Рене Госинни - Малыш Николя путешествует

• Название: Малыш Николя путешествует
• Автор: Рене Госинни
• Жанр: Детская проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-13729-5

Уже миллионы детей познакомились с малышом Николя – добрым, весёлым, озорным мальчуганом – и компанией его друзей, таких же неугомонных сорванцов. Все вместе они здорово проводят время – играют, ходят в кино, в гости друг к другу, иногда шалят и ссорятся, бывает, даже дерутся, а потом непременно мирятся. И каждый раз читатели с нетерпением ждут очередных историй о приключениях этой шумной ватаги. А кто ещё незнаком с Николя и его друзьями, скорее открывайте книжку – вы обязательно подружитесь с ними!

---

Ехать на поезде сначала весело, но потом становится скучно, особенно из-за проводов – они то спускаются, то поднимаются, и если всё время на них смотреть, то глазам становится плохо. Я спросил маму, скоро ли мы приедем, а она сказала, что нет и чтобы я ложился баиньки. Но спать мне не хотелось, и я решил, что хочу пить.

– Мама, я хочу оранжада, – сказал я.

Там был продавец, в конце коридора.

– Замолчи и спи, – сказала мама.

– Вообще-то, – сказал папа, – я бы тоже чего-нибудь выпил.

Папа попросил прощения у старого господина и пошёл покупать бутылки оранжада. Он ходил два раза, потому что забыл взять соломинки, а без них нельзя делать пузыри в самом конце.

Потом в дверь купе два раза постучали, и контролёр попросил билеты. Папа залез на сиденье, чтобы достать свой плащ. Это мама сказала папе, чтобы он взял плащ, потому что в Бретани иногда бывает дождь, а мы едем в Бретань.

– Спрашивается, зачем всё время дёргать пассажиров, – сказал папа, отдал билеты контролёру и уронил на пол шляпу старого господина.

Мне стало совсем скучно. Снаружи были коровы и трава и больше ничего. Папе, похоже, тоже не было весело.

– Надо было купить журналы, – сказал папа.

– Если бы вышли из дома чуть раньше, то успели бы купить, – сказала мама.

– Это уже перебор! – закричал папа. – Послушать тебя, так это я забыл удочки!

– Не понимаю, при чём тут удочки! – ответила мама.

– Я хочу журнал с картинками! – закричал я.

– Николя, я тебя просил! – закричал папа.

Я собирался заплакать, и мама спросила, не хочу ли я банан, а старый господин быстро дал мне какой-то журнал. Журнал был классный, на обложке – мужчина в форме, с кучей медалей, а ещё женщина с кучей украшений в волосах; кажется, они собирались пожениться, и это будет круто!

– Что надо сказать? – спросила меня мама.

– Спасибо, месье, – сказал я.

– Когда прочтёшь, дай мне, – сказал папа.

Старый господин посмотрел на папу и дал ему ещё один журнал.

– Спасибо, месье, – сказал папа.

Старый господин закрыл глаза: наверное, он хотел спать. Но иногда он открывал их, потому что папа выходил в коридор, чтобы выкурить сигарету, а потом, чтобы спросить контролёра, прибываем ли мы точно в 18:16, и ещё раз, чтобы узнать у продавца оранжада, нет ли у него бутербродов с ветчиной, но оказалось, остались только с сыром. А я несколько раз ходил в конец вагона, а потом разбудил старого господина, чтобы отдать ему журнал, и папа отругал меня за то, что кусок сыра прилип к обложке, прямо на галстук мужчины, который хотел жениться на даме с украшениями.

А потом контролёр закричал:

– Плогестек, стоянка десять минут, пересадка на Сен-Пор-ле-Бато!

Тогда старый господин встал, взял свои журналы, чемодан, который лежал под нашим коричневым кофром, и ушёл; он был очень смешной в своей помятой шляпе.

– Уф! – сказал папа. – Наконец-то можно ехать спокойно! Попадаются же в дороге такие нахалы! Ты видела, сколько места занимал этот старикан?

Поездка в Испанию

Месье Бонгрэн пригласил нас сегодня на чай. Месье Бонгрэн – бухгалтер на папиной работе. У него есть жена (её зовут мадам Бонгрэн) и сын по имени Корантэн, он моего возраста, классный парень. Когда мы с мамой и папой пришли, месье Бонгрэн сказал, что у него для нас есть сюрприз, только это после чая. Он хотел показать нам цветные снимки, которые сделал в Испании во время отпуска.

– Только вчера получил, – сказал месье Бонгрэн. – Они их довольно долго проявляют. Это позитивная плёнка, снимки можно проецировать на экран, и почти все получились, вы увидите.

Я был рад, потому что смотреть фотографии на экране прикольно, хотя и не так прикольно, как фильмы (как-то вечером мы с папой смотрели один, с ковбоями).

За чаем было здорово; там было полно пирожных, и я съел одно с клубникой, одно с ананасом, одно с миндалём, одно с шоколадом, а с вишней не сумел, потому что мама сказала, что, если я не остановлюсь, мне будет плохо. Я удивился, потому что от вишни мне почти никогда не бывает плохо.

После чая месье Бонгрэн принёс аппарат, который показывает фотографии, и экран, как для кино; он блестел и был очень классный. Месье Бонгрэн закрыл занавески, чтобы стало темно, и я помог Корантэну поставить перед экраном стулья.

Потом все сели, только месье Бонгрэн остался стоять за аппаратом с коробками, в которых было полно снимков; свет погасили, и началось.

Первый снимок был очень яркий и красивый; мы увидели машину месье Бонгрэна с половиной мадам Бонгрэн.

– Это самый первый кадр, – объяснил месье Бонгрэн, – я его сделал в день отъезда. Скадрировано не очень хорошо, я тогда немного нервничал. Но, наверное, об этом не стоит говорить.

– Наоборот, стоит, – сказала мадам Бонгрэн. – Я никогда не забуду этот отъезд! Вы бы видели Эктора! Он был в таком состоянии, что кричал на всех вокруг! Особенно досталось Корантэну, потому что он, видите ли, нас задерживал!

– Но ты же помнишь, – сказал месье Бонгрэн, – что он ухитрился потерять свои туфли, и из-за него мы рисковали к вечеру не доехать до Перпиньяна и, таким образом, выбиться из запланированного графика.

– Главное, – сказала мадам Бонгрэн, – что я смотрю на эту фотографию и помню всё, как вчера… Это было невероятно! Вы только вообразите…

– Нет, дай лучше я расскажу! – закричал, смеясь, месье Бонгрэн.

И он рассказал, как, несмотря на слёзы Корантэна и недовольство мадам Бонгрэн, он мчался как сумасшедший, не обращая внимания на другие машины. И вдруг справа выехал грузовик, и месье Бонгрэн едва успел затормозить, но одно крыло всё равно помялось.

– Шофёр грузовика так ругался, – сказал месье Бонгрэн, – что все жители вышли из своих домов посмотреть, в чём там дело!

Когда все перестали смеяться, месье Бонгрэн показал снимок ресторана.

– Запомните этот ресторан, – сказал месье Бонгрэн, – и не вздумайте в него ходить! Там воняет! Да ещё эти выстрелы из ружья!..

– Представляете, – сказала мадам Бонгрэн, – цыплёнок был не дожарен! И не очень юн к тому же! Что и говорить, наш первый по графику обед удался! Кошмар!

Потом мы увидели что-то вроде облака.

– А, – сказал месье Бонгрэн, – это меня Корантэн сфотографировал. А ведь я ему говорил не дёргать камеру!

– Просто ты кричал на него, когда он нажимал кнопку, – сказала мадам Бонгрэн, – вот он и вздрогнул от испуга.

– Ты понимаешь? – спросил месье Бонгрэн папу. – Мы поехали дальше, Корантэн ревел белугой, а Клэр так на меня смотрела… Как сейчас помню…

Потом была большая фотография с лицом смеющегося Корантэна.

– Это я снимала, – сказала мадам Бонгрэн, – пока Эктор менял колесо. Это был наш первый прокол.

Месье Бонгрэн вставил снимок, на котором была гостиница. Оказалось, что это отель в Перпиньяне, в котором нельзя останавливаться, потому что он совсем плохой. Это не та гостиница, в которой месье Бонгрэн хотел остановиться по графику, но из-за мадам Бонгрэн, Корантэна и прокола они приехали в Перпиньян поздно, и в хороших отелях мест не было.

Потом он показал дорогу с кучей ям.

– А это, старина, – сказал месье Бонгрэн папе, – шоссе в Испании. Это невероятно; мы привыкли жаловаться на Францию, но, когда приезжаешь туда, оказывается, у нас всё не так уж и плохо. И самое удивительное, когда им об этом говоришь, они сердятся. А между тем шину пришлось менять трижды!

Снова был снимок смеющегося Корантэна.

Вдруг экран посинел, и месье Бонгрэн объяснил, что это испанское небо и что оно всё время было таким, без единого облачка, просто потрясающе!

– Так потрясающе, что сейчас я его увидела и сразу захотела пить! Стояла такая жара!.. А в машине было просто как в печке!

– Думаю, – сказал месье Бонгрэн, – лучше не вспоминать. Пусть это останется между нами.

И месье Бонгрэн объяснил нам, что мадам Бонгрэн и её сын были невыносимы, они всё время просили остановиться, чтобы выпить чего-нибудь, и, если бы он каждый раз их слушал, они ещё не вернулись бы из Испании.

– Ну и что, – сказала мадам Бонгрэн. – Стоило так гнать, если через десять километров от того места, где сделан этот снимок, машина сломалась, а механик приехал только вечером.

И месье Бонгрэн показал снимок смеющегося механика.

Потом была куча фотографий одного пляжа, куда не стоит ходить, потому что там полно народа, и месье Бонгрэн там сгорел на солнце так, что пришлось обращаться к доктору, и мы увидели снимок смеющегося доктора, а потом был ещё один ресторан, где мадам Бонгрэн стошнило из-за растительного масла, и дальше дорога с кучей машин.

– Вот кошмар! – сказал месье Бонгрэн. – Это на обратном пути. Видите, сколько машин? И так было до самой границы! В результате, когда мы добрались до Перпиньяна, места нашлись только в самой паршивой гостинице! И всё по вине этого маленького болвана! Я-то хотел выехать пораньше, чтобы не попасть в пробку!