Игорь Назаров - В памяти навечно…

• Название: В памяти навечно…
• Автор: Игорь Назаров
• Жанр: Публицистика

В книге вкратце освещена битва на реке Крапивна, произошедшая в 1514 году между ополчением русичей и войска литовского. В книге так же повествуется о жизни Урала в конце Х1Х века, поселении бывших каторжан,варнаков, в селе Заводоуспенское, которое посетил в 1888 году писатель земли уральской, Д.Н.Мамин-Сибиряк, его путевые очерки послужили прообразом многих произведений из жизни Урала и Зауралья. К 70-летию Победы 1941-1945гг опуликованы очерки по архивным материалам истории Великой Отечественной Войны. Показана героическая оборона города Могилёва в июле 1941 года, по воспоминаниям писателя К.М.Симонова. В книге показана жизнь сельских территорий России на постсоветском пространстве. Очерк "Далёкая и близкая Родина" номинирован на премию "Автор Рунета – 2015".

---

   * - Мартиролог – перечень пережитых страданий и преследований.

В мужской группе каторжан после преступлений против помещичей власти выступали нарушители воинского устава. Палочная салдатчина поставляла громадный запас каторжного мяса. И какие наказания. Строевой солдат шестидесяти лет,– заметьте: строевой,– приговорен был к четырем тысячам шпицрутенов. Вообще что-то совершенно невероятное, подавляющее, колоссальное. И что всего замечательнее, что все эти правонарушители, "отбыв каторгу", то есть шпицрутены, плети, кнут и пьяную фабрику, сейчас же превращались в самых мирных обывателей, делались семейными людьми и не обнаруживали какого-нибудь особенного тяготения к преступлениям. Каторга не исправляла их, а только снимала с них крепостное ярмо, невыносимую салдатчину и прочее зло доброго старого времени. Пример в высшей степени поучительный.

   Из Успенского завода мне пришлось возвращаться с тем же клейменым ямщиком.

– Что, дедушка, тяжело было на каторге?

– Несладко, барин. А только ежели сказать правду, так ведь мы здесь в Сибири свет увидели. Поселенец, и все тут. Теперь-то все стали вольные, так и не поймут этих самых делов. Дома-то у себя в Рассее похуже каторги случалось. Особливо бабам эта самая каторга была на руку: отбыла года и вся своя.

– Бабам легче было?

– Ну, у них своя причина. Конечно, на пьяной фабрике они не работали и по зеленой* улице их не гоняли, опять же не клеймили, ну, а только очень уж обижали смотрителя, особливо которая из лица получше. Навязался тут один старичонка смотритель, ласковый такой да богомольный, так он, кажется, ни одной не пропустил.. Как новую партию пригонят, так он только ручки себе потирает. Одним словом, озорник..

– А наказывали страшно?

– Случалось. Палач был Филька, ну, так его привозили к нам из Тобольска. Здоровущий черт был. Ну, как его привезут, сейчас у нас сборка денег ему, чтобы, значит, не лютовал. Ведь ежели бы он все по закону достигал, так и в живых никто не остался бы.

– А шпицрутены?

– Ну, это почище плетей в тыщу разов. И рассказывать-то барин, страшно. Одного тут у нас наказывали. Ермилом Кожиным звали. Он целую семью загубил. Ну, так его и повели по зеленой* улице. Нас всех для острастки в две роты выстроили. Ну, раздели его – могутный мужик, тело белое. Этакому-то труднее. На первой тысяче свалился. Положили его на тележку и везут. Все-таки второй тысячи не дотерпел. Дохтур уж его пожалел: "Дайте, говорит, водицы испить". А уж это известно: как на наказании напился воды – тут тебе и конец. Ну, с двух тысяч Кожин-то и кончился. Все одно, от начальства был приказ забить его насмерть, и солдат расставили пошире, чтобы замах делали больше. Ох, и вспоминать-то это самое дело нехорошо.

   * – "Зеленая" улица – сквозь строй розог и шпицрутенов.

   Опять был солнечный день. Опять по сторонам дороги сплошным войском тянулся лес. Опять стояла тишина знойного дня, и невольно казалось, что эта та зловещая тишина, которая наступает в доме, где покойник: за нами оставался громадный покойник – каторга. Кстати, есть характерная русская поговорка: покойник у ворот не стоит, а свое возьмет.

   Д.Н. Мамин – Сибиряк, 1886 год, село Успенска, винокуренный завод.

Возрождение села Заводоуспенское

Очерк

«Мужику дай волю, так ведь у нас друг дружку передавят, истинный господь»

Б. Пастернак «Доктор Живаго

В начале 1780-х годов на месте поселка Заводоуспенское шумели непроходимые вековые сосновые леса с редкими перелесками лиственных пород: осина, береза, ольха.

Вначале этих же 1780-х, царским режимом династии Романовых была введена обязательная повинность службы в армии.

И вот в один из дней ненастной осени 1780 года в селе Перевалово, расположенного в 17 верстах от города Тюмени, в семью некоего Григория Михайловича Кривошеина пришло большое горе, его старший сын которому исполнилось 25 лет должен был идти в рекруты-солдаты, т.е отбывать воинскую повинность. Как оторваться почти на четверть века от семьи? Как возвратиться домой стариком?

Семья Кривошеиных была немалая: сам Григорий Михайлович, его жена – Марфа, сын – Михаил со своей женой и дочкой и младший сын – Василий 18 лет. Семейство Кривошеиных жило в достатке, имело лошадь, корову и прочее мелкое хозяйство. Для присмотра за ним нужны были рабочие руки. Не желая расставаться с семьей, рекрут из села скрылся, забрав с собой жену и дочку.

Переправившись через речку Пышма, и углубившись в леса, на слиянии речек Балды, Катырла, Никитки и Айбы встретились три семьи, поселившиеся здесь раннее его. На первых порах вырыли землянку, запаслись кое-каким провиантом на зиму. Так прожили год.

На следующий год пришел младший брат Василий, и братья дружно взялись за строительство домов из леса. Через 2-3 года и отец, продав свое хозяйство, переехал к сыновьям.

Дремучие леса и непроходимые болота служили им укрытием от царских властей.

Так было положено начало селению.

Но недолго жили люди сами по себе. Червишевское волостное правление отправило в леса изыскательную комиссию. К 1787 году здесь уже насчитывалось 7 изб и множество землянок.

К таежному месту стягивался разный беглый люд. Одни бежали от службы в армии, другие от каторги, оседали и случайные скитальцы.

Так год от года росли в «кривошеинской заимке» курные избы и землянки, людей становилось все больше. Жили вольготно, в свете о них не знали, а они иногда выезжали на ярмарки, а потом тихой, мирной тропой возвращались обратно в свою заимку.

Дремучие леса и непроходимые болота служили им укрытием от царских властей.

Так было положено начало селению.

Но недолго жили люди сами по себе. Червишевское волостное правление отправило в леса изыскательную комиссию.

После приезда этой изыскательной комиссии поселенцы были причислены к ближайшему Балдинскому обществу Червишевской области Тюменского округа Тобольской губернии.

Правление сразу же переписало поселенцев и обложило податями и налогами.. поселение было названо деревней Земляной.

Прошло три года. И в один из теплых весенних дней окрестности деревни огласились небывалым шумом, это пригнали партию арестантов, окруженную охраной и офицерами. Арестанты сразу приступили к постройке бараков. Так же приступили к сооружению плотины. Стали расчищать болото и уже весной пруд стал чистым водоемом.

Немного ранее в 1769—1770 годах Василий Походяшин, старший сын Максима Михайловича Походяшина выиграл торги на четыре года поставки вина по всей Тобольской губернии, для чего начинает строительство нового винокуренного завода. В своем письме в январе 1770 года тобольскому епископу Варлааму он писал:

«…Имею я намерение при вновь строящемся моем тюменского ведомства винокуренном заводе построить вновь деревянную собственным своим коштом церковь. Которой завод расстоянием от города Тюмени в 55 или в 60 верстах жителей же заводских ныне на первый случай уже состоит до ста душ, а впредь еще несравненно умножатся и населяться домами будут…».

Благословенная грамота на постройку церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы была дана Походяшину 19 мая 1772 года на имя архимандрита Тюменского монастыря Благословенная грамота на постройку церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы была дана Походяшину 19 мая 1772 года на имя архимандрита Тюменского монастыря Сафрония.

Но Походяшин просил разрешения пристроить к церкви придел во имя Иоанна Златоуста, и на это также дана грамота 31 мая. Придел основан 7 июля 1772 года и освящен 6 ноября 1773 года. Но главная церковь Успенская освящена, спустя довольно долгое время, самим преосвященным Варлаамом во время путешествия его по епархии 1 сентября 1779 года. Тогда заводом управлял тот же Походяшин (Дело архива консистории 1770 г., №146).

Горделиво и устрашающе, напоминая о божьей каре, поднялась над убогими строениями деревянная церковь в честь Успения, старинного праздника пресвятой богородицы. По имени церкви был назван строящийся винокуренный завод (Успенский) и новый поселок (Успенка). 1792 году винокуренный завод был продан казне и его стали сдавать частным предпринимателям.

В лучшие периоды завод выкуривал до 700 тонн вина в год и приносил казне немалые барыши, но со временем пришел в совершенный упадок.

Этому содействовала конкуренция всесильного в то время «винного короля» Козслл-Поклевского, чьими заводами были усеяны Средний Урал и Западная Сибирь. Этот польский дворянин имел сильную руку при царском дворе; его брат был поверенным от Польши в русском правительстве. Поклевские, добившись монополии на винокурение на Урале и Сибири, легко расправлялись с конкурентами. В Заводоуспенке Козелл– Поклевский (на фото) появился неожиданно, проездом из Талицы, где строился его винокуренный завод. Было это незадолго до ликвидации каторги. Казна, не заинтересованная в Успенском заводе, охотно согласилась сдать Козелл-Поклевскому в аренду на девять лет. Но предпринимателю показалось этого мало, он поставил условие: