Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

• Название: Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году
• Автор: Леонид Млечин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07598-7

Вот уже столетие мы пытаемся понять, почему произошла Великая русская революция. Предательство? Заговор? Влияние темных сил? Чужие деньги? Был ли Ленин немецким шпионом, а Троцкий – американским? И почему император Николай II сразу не подавил восстание, не расстрелял бунтовщиков, вышедших на улицы Петрограда? Как ни странно это звучит, но глубинные причины, пружины и весь ход революции остаются непонятными и не понятыми.

В своей новой книге Л. Млечин рассказывает о том, как развивались события 1917 года, изменившего судьбу России, – от убийства Григория Распутина до разгона Учредительного собрания, рисует портреты ключевых фигур русской революции, которые предстают в новом свете. И отвечает на главный вопрос: отчего, перепробовав от Февраля до Октября все варианты политического устройства, Россия сделала выбор в пользу правления несравнимо более жесткого, чем царский режим? И отказалась от всего, чего страна добилась в начале ХХ века.

---

«Я никогда не видал генерала Алексеева в таком гневе, – вспоминал Лодыженский, – Лицо его налилось кровью, он так покраснел, что я боялся, что с ним случится удар».

Генерал крикнул своему секретарю:

– Вызовите ко мне немедленно генерала Ронжина, начальника военных сообщений. Чтобы он явился немедленно!

Ронжин явился через четверть часа. Вытянулся в струнку, стукнув каблуками. Генерал Алексеев стал кричать:

– Я ваших инженеров прикажу перевешать!

Приказал немедленно произвести расследование:

– Доложишь мне о результатах. Можешь идти…

Алексееву не нравилось, что его полномочия ограниченны. На каждый шаг нужно испрашивать у императора дозволения. И происходит невероятное – командование армии, генералитет восстали против собственного главнокомандующего! Можно ли говорить о заговоре с целью свержения императора? Заговора, затеянного не революционерами и не агентами кайзера Вильгельма, а генералами русской армии?

Фронтовые неудачи воспринимались в тылу болезненнее, чем в войсках.

«Ходили чудовищные слухи об измене генералов, – вспоминал певец Александр Вертинский, – о гибели безоружных, полуголых солдат, о поставках армии гнилого товара, о взятках интендантов. Страна дрожала как от озноба, сжигаемая внутренним огнем».

Кто-то должен был ответить за всеобщее неудобство, за плохие новости, поступающие каждый день. Начался поиск виновных.

«В обществе только и было разговоров, что о влиянии темных сил, – писал председатель Государственной думы Михаил Родзянко. – Определенно и открыто говорилось, что от этих «темных сил», действующих через Распутина, зависят все назначения как министров, так и должностных лиц… Роковое слово «измена» сначала шепотом, тайно, а потом явно и громко пронеслось над страной».

Жертвой шпиономании стала и российская императрица Александра Федоровна. В разгар войны все вспомнили, что императрица – немка, урожденная Алиса Гессен-Дармштадтская, прибывшая из Германии.

«Молва все неудачи приписывает государыне, – писала современница. – Волосы дыбом встают: в чем только ее не обвиняют, каждый слой общества со своей точки зрения, но общий, дружный порыв – нелюбовь и недоверие».

Цензура только вредила императорскому дому. Люди исходили из того, что правды в газетах не напишут, и принимали на веру самые невероятные вымыслы. Рассказывали, будто цены растут оттого, что императрица эшелонами отправляет хлеб и сахар своим любимым немцам, а немецких шпионов по приказу императрицы отпускают на свободу.

Невидимые миру слезы

«Мой любимый! – писала последняя русская императрица Александра Федоровна своему единственному мужчине и мужу – императору Николаю II. – Какую глубокую радость сегодня утром доставило мне твое письмо. От всего сердца благодарю тебя за него. Да, милый, действительно, это расставание было одним из самых тяжелых, но каждый день снова приближает нашу встречу».

Письма императрица нумеровала. Набралось их очень много. Ее ласковые слова – вовсе не заученные формулы, каким обучали барышень, дабы они производили хорошее впечатление, а свидетельство искренних чувств и подлинной страсти. Ее письма – это настоящая история любви.

Николай и Александра – и после рождения пяти детей – не утратили нежных чувств друг к другу. Этот брак точно был заключен на небесах. Его не назовешь династическим в прямом смысле этого слова. Его родители возражали против брака, а он настоял! Николай любил Александру. Судьба последнего российского императора и его несчастной семьи сложилась трагически, но до самой последней минуты его жена была рядом с ним. И не по принуждению, а по желанию. Она всегда мечтала быть со своим любимым: «Твои дорогие письма и телеграммы я положила на твою кровать, так что, когда я ночью просыпаюсь, могу потрогать что-то твое. Только подумайте, как говорит эта замужняя старушка – как выразились бы многие, «старомодно». Но чем бы была жизнь без любви, что бы стало с твоей женушкой без тебя? Ты мой любимый, мое сокровище, радость моего сердца. Чтобы дети не шумели, я с ними играю: они что-то задумывают, а я отгадываю».

Великое герцогство Гессен-Дармштадтское больше не существует. Но в нашей исторической памяти оно осталось по крайней мере потому, что дочь великого герцога вышла замуж за наследника российского престола цесаревича Николая.

Почему ему подобрали невесту-немку? Традиция Романовых. Первым немецкую принцессу сосватал сыну Петр Великий. Гессенская династия – Романовым не чужая. Принцесса Вильгельмина-Луиза вышла замуж за будущего императора Павла I, Максимилиана-Вильгельмина-Августа-София-Мария – за Александра II. Принцесса Елизавета (ее обычно называли Эллой) стала женой великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы.

Цесаревичу Николаю предлагали разных невест – и прусскую принцессу, и французскую. Но, единожды увидев юную девушку, которую в своем кругу называли просто Алике, он влюбился.

В шесть лет девочка осталась без матери и, возможно, оттого так дорожила семьей. Она была наделена твердым характером и не испытывала склонности к компромиссам. Ей, пожалуй, сильно не хватало умения пошутить. Ради брака с наследником российского престола она перешла в православие. Но не сумела столь же легко и непринужденно войти в русское общество. Петербургскому двору и аристократии она решительно не понравилась. Сознавала это: «Я не могу блистать в обществе, я не обладаю ни легкостью, ни остроумием, столь необходимыми для этого. Я люблю духовное содержание жизни, и это притягивает меня с огромной силой».

Но она была преданной женой. Писала уехавшему из Петербурга мужу: «Ночью мне было так одиноко, и каждый раз, когда я просыпалась и протягивала руку, я касалась холодной подушки вместо дорогой теплой руки… Мне было так тяжело видеть, как ты уезжаешь один в это грустное путешествие… У меня сердце болит за тебя, и я знаю, как тяжело тебе будет ночью, – если бы я могла, я полетела бы к тебе, обняла, покрыла поцелуями и говорила тебе о моей великой любви, которая возрастает с каждым днем и наполняет всю мою жизнь».

Повседневная жизнь императора проистекала так же плавно и размеренно, как у его отца, деда, да, пожалуй, и вообще почти у всех Романовых, правивших Россией с тех пор, как в 1613 году Великий земский собор избрал царем и великим князем всея Руси 16-летнего боярина Михаила Федоровича, «ближайшего по крови к угасшему царственному роду Рюрика и Владимира Святого».

Вечерами Николай развлекался игрой в карты или в домино. Императрица под настроение могла что-нибудь спеть. Но все чаще она плохо себя чувствовала. Обедала в одиночестве или с мужем, «одни вместе», как записывали в камер-фурьерском журнале.

«Александра Федоровна страдала невралгией лицевого нерва и воспалением пояснично-крестцового нерва, – пишет знаток медицинской истории Романовых Аркадий Танаков. – По заключению немецких врачей, у Алисы был ишиас (люмбаго) – заболевание, которое проявляется болями в поясничной области при перенапряжении, охлаждении, после неловкого движения. Человек становится беспомощным, так как любое движение усиливает боль. В основе заболевания, как правило, остеохондроз».

Особенно тяжело было выстаивать длительные дворцовые церемонии и церковные службы. Когда становилось невмоготу, садилась в коляску. Британские родственники прислали ей четырехместный электромобиль, в котором она ездила по парку.

Она страдала от ревматизма. Беспокоило сердце. Врачи полагали, что недуги носят психосоматический характер. Можно предположить, что это симптомы ранних климактерических расстройств – после стольких беременностей. Сознавая свой долг перед короной, она рожала детей, чтобы Россия не осталась без наследника престола.

У нее резко ухудшилось зрение. Ей прописали очки. Она их стеснялась, носила только в кругу семьи. Жаловалась мужу: «Думаю, что глаза слабеют оттого, что я много плачу. И от многих непролитых слез, которые наполняют глаза».

Любой, кто до начала войны оказался бы при дворе российского императора, решил бы, что видит перед собой абсолютно счастливую семью. И ошибся бы…

«Я стоял в коридоре напротив комнаты цесаревича Алексея, откуда донесся стон, – вспоминал швейцарец Пьер Жильяр, преподававший французский язык наследнику престола. – Царица вскочила и побежала к комнате цесаревича. Охваченная паникой, она меня даже не заметила. Через несколько минут царица вернулась. Вновь надела на себя маску счастливой и беззаботной матери. Но я увидел, какой отчаянный взгляд она бросила на императора… И я понял всю трагедию их жизни».

Что же произошло?

«Цесаревич упал, ударившись правым коленом. На следующий день он не смог ходить. Еще через день подкожное кровотечение усилилось, опухоль распространилась на всю ногу… Императрица ухаживала за ним, окружая его нежной заботой и любовью и пытаясь облегчить его страдания. Император навещал сына каждую свободную минуту. Он пытался успокоить и развеселить мальчика, но боль была сильнее, чем ласки матери или рассказы отца, и Алексей вновь начинал жалобно стонать и плакать.