Альберто Васкес-Фигероа - Черное дерево

• Название: Черное дерево
• Автор: Альберто Васкес-Фигероа
• Жанр: Триллер

Повесть «Чёрное дерево» («Ebano») написана в динамичной манере кинематографического сценария. Описанные события разворачиваются в Африке, основные действующие лица: фотограф европеец и его жена африканка, выдающаяся спортсменка и отчаянная идеалистка, пытающаяся привлечь внимание западного мира к своей несчастной, бедной африканской стране. Во время их свадебного путешествия по Африке женщину похищают, и именно с этого момента начинается «одиссея» несчастного мужа в поисках своей жены, которую ведут тайными и запутанными тропами через весь континент до Аравийского полуострова с тем, чтобы продать за весьма значительную сумму некоему шейху.

---

– Здесь он купался этим утром, – объяснил Ансок. – Тер себя глиной со дна, поэтому и вода такая мутная до сих пор.

А выше по склону оврага Донгоро нашел большую кучу экскрементов и, не колеблясь ни секунды, запустил туда руку, проверяя температуру.

– Он не далеко ушел, опережает нас на час, не больше, – уверенно сказал Донгоро и пошел по широкому следу через равнину, наполняющуюся жизнью, несмотря на удушливый зной, заставляющий животных искать укрытие от жгучих солнечных лучей в тени.

Наступило время сиесты. Спали ли животные сейчас или нет – определить не получалось, но ясно было видно, как они замирали и оставались неподвижными, подобно каменным скульптурам, другие собирались в группы и, спасаясь от солнца, стояли голова к голове или круп к крупу.

Зебры и антилопы короткими, мелкими шагами медленно переходили из стороны в сторону, невдалеке дремала группа антилоп – «нус» и несмотря на сонное состояние продолжали непрерывно размахивать хвостами, а над кустами иногда появлялись короткие уши и острые морды жирафов.

Африка замерла и единственные, кто двигался на просторах саванны – это были люди.

Казалось, что непрерывное стрекотание цикад еще больше нагревало воздух, иногда гул, создаваемый миллионами насекомых, нарастал волнами и достигал такого уровня, что нервы сжимались в комок, и слушать это становилось невозможно, но вдруг звук падал, словно срывался, подобно тому, как волны, растекаясь, убегают от берега.

– Это называется «зов смерти», – указал Ансок. – Говорят, что некоторые люди, слушая этот стрекот, сходят с ума.

Очередная куча экскрементов указала, как далеко от них ушло животное. Возможно, если слон остановится перекусить, то тогда они догонят животное.

Донго еще больше ускорил шаг, и весь их караван буквально понесся по саванне.

Было очевидно, что он нервничает.

– Мы можем убить его, – сказал он. – Вам достанутся бивни, а мы возьмем ступни и мясо.

– Но я приехал не убивать животных, а фотографировать, – повторил он еще раз. – У меня нет разрешения на охоту …

– Ох! Какая ерунда… Это не важно… Тут и проверять–то некому.

Давид сокрушенно покачал головой:

– Если так дела пойдут дальше, то вскоре покончат со всеми слонами в Африке…

– А для них уже не осталось места, – прокомментировал Ансок, шедший сзади. – Слоны не могут сосуществовать с прогрессом. Знаете, сколько поедает слон?.. Когда он заходит на плантации, то пожирает за одну ночь до полутоны маиса… Пятьсот килограмм! Этого хватит, чтобы прокормить всю деревню в течение недели…

– Но таких слонов, что забредают на поля, очень мало, – запротестовал Давид. – Когда коза забирается в соседский дом и съедает там пачку банкнот, никому же в голову не приходит истребить всех коз.

– Вы не понимаете… – продолжал настаивать туземец. – Африка более не хочет быть только местом, где обитают слоны и львы… Если вам все это так нравится, то забирайте этих слонов к себе домой… Белые постоянно возмущаются и протестуют против того, что мы их убиваем, но никто из них не предложил своих полей, засеянных пшеницей, чтобы слоны обитали там…

На это Давид ничего не ответил; знал из предыдущего опыта, что все споры с туземцами о будущем новой Африки обычно заканчиваются ничем. Претворился, что рассматривает цепочку невысоких, метров пять в высоту, земляных холмиков – гигантских термитников, в большом количестве построенных в этих местах, казалось бы без всякой видимой причины.

Чтобы обойти их пришлось двигаться замысловатыми зигзагами, местами было видно, как слон, задев термитники, обрушил их, и термиты–рабочие изо всех сил старались восстановить разрушенные стены, чтобы предупредить вредное воздействие лучей тропического солнца на сотни тысяч собратьев, обитавших в прохладной темноте бесконечных коридоров муравейника.

Выйдя из термитников, они почти сразу же натолкнулись на большое стадо антилоп, пасущихся на расстоянии двадцати метров от них. Антилопы сорвались с места и большими прыжками понеслись прочь – одно из самых красивых представлений, какое он когда–либо видел в своей жизни.

Неожиданно слоновьи следы повернули на Север и исчезали в зарослях граминий среди невысоких холмов.

Донгоро показал на вершину:

– Он там – в зарослях… – заверил он. – И старайтесь держаться позади него, будьте осторожны, это должен быть крупный самец с бивнями весом килограммов в пятьдесят. – похлопав ладонью по прикладу, он продолжил. – не хотите, чтобы мы пошли с вами?

Давид жестом отклонил их предложение и нагнулся, роясь среди камер и объективов.

Повесил на шею «пятисотку», положил в карман пару кассет с пленкой, еще одну зарядил в «Никон» и пошел вверх по склону холма, а туземцы опять устроились в тени с максимальными удобствами.

Добравшись до вершины, он остановился, чтобы перевести дыхание и, обернувшись, посмотрел на равнину, по которой они только что прошли.

– Ей бы понравился этот вид, – задумчиво сказал он. – Долгой была дорога, но это стоило того.

По другую сторону холма пейзаж был почти такой же, но времени на то, чтобы рассмотреть его в деталях не осталось, потому что почти сразу же справа от себя он заметил огромный силуэт слона, который, как ему показалось, точил бивни о ствол.

Большое животное, должно быть, почувствовало его присутствие, или, может быть, слон услышал его запах, но почти сразу же прекратил свое занятие, поднял хобот и, повернувшись в е го сторону, начал обмахиваться огромными ушами.

Несмотря на то, что от вторгшегося в его пределы человека отделяло метров семьдесят, слон не был ни испуган, ни даже встревожен. Может быть, несколько озадачен или слегка раздражен из–за того, что его посмели побеспокоить. Он прошел несколько метров вперед с угрожающим видом, зычно проревел так, что эхо прокатилось по долине у него за спиной, но тут же и остановился, возможно, смутившись, услышав металлический щелчок, который издала фотографическая камера.

Продолжил трубить и трясти ушами, а электрический механизм «Никона» продолжал срабатывать еще и еще один раз, а Давид был счастлив от того, что огромный самец так легко и быстро «согласился» позировать ему.

Когда он устал нажимать кнопку камеры, то посмотрел прямо на слона и, улыбнувшись, сказал:

– Ну и хватит на сегодня, «Валентино»… Сегодня твоя работа закончилась. Можешь идти…

Подождал, пока толстокожий гигант не удалился тяжелой походкой, раскачиваясь из стороны в сторону и смешно помахивая коротким хвостиком на фоне огромного зада, и принялся опять рассматривать равнину.

Помахал рукой, указывая туземцам, что пришло время собираться в обратный путь, и вприпрыжку побежал вниз по склону холма.

– А теперь несколько часов энергичного марша, затем хорошая ванна, пару глоточков виски, сытный ужин и ….

Слава небесам! До чего же Африка славное место, чтобы проводить здесь медовый месяц.

Ансок был прав – где–то рядом ходили львы.

Они услышали их рычание из густой травы, а чуть дальше величественная грива, словно тень, пересекла тропинку, и Донго покрепче обхватил приклад ружья.

– Ох, и не нравится мне, когда львы бродят так близко от людей, – мрачно прокомментировал он. – Не прошло и месяца, как они сожрали женщину недалеко от озера.

– Не хороший, плохой лев, если он попробовал человеческого мяса, – пробормотал Ансок. – Мясо пришлось по вкусу, да и добыча легкая.

Давид ничего не ответил. Легкая тень тревоги скользнула по его лицу, но он быстро поборол тревожные мысли, вспомнив, что Надия никогда не спускалась к озеру без оружия.

На их пути встал лес, и, тихонько проклиная долгую дорогу через густую чащу, через бесчисленные ручейки и неширокие речки, через болота, двинулись вперед, прорубая себе путь сквозь сплетение лиан и зарослей кустарника, перепрыгивая через глубокие заводи с черной, застоявшейся, порой тухлой водой, перелезая через стволы упавших деревьев.

Благосклонное выражение лиц Донгоро и Ансок сменилось на глубокое неудовольствие.

Давид понял, что никому из них, впрочем, как и большинству африканцев, не нравятся джунгли.

Даже живя в лесу, местные не любят заходить глубоко в чащу, стараясь держаться хорошо знакомых дорог и тропинок, редко уходят далеко от своих деревень и обработанных полей.

И хотя там, в лесу, они охотятся и ловят в реках рыбу, но стараются делать это в строго определенных границах знакомых им конкретных территорий, поскольку из–за своего примитивного восприятия окружающего мира продолжают думать, что в чаще обитают злые духи и «люди–леопарды».

Расставляют вдоль звериных тропинок многочисленные ловушки и капканы, в которые очень часто попадают дикие кабаны и лесные олени, но никогда крупная дичь, с которой предпочитают не сталкиваться среди деревьев. Похоже, что копье и лук были придуманы для открытых пространств, и на просторах саванны африканцы никого не боятся, тогда как в джунглях пугаются от отдаленного львиного рыка и трясутся от страха, обнаружив на земле след леопарда.