. Это очень важно понять. Необыкновенные писатели делятся не только по категориям, но и по городам.

***

Для тех, кто не знает, что представляет собою наш город во все времена, скажу, что наш город раньше очень сильно отличался от того, что представляет собою сегодня. Впечатление такое, что это вообще два разных, не то что города, а и государства. Хотя это мало кто из жителей нашего города осознаёт. Многим, если вообще ни всем, жителям нашего города кажется, что ничего не изменилось, что город такой же, какой он был тогда. Но это неправда. Просто многие, из числа жителей нашего города, невнимательны, а другим это неважно и они просто живут, об этом не задумываясь. Я не имею в виду грязь нашего города.

Хотя, конечно, правды ради, надо заметить, что по части грязи наш город занимает одно из первых мест, не то что в нашей стране, но и в мире. А также я не говорю о преступности, которая тоже в избытке у нас. И дело даже не в самих людях, что живут в нашем городе. Здесь ничего не изменилось: и грязь, и преступность, и люди, всё это, скорее всего, если и претерпело хоть какое-то изменение за прошедшее время, то столь незначительное, что и говорить об этом не стоит. Но что же тогда, воскликнете Вы и будете совершенно правы в своём этом замечании, заставляет меня говорить о том, что город наш сегодня не тот, что был тогда?

Видите ли, в чём тут дело. Наш город – это странное нечто, живущее своей особенной жизнью, не зависимой от своих жителей. Может, именно поэтому писатель Лекс и выбрал в первую очередь не меня, а наш город, где и развернутся все основные события, а уж потом меня, как писателя, который здесь работает. Вам, возможно, сразу это и не понять, но я попробую объяснить.

4

Наш город живёт сам по себе и люди, живущие в нём, живут сами по себе. Другими словами, вот есть город, а вот есть люди, т. е. жители города, а иначе горожане. Конечно, тут же кто-то сразу скажет, что город – это и есть люди, и что одно без другого немыслимо, и будут правы, но… Правы они будут исключительно по отношению к своему городу, но не к нашему. Это у них в городе: люди строят дома, ходят на работу, ходят в магазины, на выборы, на пляж, на дни рождения и на похороны, в театры, в кино и т. д., и всё это вместе взятое и составляет понятие города. У них – да, но только не у нас.

В нашем городе нельзя смешивать такие понятия, как «город» и «горожанин». Более того, эти понятия нельзя даже сопоставить. В нашем городе: город – это город, губернатор – это губернатор, а житель города – это житель города, но не больше. И мне смешно, когда я вижу, как приезжие иногда пытаются провести какую-то общую линию между, например, городом и губернатором в нашем городе. Смешно.

Губернатор и город – у нас понятия несовместимые, понятия настолько разные и не имеющие между собой ничего общего, что их, при всём желании, друг с другом не связать. Запомните это, тогда проще будет понять то, что я пишу, на тот случай, если Вам всё же посчастливится познакомиться с моими работами. И тем, кто всё же заметит, что всё мною сказанное есть как бы вымысел и что такого не бывает, возражу.

Дело в том, что те, кто не согласен с тем, что такое возможно, по-видимому, не до конца понимают всю логику данного факта. Им, несогласным, думается, что не может быть разрывов в соотношении таких понятий как, ну например: больной и врач, бракосочетание и любовь, судья и беспристрастность и многих других. Но нельзя же, в самом деле, желаемое выдавать за действительное.

Конечно, и мне хочется, чтобы так оно и было, и, вполне возможно, в других городах так оно и есть, но про другие города я и не пишу, а за наш город я готов отвечать по всей строгости. Более того, сразу хочу сказать, что хоть я и называю свои произведения удивительными и необыкновенными, но на самом деле всё, что в них есть, всё чистая правда и ничего не выдумано. А то, что я позволил себе в самом начале выразиться таким образом, что создал впечатление мистического, то, поверьте, не нарочно, просто часто самое обыденное кажется необычным, а необычное совсем не замечается, по крайней мере, людьми нашего города.

Ещё одно важное обстоятельство, которое, скорее всего, и повлияло на решение Лекса дать возможность именно мне ретранслировать его роман, и на которое обращаю Ваше внимание. Истории эти, которые я вижу и слышу и которые показываю другим людям, не имеют широкой огласки не то что в нашей стране, но и даже в самом нашем городе. Я потому говорю об этом, что многие писатели стараются взять какой-то достаточно известный факт и, придав ему определённую художественную форму, донести его до читателя. Но я не такой. Не вижу смысла говорить о том и рассказывать то, что известно.