Евгений Попов - Четырёхгорка

• Название: Четырёхгорка
• Автор: Евгений Попов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-93682-714-3

Оригинальная проза петербуржца Евгения Попова – это и калейдоскоп, и своеобразные литературные пазлы. Составлены они из сколов, сценок и размышлений о смысле нашей жизни. Неожиданные повороты, парадоксы и даже абсурд органично уживаются с лирическим мироощущением писателя. Книга обращена к читателю, открытому к взаимодействию с автором. По существу это живая проза, доверительный разговор, диалог.

---

Евгений Попов Четырёхгорка

От автора

Откуда появляется знание? Одно накапливается постепенно, по мере жизни, другое выпадает, как золотой дождь. То же можно сказать о прозе. Это метафорическое признание, но это правда. Зачем человек бросается к пишущей машинке, авторучке или клавиатуре? Зачем вдруг открываются тёплые слова? Они сцепляют свои детские ручки и танцуют, забирая наше внимание, нашу любовь, и хотя всё временно, преходяще, но радость единения не покидает. И это единение с языком, бытием, с этой танцующей кавалькадой слов вначале поражает, а потом появляется течение, без которого нет жизни. Его ощущаешь, его не боишься. Боишься только потерять эту зыбкую опору, эту меру риска, без которой легко уйти на дно или разбиться, прыгнув из самолёта без парашюта.

И это наш карнавал, зовущийся родной речью, наше всё. Можно сколько угодно иронизировать по этому поводу, но посмотрите, как мы живём в языке и хоть подсмеиваемся над краснобаями, но как снисходительны к ним, как они привлекают наше внимание и с каким завораживающим чувством слушаем в минуты народных волнений азартно жестикулирующих витий. И как сосредоточенно постигаем слова истины, вложенные в уста пророков и вождей во времена тяжёлых испытаний и войн.

Эта книжка уже обошлась мне в 500 рублей. Когда составлял её, задумался так глубоко, что, сняв в банкомате 500 рублей, забыл их вынуть из его щели. Хорошо хоть карту банковскую забрал!

Погрузившись в книгу ещё глубже, в этот вертящийся рассол взрывоопасностей, я всё понял.

Выход найден! Я расскажу вам всю правду.

Меня переполняет гремучая смесь из Проханова, Чехова, Зощенко, Лимонова и меня. Она качается во мне и набирает силу. Я устанавливаю часовой механизм и бегу в густонаселённый район. Я хочу, чтобы площадь поражения была больше. Я точно знаю, что разрядить меня уже нельзя. Взрыв неотвратим. Я не похож на пилота, спасающего город от падения горящего самолёта. Я похож на террориста. Мои глаза округляются, становятся глубокими и непроницаемыми.

Вот-вот бабахнет, вот-вот начнётся полёт, от которого встрепенётся читатель. Он же и восхитится. Он запомнит моё имя. Он прочтёт каждую мою строку. Он, как ищейка, вынюхает все мои запахи, истолкует каждый мой взгляд и каждый мой комментарий в Живом Журнале и Фэйсбуке.

И даже тот, кто за глаза называл меня неудачником, вздохнёт завистливо и станет писать мемуары, выискивая в моих поступках только ему видимые приметы будущего непримиримого.

После всего происшедшего я вдруг начну наливаться соками земли. По моим жилам потечёт густая шельфовая нефть Северного Ледовитого океана. Голос мой станет слышен и на большом расстоянии, пусть я даже буду шептать слова «слава КПСС» или текст из руководства к соковыжималке. Жириновский попытается похлопать меня по плечу, но, не дотянувшись, похлопает по бедру и доверчиво ткнётся головой в моё колено.

При упоминании некоторых имён мои друзья затихают, а одна знакомая дамочка хлопнулась в обморок. А я ничего, привожу всех в глубоко дышащее состояние, щёлкаю кого-то по щекам, делаю искусственное дыхание. Они иногда пытаются обижаться, думают, что я даю им пощёчины. Но после интенсивной мозговой клизмы почти со всем соглашаются, потом вдруг взбрыкивают в прощальной тоске и принимают мои предложения. Хотя на словах не соглашаются никогда. Но глаза их выдают. Я вижу, как им жалко расставаться с иллюзиями прежних лет. Жалеючи, я не принуждаю их к чистосердечному признанию. Я их просто приговариваю принять это как должное. Они нехотя идут на подобный расстрел, строят мне фиги и козьи морды. Но я не могу, продираясь через дождь, жалеть падающие капли. Всё, ребята! После взрыва летят осколки. Ловите их. Приходите ко мне. На месте взрыва я выстрою космодром и буду осуществлять коммерческие запуски на доступных условиях. Предлагаю полетать в хорошей компании со мной.

Написал я тут всяких наглостей и подумал: а ну как разочаруются? Так наша жизнь цепь сплошных разочарований. Этим никого не удивишь. Сам себе так и ответил. И добавил: а может кого-то эта книга и вдохновит!

И ещё. Если начало книги вызовет недоумение, начните читать её с середины или с последней трети. Тогда нам легче будет договориться.

А если кто-то захочет найти меня – ищите в Петербурге.

Чересполосица

Простое решение

Сейчас сразу все зацепятся: а кто дело будет заводить? На героя моего? Каждый и будет. Каждый сам в себе. У каждого в организме есть предмет один. Только спит он у многих. Надо, чтобы каждый будильник свой внутренний завёл – и проснулся по будильнику. И за дела! Возможно, этот будильник совестью зовётся.

И ведь каждый хочет заделаться свободным героем. Иначе должности не будет.

Ведь и в жирном городе, даже иссушенном геометрией, но всё равно неряшливом, в томном пространстве, иссвеченном и оплаканном, в тромбах автомобилей и паштете неразличимой речи есть места, где бьют родники, где любой ласковый взгляд замечен, где любая картавинка мила, где родинка – это примета.

Бьётся родник. Радуется сердце.

Обихоженный родничок приятен вдвойне. Такая вот сопливинка и слёзка ребёнка.

Но вот уже читатель и сюжет требует. Будет сюжет. Но чуть позже. Надо же вас подготовить к моим безобразиям.

Из дневника неуравновешенного человека

Зачем этот звук такой острый? Как он прокалывает тряпочку сознания, будит другие звуки, загоняет сон в клетку, требует повиновения… «Пиу-пиу!» – плачет металл. Его иголки напоминают печаль по чужой женщине, по жизни, проходящей без главного героя, который уехал в командировку на тот свет. Никто пока не знает, вернётся ли герой и что у автора на уме. Построит ли он реалистический сюжет, в котором все стороны треугольника равны, и это будет клиническая смерть, или его фэнтези уплывёт в сторону и закажет такую музыку, от которой мурашки по телу и тошнота в душе.

В любом случае кто-то останется в выигрыше: толстокожий – от жирных мурашек, чувственный – от печали по неизвестному.

Полумрак тихо вполз в комнату, улёгся поудобней и, посапывая, стал наблюдать. Затрясся мобильник, чиркнул по зеркалу солнечный зайчик. Рука нащупала трясуна, придавила, упала на одеяло и, соединившись с телом, вместе с ним проснулась. На стене зайчик распался на радугу.

Улыбка явилась сама, как та девушка с мороза, плач металла растворился в утреннем свете и звуках юного дня.

Трах-тах-тах – заскрипела тахта, ду-у-ду – задудела вода. Зажурчал чай. Все говорили на своём языке, всё звучало по-русски без слов. Тема звучала актуально, публицистично, завязывался узелок. Герой тоже гудел, журчал, шуршал, хлюпал и даже чавкал, придавая мгновениям необходимую прозаичность.

«На свете так много хороших людей, а мне в последнее время так не везёт – всё сволочи попадаются». Такая нехорошая мысль просквозила и сшибла со стола утренний хрусталь – и всё вдребезги! Веник и совок уже не помогут, потому что теперь осколки будут лишь добавляться.

«А почему ты считаешь, что начальники могут быть хорошими людьми? Таких, каких ты встречал раньше, теперь быть не может. Быть добреньким за казённый счёт каждый может. Своя же рубашка не должна прилипать к телу, поэтому лучше потеть за счёт других, тем более в стране, в которой олигархов назначают».

«Ну не выбирать же их на выборах!»

«Не надо ни выбирать, ни назначать. Всем надо становиться самому. Вот и всё».

Каламбурино какое-то! Легко рассуждать или поучать. Всё идет как по маслу, но как тошно!

Осёл кричит с экрана телевизора. Журналист с артистом соревнуются, кто-то спаривается, кого-то спаивают.

Вылетел из дома, как пробка из шампанского горлышка, сзади пузырьки, впереди потолок дороги. Хорошо бы пересесть на танк и продавливать себя в будущее…

Но великое ли будущее, если мысли такие… какие-то… мелкие, что ли? То футболист Аршавин со своим «Зенитом» финтит в голове, то шляпа артиста Боярского. Шляпа-то к башке артиста навсегда приклеилась, и он, наверное, и в постели её не снимает. Но я-то при чём?! Влипнуть в память, как поджигатель храма Артемиды… Протопиар в действии! Партийные съезды голосуют: Карфаген должен быть разрушен! Вопрос только – чьими руками? Руками Стабилизационного фонда – ответ. А чей Карфаген? Американский, российский, китайский? Тайна. Неважно чья. Важен процесс разрушения вавилонско-торговых башен. Отпляшем на площадке своё шоу, снимем сливки, сольём их на экраны, слижем с экранов, а потом будем гордо сознаваться, что «телевизор не смотрю!».

Отпляшен-америкашен, рашен-отпляшен, рашен-америкашен. Фи-ло-ло-гия. Сюда бы ещё китайский иероглиф, да где возьмёшь… Впрочем, скоро найдёшь где угодно.

«Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!» Молодец классик! Как далеко заглянул в наше будущее! Теперь в сетях любого кинофестиваля бьются мертвецы. И побеждают! А вы говорили, что нет преемственности. И связь, и преемственность налицо. Тем более что умирают-то все. Или почти все. И классики, и потребители. Но классики всё же бессмертны, так же как и потребители. Все принимают эстафету из рук своей команды. Или коммандос…