Альберто Васкес-Фигероа - Сикарио

• Название: Сикарио
• Автор: Альберто Васкес-Фигероа
• Жанр: Публицистика

Альберто Васкес-Фигероа (Alberto Vázquez – Figueroa) – испанский писатель, журналист, автор более восьмидесяти опубликованных произведений, в том числе и повести «Сикарио». История жизни колумбийского наемного убийцы – сикарио, начавшаяся на улицах Боготы, где тысячи брошенных детей ведут нескончаемую борьбу за жизнь на грани человеческих возможностей. Где цель существования – выжить. Выжить в мире, где насилие и жестокость стали нормой поведения, где убийство ребенка, пусть и беспризорного, не вызывает ни порицания, ни осуждения, ни даже упрека, а рассматривается как способ оздоровления общества и очистки улиц…

---

Нет, в этом нет ничего удивительного. Лично я знаю тысячи подобных случаев, когда вроде бы нормальные с первого взгляда люди бросают своих детей и исчезают без следа.

И, несмотря на то, что все вокруг говорят, сеньор, будто главная проблема моей страны заключается в недостатке экономических ресурсов, в торговле наркотиками или безрассудном насилии, на самом-то деле самая главная проблема в том, что почти половина сограждан не имеют ни малейшего понятия как это быть ответственными родителями.

Важность и значимость мужика здесь определяется количеством женщин, которых он обрюхатил, а для женщин самое главное, чтобы рядом всегда был мужчина, который должен их оберегать и защищать.

Логичный результат всего этого – очень быстро дети становятся обузой, ненужным грузом ни для папаши, озабоченного своими сексуальными желаниями, ни для мамаши, волокущейся следом за своим мужиком, и так получается, что половину городского населения составляют ублюдки– дети брошенные или незаконнорожденные.

Или незаконнорожденные и одновременно брошенные.

Женщина с двумя или тремя малышами от разных отцов вряд ли найдет кого-нибудь, кто согласится создать с ней семью, и, в конце концов, наступает такой момент, когда желание жить и желание найти нового мужчину превосходят её материнские чувства.

Во всяком случае, это мир в котором я вырос и подобную картину я наблюдаю вокруг на протяжении всей моей жизни.

Но, вроде как, подобные рассуждения не имеют к нашему разговору никакого отношения.

Дело ваше, конечно же, но если появились сомнения и хотите воочию убедиться в правоте моих слов, то садитесь на самолет, летите туда и все это увидите своими собственными глазами.

Моя задача – рассказать о собственной жизни, и этого вполне достаточно, а брызгать слюной от возмущения – занятие никчемное.

И так, где мы остановились? Ах, да! В подвале «Банды из Бетона», «Гальяда из Бетона».

Хорошее то было время! Лучшее из всего моего детства, хотя продолжался этот период не так уж и долго. Время, насыщенное событиями, интенсивное время. А тут еще установилась теплая и сухая погода. Первый раз в моей жизни радостных моментов стало больше чем моментов досадных, и счастливые воспоминания как-то прикрыли собой бесконечные ночи, полные страхов и огорчений.

Одиннадцать ребятишек, вооруженных камнями, палками и ножами – это уже сила, способная заставить кого угодно уважать себя. И когда мы обещали владельцу автомобиля, лавки или ресторанчика, что никто не посмеет посягнуть на его имущество, то, будьте уверены, так оно и будет.

Брали деньгами или «натурой» – продуктами или вещами. И, следуя указаниям Абигаила Анайя, наша основная задача теперь уже заключалась не в том, чтобы попрошайничать, преследуя прохожих, или рыться в помойных баках, а следить за тем, чтобы ни один чужак, ни один «подозрительный» тип не проникли на нашу территорию и не причинили вреда имуществу тех, с кем мы заключили соглашение.

Должен сознаться, что такое положение дел заставляло меня гордиться самим собой и это, наверное, был единственный раз, когда я находился на стороне законе… ну… не совсем на стороне закона, скорее на стороне общественного порядка, так оно будет звучать правильнее. На стороне тех связей и договоренностей, которые, как вы знаете, не совсем то, что подразумевает закон.

Помню, как один тип, вооруженный ножом, ограбил кассу кинотеатра, что располагался на площади, и кинулся наутек по улице Элисер Гайтан.

И как он бежал! Вы должны были это видеть. Как в фильмах про гангстеров.

Вы и представить себе не можете, что чувствовал тот субъект, когда увидел, как за ним гонятся и швыряют камни в спину пять ребятишек вот такого росточка…

Один из камней угодил ему прямо в спину, а Рита, броску которой мог позавидовать любой профессиональный бейсболист, попала ему точно в темечко, после чего он кубарем полетел на землю, но тут же вскочил на ноги и выхватил нож, когда же увидел нас с камнями в руках, посмотрел в наши глаза полные ненависти, то понял, что, похоже, мы его здесь и убьём, после чего быстренько положил деньги на землю и убрался восвояси.

И если бы он не отдал деньги, то, поверьте, сеньор, мы бы там его и кончили.

Серьезно, нам было не до игрушек.

Чтобы понять, что такое «Банда из Бетона», нужно было пожить там, помаяться с наше, перетерпеть, что мы терпели. И если в банде вас перестанут уважать, то на следующий день вы уже никто.

Девять лет. Может чуть меньше. Никогда точно не знал сколько мне лет, да и возраст «гамина» (прим. беспризорного) из Боготы не очень совпадает с возрастом остальных детей.

Его жизнь пролетает гораздо быстрее, а смерть наступает раньше.

Особенно смерть.

У Ипполита вдруг начался жуткий понос, и он часами напролет сидел над тазиком зеленый, как салатный лист.

Он и так-то был худенький, а через четыре дня прямо весь высох, остались одни кожа да кости, и говорил так тихо, что невозможно было понять: то ли просит что-то, то ли пукает.

Видели когда-нибудь таких маленьких птичек, птенцов, которые вываливаются из своего гнезда и не могут вернуться обратно, и солнце высушивает их тельца настолько, что они становятся похожими на невесомые комочки из пуха и перьев? Приблизительно также помер и бедняга Ипполит, застыл над своим тазиком, прислонившись к стене, с высунутым наполовину языком из открытого рта. Он как сидел на корточках, с поднятыми кверху коленями, так и закоченел, и нам пришлось хоронить его, положив на бок.

Похоронили на площади, слева, если смотреть на статую, метрах в четырёх, на спуске, где проспект изгибается.

А через несколько дней нас покинула «блондиночка».

У неё появились груди, прошла первая менструация и она начала как-то странно поглядывать на нас. И вскоре решила зарабатывать на жизнь сама, ушла в центр заниматься проституцией.

А что вы ожидали? В таком возрасте и при подобных обстоятельствах выбор не так уж велик: либо ты это делаешь за деньги, либо с тобой это сотворят силой, первый вариант гораздо рентабельней и практичнее.

Никогда не знал откуда она пришла, а она ничего о себе не рассказывала. Да я и сомневаюсь, что она полностью понимала каким образом сразу превратилась в женщину, без того, чтобы задержаться где-то посередине, в пресловутом девичестве. Это выглядело так, словно несясь по инерции, она проскочила промежуточную станцию между детством и проституткой, где можно было бы сойти и изменить свою судьбу, судьбу одинаковую для них для всех – рожать одного за другим таких как я.

Могу поклясться, что сейчас у неё уже пять или шесть сопляков, готовых повторить все её ошибки.

Нас осталось девять, но и в таком уменьшенном составе мы были достаточно сильны, чтобы продолжать защищать наш кусочек города, но спустя месяц случилось самое страшное – из тюрьмы вышел папаша Абигаила Анайя.

Только я и Рамиро знали, что каждое воскресенье он ездил в тюрьму и предавал туда одежду, еду, сигареты и большую часть денег из своей доли. Мы знали об этом, но никому не рассказывали, и потому обиделись, когда он не поделился с нами известием об освобождении отца.

Где-то за две недели до этого он начал как-то странно вести себя – всё время нервничал, и то впадал в бурное веселье, то ни с того ни с сего делался раздражительным, злился на нас, когда мы точь-в-точь не исполняли его приказы или шалили чрезмерно, а потом и вовсе перестал руководить нами, будто чувствовал, что его лидерство в банде подходит к концу.

Господи, до чего же мне было больно смотреть как он уходил! У меня было такое чувство, будто я опять осиротел. Точнее сказать не «опять», а просто осиротел. Отец должен заботится о безопасности своего ребенка, должен защищать его, и хотя Абигаил был старше меня всего-то на пару лет, но именно то редкое чувство защищенности он подарил мне.

И как я ненавидел того человека. Выглядел он таким большим, таким взрослым, уверенным в себе, что поневоле возникал вопрос – а зачем ему вообще понадобился Абигаил? Оставил бы его с нами. Они были похожи… очень похожи, та же походка, та же улыбка и те же движения, такая же уверенность в себе и тот же голос, без особенных интонаций, но, тем не менее, способный выделить важное в сказанном, не позволяющий ни на миг усомниться в истинных намерениях.

И всем было ясно, что хоть это и были два отдельных человека, но вместе они составляли одну единую семью и, к тому же, были счастливы.

Не должен он был приводить его.

Уж столько лет прошло с того дня, но я все еще упрекаю его за это.

Нет, не должен был показывать, как гордится своим отцом, и уж тем более ткнуть нас физиономиями, что его фамилия не придумана, не обман какой-нибудь, а самая настоящая, как подобает иметь человеку.

Сеньор, я знавал «гаминов», у которых были матери. В том числе нескольких ребят, кого их матери любили по-настоящему, но Абигаил Анайя был единственным, кто мог похвастаться, что у него есть отец, человек, который может взять за руку, погладить по щеке, взъерошить волосы…