Мария Вой - Дети Аллурии. Штурм

• Название: Дети Аллурии. Штурм
• Автор: Мария Вой
• Жанр: Русское современное

Сводные брат и сестра, выращенные отошедшим от дел старым пиратом Соленым Псом, уже 12 лет живут на Острове Отщепенцев, где жителям запрещено говорить о прошлом и использовать свои настоящие имена. Оба мечтают о Большой Земле, где, по рассказам их названного отца, все еще обитают фантастические твари, живут удивительные люди и происходят необъяснимые события. Череда загадочных встреч подсказывает детям, что настало время им самим прикоснуться к тайнам Древней и безнадежно уснувшей Аллурии…

---

Оно шло, темно-серое, выбрасывая из бесформенного тела на мощеную дорогу толстые ноги. Не гладкое, не мохнатое, не чешуйчатое, не пернатое, но живое; не отвратительное и не угрожающее, но приближаться к нему было страшно. Ползти ему было тяжело – с холки до кончиков лап оно было увешано каким-то мусором, железом, тряпьем и бог еще знает чем – в свете тусклых фонарей разглядеть было трудно.

Дойдя до рынка, оно обнаружило в себе нос и пасть и стало слепо шарить по пустым, но пахнущим рыбой, мясом и травами прилавкам, и, ничего не найдя, улеглось в самом центре главной площади на цветах и уснуло под своим причудливым грузом. Весь его несчастный вид молил о помощи.

Глава 3. Сладкое перо

Наутро на главной площади яблоку было негде упасть. Даже вчерашнее прибытие нового Отщепенца не вызвало такого переполоха, как возникновение странной живой массы, тихо поскуливавшей о помощи. Даже в свете дня было трудно понять, что это за зверь. Все ученые, мастера и их ученики собрались вокруг диковины, рассматривая, зарисовывая ее и переругиваясь между собой, пока она вела себя смирно. Градоправитель и его приближенные в отдалении встревоженно совещались о том, что можно сделать, чтобы заставить Нечто уйти, откуда пришло. Правда, было совсем неясно, где такое большое и шумное существо могло обитать, так что его по сей день не видела ни одна живая душа; впрочем, Кеслана Дуора это почти не интересовало. Он хмурился, чесал второй подбородок и напряженно думал, что делать, если Нечто так и останется лежать.

– Простите мне мой вопрос на грани дозволенного, милая Ива, – обратился бывший ученый-океановед к Иве, – но не встречали ли вы подобных существ у себя на родине?

– Я бы сразу сказала, – вздохнула Ива. – Бедняга, кем бы оно ни было. Я до сих пор не могу понять, где у него голова, а где нога, но чувствую, что сейчас ему совсем несладко.

– Потому что оно голодное, – предположил мальчишка-подмастерье и, прежде чем кто-либо успел хоть что-то сделать или сказать, кинул в Нечто яблоко.

Неизвестно, как существу удалось предугадать траекторию плода – но в тот же миг в месте, куда должно было стукнуть его яблоко, разверзлась большая беззубая пасть и проглотила подарок мальчика, опешившего от собственной наглости.

Нечто издало удовлетворенное урчание, зашевелилось, перевернулось, и приподняло выступ, который, кажется, был его головой.

– Несите еду, – закричал Кеслан. – Оно голодное. Надо накормить его!

Толпа Отщепенцев пришла в движение, как потревоженный пчелиный улей. Женщины, мужчины, дети бросились на рынок и поволокли к центру площади все съестное, что попадало под руку. Поначалу люди кидали еду на приличном расстоянии прямо в Нечто, чей беззлобный рот существа открывался, поглощал и снова раскрывался в немой просьбе. Затем Отщепенцы осмелели и укладывали подношения в пасть почти заботливо.

Стормара издалека наблюдал за этим. План в его голове давно созрел, да и о причинах появления Нечто он, судя по его хитрой кривой ухмылке, догадывался. Но с тем Стормара понимал, что после вчерашней выходки ему вряд ли дадут голос и право действия. С неожиданно мстительным удовольствием он наблюдал за пузатой фигурой Кеслана Дуора, пытавшегося хоть как-то взять ситуацию в свои руки.

– Не то, – бормотала Ива Стормаре. – Я не могу объяснить, но чувствую, что дело совсем не в этом.

– Конечно не в этом, – ухмыльнулся он. – Но ни тебя, ни меня никто не услышит, пока этот упрямый боров не поймет, что ошибается. А он не поймет. Кстати, где наш новенький?

– Ему дали комнатку на Масляной улице, – осторожно ответила Ива. – Кеслан Дуор вчера сидел с ним всю ночь, рассказывал об Острове. А сегодня он уже обучает первых учеников…

– И ты думаешь, что после этого я собираюсь что-то подсказывать балбесу? Черта с два, – неожиданно развеселился Сказочник и сам принялся хрустеть зеленым яблоком из своего сада, с любопытством наблюдая за существом.

Спустя несколько часов кормежки странного зверя до людей стало доходить, что желудок у него бездонный, но от яств ему не слишком легчает. Кроме того, растревоженное вниманием, Нечто расшевелилось и забеспокоилось на своем ложе, вытягивая голову и лапы в требовании продолжать ублажать его. Цепи, куски металла и прочий налипший на него хлам при этом чудовищно гремел, отчего вороны и чайки приходили в почти агрессивное исступление. Отщепенцы наконец прикинули цену своим расходам и уже гораздо менее охотно несли угощения, а затем и вовсе перешли на гнилые яблоки и картофелины, что явно не пришлось ему по вкусу.

Неожиданно Нечто встало, выпрямив из своего рыхлого тела четыре толстые ноги, и рванулось к рынку, гремя своим хламом и рыча. Отщепенцы в ужасе разбежались во все стороны, как стая потревоженных рыб в пруду. Терпение нежданного гостя закончилось.

Ученик – сын некогда знатной дамы, выскочил из комнаты Грифа с горой книг под мышкой и сломя голову бросился на улицу, чтобы посмотреть на странное существо. Тавни подняла руку, но так и не постучала в дверь. Уже давно она не позволяла себе настолько дерзких выходок. Если Стормара узнает, что она была здесь… Но любопытство душило ее настолько, что даже появление Нечто не затмило ей впечатление от нового загадочного Отщепенца. И хотя она понимала, что принявший правила Острова резидент вряд ли пустится в рассказы о своем прошлом, ее тянуло взглянуть на него еще раз… Попробовать почувствовать, что так напугало бывшую грозу морей…

Она собралась с духом и робко пробежалась костяшками пальцев по двери, надеясь, что он не услышит ее стука…

– Войдите, – раздался приветливый, чуть осипший голос нового Отщепенца, и Тавни, с ярко-алым румянцем во все свое круглое веснушчатое лицо, протиснулась в узкий проем.

Комнату Грифу дали накануне, но она уже была заставлена книгами, завалена свитками, колбами, подаренной одеждой и прочей ерундой. Сам Гриф, который весь день провел с детьми, выглядел усталым, но довольным. Удивительно домашний в простой рубашке и шароварах, украшенных золотыми уточками, он выглядел не менее грациозно, чем вчера, в день своего триумфального прибытия на Остров.

– А, – бодро сказал он. – Я, кажется, знаю, кто ты. Ты дочь Сказочника, Тавни? Прости, что так бесцеремонно – Кеслан Дуор вчера рассказал мне все про всех.

Тавни отвела глаза.

– Но я тебя запомнил бы и так, без его рассказов, – продолжал Гриф, рассматривая девочку в широком пончо.

– Я… Я хотела спросить, каким языкам ты обучаешь, – проговорила она, запинаясь. – У нас мало кто говорит не по-северному, а я…

– А твой отец знает, что ты здесь, у меня? – перебил Гриф. – И как, интересно, он отреагирует на новость, что я тебя чему-то обучаю?

– Он мне не отец, – с неожиданной злостью ответила Тавни. Гриф едва заметно вскинул брови; опешив от собственной резкости, Тавни поспешила замять свои слова: – Он был вчера груб и несправедлив. С ним бывает… Я думаю, как всегда, Кеслан Дуор поговорит с ним и он затем признает, что был неправ. Он…

– Я знаю, кто он, – сказал Гриф. – И в наших жизнях действительно были столкновения, о которых неплохо бы объясниться… Но у судьбы прекрасное чувство юмора: мы встретились на Острове Отщепенцев и больше не сможем поговорить о прошлом. Так что ему придется меня принять…

Гриф хмыкнул, отодвинул стул и кивком головы предложил ей сесть. Неожиданно Тавни заметила в дальнем углу комнаты большую жердь, на которой сидел огромный ворон с длинными шеей и лапами. В сером уличном свете его оперение казалось фиолетовым – в лучшем освещении оно наверняка было еще неестественнее ярче.

– Это твой ворон?

– Ну, во-первых, Урхас не совсем ворон, а во-вторых – правильнее сказать, что это я – его человек, – усмехнулся Гриф. – Он выбирает себе попутчика на какое-то время, а потом, когда надоедает, бросает. Меня бросил уже раз десять в самых щекотливых ситуациях, но все равно зачем-то возвращается. Короче говоря, видал я товарищей и получше.

Урхас возмущенно каркнул что-то со своего насеста. Тавни и Гриф помолчали – почему-то обоим было понятно, что об изучении иностранного языка нет и речи, но он не торопился ее выпроваживать – с любопытством рассматривал ее фигуру, невеселое круглое лицо в веснушках, не похожее на лицо пятнадцатилетней девчушки, и заглядывал в глаза необычного желто-золотистого цвета. Он даже не скрывал, что ему интересно ее рассматривать; вопросы читались в его глазах, странных глазах, которые, казалось, обладают разными характерами: правый, пересеченный едва заметным шрамом, был словно бы ленивее…

– Тебе здесь нравится? – не выдержала молчания Тавни, чтобы он перестал так нагло ее рассматривать.