Валерий Бондаренко - Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Моледежь в литературе XX-XXI вв.

• Название: Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Моледежь в литературе XX-XXI вв.
• Автор: Валерий Бондаренко
• Жанр: Языкознание
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9907057-3-9

Книга ориентирует читателя в отечественной и зарубежной литературе о молодежи XX–XXI вв. Мы отобрали лишь самые знаковые произведения первого ряда.

Книга состоит из двух больших глав: «Мы» и «Они». Внутри каждой главы установлена хронология разделов, в целом соответствующая принятой в истории 20 века. Каждый раздел открывается сжатым обзором основных тенденций в молодежной культуре данной эпохи, очерки о книгах следуют преимущественно в хронологическом порядке, что, однако, не исключает общего тона непринужденной беседы. Очерк о конкретной книге содержит краткий рассказ о произведении, значимые цитаты из него и сведения об экранизациях. Отбор материалов завершен 1 марта 2016 года.

В конце имеется Предметно-тематический и именной указатель, который поможет отобрать произведения по конкретным темам, интересующим читателей и руководителей чтения.

---

«Командовать парадом буду я», 1970 г., Чехия

«Золотой теленок», 1974 г., Венгрия

«Золотой теленок», ТВ-сериал, 2006 г., Россия

Русь – НЭП: дно без дна! Бездна… Л. М. Леонов «Вор»

Роман Леонова «Вор» увидел свет в 1927 году. И очень скоро иные словечки из него, придуманные автором, вошли в арго московского уголовного мира. Ох, и читающим был криминалитет молодой Страны Советов!..

Но «Вор» – не проходной «дюдик», это сложнейший по литературной технике интеллектуальный роман (впрочем, и увлекательный необычайно). Кажется, в нашей словесности это лучший пример романа, где автор демонстративно использует ходы и штампы бульварной беллетристики, но не высмеивает их, а насыщает глубоким философским смыслом и удивительной «жизненностью», социальной и психологической достоверностью. Знаете: как будто ожил примитивный лубок и оказался иллюминатором, за которым – космос. Это и в характере самого Леонова было: недаром писатель любил цирк – искусство вроде наивное, простонародное, но на грани смертельного риска. Циркачка Татьяна и будет одним из персонажей романа. Она – сестра главного героя Митьки Векшина.

Впрочем, совсем важных (смыслонесущих) образов в романе несколько. Давайте уж по порядку.

Итак, Митька Векшин, бывший красный командир, который так и не смирился с реалиями новой экономической политики – НЭПа. Разве за буржуйское наглое благолепие нэпманов сражался он с беляками, рискуя жизнью – и не щадя чужой жизни?.. Как проклятье тех страшных лет живет в его памяти один эпизод. Когда под ним убит был любимый конь, Векшин отмстил врагу: отмахнул шашкой руку юного белого офицерика, бросив помирать его, истекающего кровью, у дороги. Как и другие герои романа, Митька Векшин явно имеет переклички с образами Достоевского – с Рогожиным, прежде всего. Как и Рогожин, он растаптывает свою любовь (правда, физически не убивая ее). В условиях НЭПа Векшин становится «медвежатником» (спецом по вскрытию сейфов) и главным вором, «авторитетом» на Благуше – в районе Москвы, внешне тихом, но тут такие подземные горючие ключи криминала бьют!..

Любовь Митьки – до революции дочь состоятельного отца Маша Доломанова, а в в 20-е – «маруха» бандита Агея Манька Вьюга задумывает кровавую месть Митьке за свое поруганное чувство. И, конечно, в ней угадываются черты Настасьи Филипповны.

Но есть в романе и персонажи, характерные для 20-х советских годов. Это и бывший помещик («бывший человек») Манюкин, и поднявшийся «нэпак» (предприниматель) лихоусый Николка Заварихин, и советский чинуша Чикилёв. Сей последний особенно важен автору, он его главный идейный оппонент в романе. Чикилёв мечтает о царстве посредственности и тотальном контроле над членами общества: «Нет-с, человека с его раздумьем нельзя без присмотру через увеличительное стекло оставлять!» Впрочем, Чикилёва пронзает порой страшная мысль: а что, если и он тоже – не положенный в его идеальном мироустройстве гений?..

Эта живая, беспокойная галерея образов большей частью придонной Москвы 20-х интригует, спорит, философствует, любит и ненавидит, мстит и устраивает свои криминальные и не очень «бизнесы», помирает, погибает, убивает. И нет-нет, то один, то другой персонаж напрямую вступает в разговоры-споры с писателем Фирсовым, который вроде (а не Леонов) пишет о них. Судачат, торгуются – выпрашивают судьбу полегче, страниц на себя побольше, ведь Фирсов здесь креатор и кукловод. А между тем, порой мимоходом, герои высказывают заветнейшие леоновские мысли, в основе которых – жестокое сомнение во всем, что кажется «святым» людям не рассуждающим, что казалось тогда «политически единственно верным», бесспорным…

И о судьбе России, ее народа – очень здесь много до сих пор злободневных идей!

Остроту своего раннего романа (Леонову было 27, когда он его создал) писатель чувствовал постоянно. Недаром, через тридцать лет он заново прошелся по нему, уточняя смысловые узлы, язык.

Какую – первую или вторую – редакцию предпочесть?

С любой не прогадаете…

Цитаты

«…вверху, в пространствах, бушуют звезды, а внизу всего только люди… но какой ничтожной пустотой стало бы без них все это! Наполняя собой, подвигом своим и страданьем мир, ты, человек, заново творишь его…».

«Тем и благодетельна из всех прочих революция наша, что сорвала с нас обветшавший и обовшивевший орнаментум».

«… в те годы дрались за великие блага людей, в суматохе мало думая о самих людях. Большая любовь, разделенная поровну на всех, согревала порой не жарче стеариновой свечи. Любя весь мир любовью плуга, режущего покорную мякоть земли, Векшин только Сулима (своего коня, – В. Б.) дарил любовью нежной, почти женственной. Когда в одной рукопашной схватке пуля между глаз сразила коня, Векшин вел себя в тот вечер, словно убили половину его самого».

Чикилёв: «Нет-с, человека с его раздумьем нельзя без присмотру через увеличительное стекло оставлять! Мысль – вон где главный источник страдания и всякого неравенства, личного и общественного. Я так полагаю в простоте, что того, кто ее истребит, проклятую, того превыше небес вознесет человечество в благодарной памяти своей!»

Манька Вьюга: «Ведь вот ты какой, Митька, хуже смерти человеку причинишь, а не заметишь. Ступил ей на сердце и пошел дальше по текущим делам».

«Про нее, про Маньку Вьюгу, сложит поэт свою лучшую песню, которую повторит блат на тюремных нарах, в трущобах, в крайнюю смертную ночь».

«…когда подступит человечеству срок перебираться из трущоб современности на новое местожительство в земле обетованной, оно перельется туда единогласно, подобно большой воде, как повелевают изменившийся рельеф и земное тяготение… За спиной у вас окажется, весь в чаду и руинах, поверженный и вполне обезвреженный старый мир. Уж такую распустейшую пустыню увидите вы позади, словно никогда в ней и не случалось ничего… не пожито, не люблено, не плакано! Привалясь к обезглавленному дереву, на фоне прощальной виноватой зорьки будет глядеть вам в очи вчерашняя душа мира, бывшая!.. И тут опалит вас жаркая догадка, не эта ли ничтожная штучка, искорка, почти как точка… и есть наиважнейшая ценность бытия, потому что выплавлена из всего, сколько у нас его было позади, опыта человеческой истории…. О всемирной душе идет речь, понятно?»

«Собственно, народ-то наш никогда и не жил как следует, а все к чему-то готовился, к предстоящему, не щадя себя и деток, не покладая рук… ни у кого из прочих народов не развита до такой степени эта хлопотливая, даже досадная порою железка непрестанного усовершенствования, как у нас, пожалуй»

«…плохо было бы дело России, кабы каждые два века не оказывался на облучке решительный ямщик, пускавшийся догонять, выхлестывая все из знаменитой русской тройки».

«Нужно нового человека по-новому делать» А. С. Макаренко «Педагогическая поэма»

Что бы вы сказали, если бы в спальне девочек обнаружили поутру мертвого младенца? Или если вдруг педагог доверит немалую сумму казенных денег бывшему вору? Таких ситуаций в «Педагогической поэме» А. Макаренко множество. Собственно, в книге, которую он писал 10 лет (1925–35 гг.), замечательный педагог обобщил опыт работы с «трудными» ребятами. А «трудными» после 8 лет социальных передряг в России (1914 –1922 гг.) были едва ли не все (в той или иной степени) вступившие в эти годы в жизнь. Но в самой большой мере – беспризорники, легко пополнявшие ряды криминалитета. Вот для перевоспитания таких оступившихся – вчерашних воров, налетчиков, проституток, побирушек, карманников – Макаренко и создал трудовую колонию, успешный опыт работы которой до сих пор изучают во всем мире. Горя хлебнули уже с первыми шестью воспитанниками, на которых, правда, пришлось три воспитателя. Одного воспитанника Макаренко лично отхлестал, заработав репутацию держиморды в кругах педагогов. Его эксперимент – а со временем в нем участвовали сотни воспитанников – подвергался критике со стороны влиятельнейших в СССР людей (в частности, вдовы Ленина Н. К. Крупской), «закрывался» и открывался вновь. Результаты превзошли все ожидания: сотни вчерашних «урок» стали достойными членами общества. Хозяйство колонии, руководимой Макаренко, процветало, ребята выпускали лучшие в то время в СССР фотоаппараты ФЭД («Феликс Эдмундович Дзержинский»). Много позже воспитанники Макаренко вспоминали: «Мы жили при коммунизме!» Нет, их коммуна – образцовое капиталистическое предприятие, – утверждали еще позднее те, кто на исходе СССР стали обожествлять «рынок».

Каждый истолковывал успех эксперимента Макаренко на языке своей эпохи.

А сам педагог секретов вовсе не скрывал, и если облек рассказ о своем опыте в художественную форму, то лишь для большей выразительности. На самом деле, «Педагогическая поэма» – полудокументальное повествование, где порой даже подлинные имена-фамилии автор сохранил. Принципы его работы: осмысленный и оплачиваемый труд, самоуправление, доверие – где же тут что-то от «держиморды»? В сущности, весь процесс «перековки по-Макаренко» сводился к нехитрой мысли: если ты хозяин в своей стране, то зачем тебе воровать и гадить в собственном доме?! Правда, к открытию этой истины каждый шел своим, порой очень петлистым путем. И вряд ли хоть один дошел бы до нее, если бы не «контекст эпохи» – не убежденность в том, что все участвуют в строительстве самого справедливого и счастливого общества на Земле.