Гай Гэвриел Кей - Дорога в Сарантий

• Название: Дорога в Сарантий
• Автор: Гай Гэвриел Кей
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06970-4

Шутка демонов полумира или воля светоносного Джада заставили мозаичника из Батиары Кая Криспина назваться именем своего учителя и друга и отправиться вместо него в далекую столицу Империи, чтобы принять участие в отделке купола нового Святилища, кто теперь знает? Ясно одно, ехать ему не хотелось, но события словно сковали его по рукам и ногам и повели по дороге, проложенной через смертельные опасности, таинственные видения, страх и боль. Во имя чего? Что ему предстояло совершить? Какой след оставить после себя на земле и в людской памяти?

---

Он изобразит здесь Иландру и девочек, свою мать, лица его жизни, так как для таких образов есть место, и место их здесь, они — часть путешествия, его собственного и всех людей. Фигуры из жизни людей и есть суть их жизни. То, что ты нашел, любил, оставил позади, унес с собой.

Его Джад будет бородатым восточным богом из той церкви в Саврадии, но языческий «зубир» будет стоять здесь же, на куполе, животное, спрятанное среди других животных, которых он изобразит. И все же не совсем так: только он один будет выложен из черных и белых камней в стиле первых мозаик древнего Родиаса. И Криспин знал то, чего не знали те, кто одобрил его рисунки углем: как это изображение саврадийского зубра будет выделяться среди всех цветов, которые он здесь использует. А Линон с сияющими драгоценными камнями вместо глаз будет лежать на траве рядом — и пускай люди дивятся. Пускай они называют «зубира» быком, если хотят, пускай гадают насчет птицы в траве. Чудо и тайна — часть веры, разве не так? Он им это скажет, если его спросят.

На помосте он стоял один, вдали от всех, глядя на каменную кладку, и проводил по ней руками снова и снова, как слепой. Он сознавал, что выглядит смешным, как всегда, когда занимался этим, и время от времени жестами показывал стоящим внизу подмастерьям, что надо передвинуть его помост на колесах. Помост качался при движении, ему приходилось держаться за перила, но Криспин провел большую часть своей рабочей жизни на таких платформах, как эта, и не испытывал страха перед высотой. По правде говоря, это было своего рода убежище. Высоко над миром, над живыми и умирающими, над интригами дворов, мужчин и женщин, наций, племен и факций и над человеческим сердцем, пойманным в ловушку времени и стремящимся достичь большего, чем ему позволено. Криспин не желал быть снова втянутым в беспорядочную ярость всего этого, он хотел теперь жить — как заставлял его Мартиниан, — но вдали от этой смутной борьбы, чтобы передать свое видение мира на куполе. Все остальное было преходящим, эфемерным. Он — мозаичник, как он все время повторял людям, и этот высокий помост — его небеса, его источник и место его назначения, все сразу. И если ему повезет и бог благословит, он, возможно, сделает здесь нечто такое, что уцелеет и прославит свое имя.

Так Криспин думал в тот момент, когда взглянул вниз с такой огромной высоты над миром, чтобы проверить, закрепили ли подмастерья снова колеса помоста, и увидел, как в серебряные двери святилища вошла женщина. Она посмотрела вверх, она искала его, и, хотя не было сказано ни единого слова и не было сделано ни единого жеста, Криспин почувствовал обратное притяжение мира, как нечто яростное и физическое, повелительное, требовательное, насмехающееся над иллюзиями аскетизма. Он не создан для того, чтобы прожить свою жизнь святым в неприкосновенном месте. Лучше всего признать это сейчас. Совершенство, как он только что подумал, недостижимо для людей. Несовершенство может быть превращено в преимущество. Возможно.

Стоя на помосте, он еще на одно мгновение приложил обе ладони к холодным кирпичам купола и закрыл глаза. На такой высоте стояла глубокая тишина, безмятежная, одинокая. Мир, принадлежащий ему одному, возможность совершить акт творения. Этого должно было быть достаточно. Почему же этого недостаточно. Руки его опустились. Затем он пожал плечами — жест, известный его матери, его друзьям и его покойной жене, — и, подав знак стоящим внизу придержать помост, начал долгий спуск вниз.

Он находился в мире, а не над ним, не отгороженный больше от него стенами. Если он и приплыл куда-нибудь, то именно к этой истине. Он выполнит свою работу или потерпит неудачу, как человек, живущий в свое время, среди друзей, врагов, возможно, любовниц и, возможно, с любовью, в Варене под антами или здесь, в Сарантии, Городе Городов, оке мира, во времена царствования великого и славного, трижды возвышенного императора Валерия Второго, наместника Джада на земле, и императрицы Аликсаны.

Это был долгий, медленный спуск, рука — нога, знакомые движения, снова и снова. По привычке быть осторожным он выбросил из головы все мысли, пока спускался вниз: случалось, люди погибали, если проявляли небрежность, а этот купол был выше всех, какие Криспу встречались. Тем не менее во время движения он ощущал притяжение: мир притягивал его назад, к себе.

Он достиг деревянного основания передвижной платформы, стоящей на колесах на мраморном полу. Обернулся и мгновение постоял на основании, на этом незначительном расстоянии от земли. Затем кивнул головой женщине, стоящей там, которая не произнесла ни одного слова и не сделала ни одного жеста, но которая пришла сюда и вернула его им всем. «Интересно, — подумал он, — понимала ли она, что делает это». Могла понимать. Это соответствовало тому, что он уже о ней знал.

Он вздохнул и шагнул вниз с платформы. Она улыбнулась.

Примечания

1

Спина (spina) — длинная стена, идущая по центру большой оси ипподрома.