Гай Гэвриел Кей - Львы Аль-Рассана

• Название: Львы Аль-Рассана
• Автор: Гай Гэвриел Кей
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-88923-075-1, 5-699-02158-2

Сердце Джеаны разрывалось от горя. Два великих воина, два любимых ею человека, по воле злых богов и еще более злых людей сошлись в жестоком поединке. Позади осталась их общая победа в ущелье, полном золота, и та безумная ночь карнавала, когда за их жизнями пришли суровые воины пустыни. Они встали тогда плечом к плечу и победили. А впереди? Впереди могла быть только смерть одного из них и гибель того мира, который подарил им дружбу и наполнил светом их дни. А над планетой Джеаны вновь взошли две луны, которым поклонялся ее народ — народ странников, изгоев и мудрецов. Но были и другие народы. Кровавой лавиной обрушились их орды на стены городов Аль-Рассана…

---

— Что это значит? — спросил он, встревожившись.

Она подползла на коленях со своего места поближе к нему. Окинула его сверху оценивающим взглядом, потом хладнокровно разорвала на нем рубашку. Он широко раскрыл глаза. Ее руки занялись застежками и завязками его штанов. Ему стало трудно дышать.

— Миранда, — сказал он, — у меня под спиной лежит камень.

— Этого мы не можем допустить, правда? — прошептала она с преувеличенным сочувствием. Но все же просунула руку под него и достала смехотворно маленький камешек.

— Развяжи меня, любовь моя. Нам будет лучше, если я буду свободен.

— Ничего подобного, — ответила его радость, его мука, его жена, с ярким блеском в глазах. — Нам будет очень хорошо и так.

Она покончила с его одеждой и начала снимать свою.

— Видишь, что я имею в виду? — сказала она, с улыбкой глядя сверху на его восставшую плоть. Произнося эти слова, она стянула через голову свою черную тунику. Под ней ничего не было. Ее маленькие груди при свете факела выглядели гладкими и тугими.

— Видишь? — снова спросила она. Конечно, он видел.

В конце концов он закрыл глаза, но прежде прошло некоторое время, в течение которого она совершила множество движений, приведя его в такое состояние, когда он уже не мог следить за течением времени и вообще уже ни за чем.

К тому времени факел уже догорел, это он запомнил. Смотреть было невозможно. Только чувствовать. Губы и пальцы. Зубы, в самых неожиданных местах. Тесное, совершенное убежище ее тела, после столь долгого перерыва.

— Отпустить тебя? — выдохнула она ему в самое ухо.

— Ни за что, — ответил Родриго, не открывая глаз.

Еще позже заходящая белая луна послала косой луч сквозь широкую щель в досках стены, и он осветил их. Он лежал под Мирандой, ее голова покоилась на его груди, темные волосы рассыпались, окутав их обоих. Он ощущал ее мерное дыхание, впитывал ощущение ее кожи и ее запах, опьяняющий, как неразбавленное вино.

— Ладно, — пробормотала она, словно продолжая диалог. — Наверное, нам нужен хороший лекарь.

— Мне уж точно, — с чувством сказал он.

Это заставило ее рассмеяться. Но в какой-то момент, хотя трудно было заметить перемену, смех перешел в слезы. Он чувствовал, как хлынули они ему на грудь.

— Два года — большой срок, — сказала Миранда. — Родриго, я была к тебе несправедлива?

— Я не собираюсь провести два года без тебя, — ответил он. — Так или иначе.

Она ничего не ответила. Слезы капали в молчании. Он поколебался, но в конце концов опустил руки — он освободил их от пут в первые же секунды после того, как его связали, — и обнял ее.

— О, чтоб ты сгорел, Родриго, — прошептала она, когда поняла, что он сделал, но на этот раз в ее голосе не было суровости. Через мгновение она прошептала, имея в виду самое грустное на свете — уходящее время: — Они такие юные.

Он погладил ее волосы, спускаясь по ним все ниже вдоль спины.

— Я знаю, — нежно прошептал он, — знаю, любовь моя.

Он сам убил первого человека в двенадцать лет. Но не сказал ей об этом. Сейчас не время.

— Они все еще в хижине? — спросил Фернан.

— Угу, — ответил Диего.

— Что они там делают, как ты думаешь?

— Не сейчас, — поспешно вмешался священник Иберо. — Это нескромный вопрос!

— Я все равно не мог бы на него ответить, — со смехом сказал Диего. — Иберо, между прочим, у тебя по-настоящему воинственный вид.

Несколько секунд лицо давно знакомого им священника отражало неуверенность, потом на нем появилось выражение опасливого удовольствия. Он действительно сильно изменился: его лицо под черной шляпой было запачкано грязью, он был одет как разбойник, а в новые сапоги для верховой езды подложил стельки, чтобы казаться выше.

Фернан заставил Иберо несколько дней тренироваться говорить низким голосом и ходить в этих сапогах, чтобы привыкнуть к такой речи и к движению. Их священник и наставник был, как ни странно, предводителем банды, которая захватила Родриго. Мальчики держались вне поля зрения, ниже по реке, вместе с конями. Другими разбойниками были работники ранчо, переодетые, как и Иберо, им приказали не говорить ни слова. Они уже вернулись домой. А эти трое, два мальчика и священник, сидели на темной траве под двумя лунами и звездами летней ночи.

— Ты и на самом деле считаешь, что мы его провели? — спросил священник.

— Кого? Папу? Не говори глупости, — ответил Фернан, насмешливо взглянув на него.

— Он обо всем догадался на основании, по крайней мере, полудюжины разных мелочей, которые мы упустили, — радостно сказал Диего. Мальчики улыбнулись друг другу. У священника вытянулось лицо.

— Он узнал нас? Тогда какой смысл был в этом обмане?

— Он нам расскажет об этих мелочах. В следующий раз будем умнее, — объяснил Фернан.

— Кроме того, — сказа Диего, — мама очень хотела вонзить в него стрелу.

— А! — вспомнил священник. — Правильно. Я забыл. — Он уже давно жил в этой семье.

Они решили вернуться на ранчо. Невозможно угадать, как долго Родриго и Миранда пробудут в этой хижине. По дороге домой Фернан, как и следовало ожидать, запел. У него был ужасный голос, и обычно его тут же останавливали, но в ту ночь никто не жаловался. Темные просторы выглядели более сносно и даже приветливо под двумя лунами. Они могли видеть горы в отдалении и широкие равнины на севере, и на юге, и убегающие на запад у них за спиной, а после, немного погодя, они увидели свет факелов, оставленных на ограде вокруг ранчо, чтобы они все вернулись домой в этой ночи.

Часть III

Глава 7

— Ну, и где же он? — спросил Альмалик Картадский, Лев Аль-Рассана. Правитель гневался. Признаки гнева ясно видели все собравшиеся в обширной сводчатой палате. Стоящие под подковообразными арками из переплетений красного и янтарного камня люди тревожно переглянулись. Придворные и художники, приближенные к правителю, известному своими переменами настроения, быстро научились истолковывать такие перемены. Они смотрели, как их повелитель выхватил из корзины, которую держал раб, апельсин и сам начал быстро чистить его своими большими, ловкими руками. Эти же руки держали меч, который зарубил Ишлика ибн Раала в этой самой палате всего около трех месяцев назад, и кровь поэта забрызгала мозаичные плитки, мраморные колонны и одежду оказавшихся рядом в тот день людей.

Молодой, приобретающий популярность поэт из Тудески совершил ошибку: вставил в свои стихи две строчки из произведения другого поэта, а потом отрицал, что сделал это намеренно. Однако Альмалик Картадский знал поэзию и гордился этим. В Аль-Рассане после падения Халифата выдающийся поэт мог завоевать правителю столь необходимую ему репутацию просвещенного человека.

И в течение пятнадцати лет главным советником Альмалика, которого позднее официально провозгласили наставником и воспитателем его старшего сына и наследника, был поклонник многих искусств Аммар ибн Хайран. Он и написал, к большому несчастью Ишлика ибн Раала, те самые две украденные строчки. И это о нем спрашивал спустя три месяца повелитель в тот рискованный момент.

— Где он? — снова спросил Альмалик. Собравшиеся во дворце в то утро придворные, человек тридцать, обнаружили много интересного для себя в геометрических узорах потолка и мозаичных полов. Никто не смотрел прямо на правителя и на того человека, к которому он обращался. Только одна женщина, сидящая среди ярких подушек рядом с возвышением правителя, сохраняла невозмутимое выражение лица и тихо перебирала струны лютни.

Приземистый, седовласый каид — командующий войском Картады, почти сорок лет жизни проведший в войнах при халифах и после их падения, остался стоять на коленях, устремив взгляд на ковер перед возвышением.

Кстати сказать, ковер был великолепен, сотканный и выкрашенный мастерами Сорийи несколько веков назад и спасенный Альмаликом из ограбленной Аль-Фонтаны в Силвенесе за пятнадцать лет до этих событий. Это напоминание о сказочной роскоши халифов здесь, в Картаде, было, разумеется, намеренным.

Несмотря на все усилия скрыть этот факт, коленопреклоненный воин явно испытывал страх. Поэт-плагиатор не был единственным человеком, убитым повелителем в зале приемов, он был всего лишь последним. Перед тем как Альмалик стал правителем города, а затем и страны, он был военачальником, и он не позволял своим людям забывать об этом. Клинок, висящий в ножнах возле возвышения, служил не только украшением.

Не поднимая головы, стоящий на коленях каид пробормотал:

— Его нет в Фезане, мой повелитель. Никто не видел его после… наведения порядка в городе.

— Ты мне это уже говорил, — произнес Альмалик Картадский почти шепотом. Это было плохим знаком, одним из худших. Теперь никто из придворных, выстроившихся рядом с возвышением и между колоннами, не смел даже взглянуть на остальных. — Я спрашиваю о другом, ибн Руала. Я спросил у верховного каида всех моих войск, где находится в данный момент один очень известный человек. А не о том, где его нет. Разве я в последнее время стал непонятно выражаться?