Владимир Пономаренко - Цель и смысл жизни в авиации

• Название: Цель и смысл жизни в авиации
• Автор: Владимир Пономаренко
• Жанр: Психология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-89353-482-5

В данной книге, почти учебнике, автор предлагает углубить смысл профессиональной деятельности человека летающего. Наступил момент, когда просвещенные люди создают аппаратуру, которая полностью заменяет человека, неучитывая при этом ни его ум, ни интерес к жизни, радость, добродетельность, ни образованность, стремление смотреть вперед, познавая и храня природу, ощущая счастье, что полезен.

Автор книги с особой чуткостью пытается раскрыть важность таких проблем, как духовность и ее роль в его профессиональной деятельности. Достаточно многогранно представлен материал об особой профессии вне Земли – авиаторах.

Пассажиры самолетов, военные летчики нуждаются в раскрытии их внутренних чувств, состояния любви к профессии, в глубоком познании роли Неба, в существенном расширении интеллекта, внутреннего «Я», понимании смысла своей жизни и труда, ощущении радости от пребывания в другом мире – мире Небесном.

В книге представлен интересный, проницательный материал не только описания, но и внедрения в душу, сердце, Дух Человека Летающего. Наконец-то психология раскроет для опасных профессий смысл и цель жизни в небесах.

И самое интересное в этой книжице то, что «лед тронулся». И «тронул» его Летчик!

Читатель сможет с удовольствием слушать раскрытие ума, освещающего, что такое Небо и как много в его душе дорогих минут, невозможных на Земле.

Спасение Родины принесет нам Небо. Я не раскрываю сути книги, мне очень хочется, чтобы ее почитал человек летающий, психолог, философ и молодежь XXI века.

Автор благодарит Е. А. Данилову за оказанную помощь

---

В пользу сказанного есть и включенный личный опыт наблюдателя, который позволил мне пусть на мгновение, но увидеть (подсмотреть), что человек во внеземных условиях обязательно использует подключение интеллекта к разумности мироздания. Удалось понять, что в предложенных жестких условиях эксперимента ведущим резервом, сохраняющим человеческое и профессиональное лицо, выступает духовность. В свете всего вышеизложенного, вновь и вновь переосмысливая результаты тех необычных экспериментов, спустя годы формулирую основные программные положения для будущего аргументированного объяснения роли духовных потенций в условиях, когда жизнь в опасности.

Во внеземной экстремальной среде обитания эволюционные и приспособительные функциональные механизмы адаптации вступают в противоречие с интеллектуальными формами преобразования опасной ситуации в продуктивное действие. Имеет место противоречие между физической характеристикой сигнала, воспринимаемого сенсорной сферой, и смысловой, оценивающей его значимость. Данный конфликт далеко не всегда разрешается в пользу сознания. Отсюда исподволь возникло убеждение, что человек в полете – это пусть не во всем, но другой человек. И ему лишь при наличии земного запаса психического многого не достичь.

В полете при воздействии неземных смысловых раздражителей типа динамических сил перемещения в пространстве, знакопеременной гравитации, трансформации видимого мира в ложный, разрушения фундаментальных констант, придания времени и пространству личностного смысла и, наконец, многообразия сюрреалистических ощущений и видений создаются новые прижизненные доминанты, формирующие другой образ мира, особую форму духовного его осознания.

Общение в смысловом и чувственном контакте с небесной стихией вносит в сознательную деятельность принципиально новые добавки, как то: духовное корректирующее управление разумностью, информационную связь интеллекта с энергетикой Вселенной, наполнение мотива к полету неиссякаемой любовью как духовным средством общения с Вселенной через красоту. В этом состоит проявление духа в материи, что и составляет свойство космического сознания (P. M. Бекк). Наличие космического сознания в XXI в. будет характеризовать уровень развития духовности и живой этики человека доброго.

Востребованность науки психологии будет повышаться по мере познания ею духовных сил индивида и общества, путей благоразумного единения научного и религиозного сознания в интересах познания образа духа в субъективной жизни человека развивающегося, действующего, обновляющегося. Духовный образ-пульсар и есть та бесконечность бытия в пространстве и вечность времени духа, которые всегда будут способствовать вере, надежде, любви. Познаем истоки силы духа – значит научимся управлять и собой, и социумом в земных и вселенских ипостасях и не погибнем в борьбе за «воздух прожиточный» (О. Э. Мандельштам).

В интересах подкрепления гипотезы о сознании как стратегическом резерве надежности остановимся на внутреннем, бытийном, рефлексивном, духовном уровне сознания. Методом зондирования содержательной стороны духовных сил изберем внешне выражаемое психическое состояние.

В научной психологической литературе последних лет излагались новые взгляды на отражение окружающего мира в сознании. Имелся в виду мир предметный, мир знаний, мир переживаний и представлений, мир ценностей. Сформулирована концепция о трехуровневой структуре сознания: бытийной, рефлексивной, духовной. К сожалению, эти продуктивные идеи во многом истощают себя в доказательстве противоборства индивидуального и коллективного. Коллективное, общественное представляют как монстра, подавляющего индивидуальное. Во время общения с элитной психологической мыслью порой ощущаешь нарочитый декаданс, изолирующий думающего от предмета думания.

Вместе с тем в профессиональной деятельности индивидуумов сознание, подсознание, сверхсознание всегда представлено общественно значимым смыслом труда.

В свое время мне пришлось изучать вопрос о причинах выживания летчика в очень сложных аварийных ситуациях, когда к человеку предъявлялись не только служебные, но и этические требования. Именно личностные этические нормы (совесть, честь, долг) довлели тогда над сознанием и действиями. Улиц, которые выходили победителями из таких ситуаций, где должны были погибнуть, я обнаруживал много сходного. Именно «сходность» структуры личности, страсть и любовь к полету, потребность к самосовершенствованию, интеллектуальный тренинг в области предвидений, способность к преобразованию подпороговой информации, пропускание своего «я» через «ты», «они» позволили им в доли секунды сделать именно то, что спасало им жизнь.

В психическом состоянии как феномене духовном нас интересует собственно субъект, его осознаваемые и неосознаваемые переживания и действия. Практическая психология всегда остро нуждалась в методологической поддержке при исследовании сознания или других эпифеноменов душевных движений в силу того, что не все ее результаты можно дать потребителю в руки как вещь. Вот уж воистину то, чем является «вещь в себе», и было по-настоящему духовным основанием самости личности. Отсутствие у экспериментатора профессиональных навыков наблюдателя приводило к неудовлетворенности результатами психологических исследований, полученных без «строгих измерительных приборов», без количественных замеров конкретных психологических процессов, состояний, что толкало некоторых практиков на упрощенчество, приводило к утрате позиции психолога. Не измеряй неизмеримое…

Например, вместо психического состояния исследуется лишь его фон: эмоциональный тон ощущений, измеренный через вегетативные показатели. Конечно, вегетативные реакции могут выступать функцией состояния, но ведь функция конкретного органа в системе психического отражения есть часть, а не целое.

Тем не менее часто в прикладных исследованиях физиологическая реакция, опосредствующая психический процесс, принимается за сам психический процесс отражения. Потому-то порой в психофизиологии труда за причину ошибок оператора принимают следствие – эмоциональную напряженность.

Опыт наших исследований поведения человека, его познавательных процессов, ошибок восприятия и суждений, причин срыва деятельности в ситуации с явной угрозой для жизни или здоровья привел к выводу, что субъект в экспериментальных условиях далеко не всегда адекватно отражает реальность. Эта особенность проявляется при выполнении совмещенных действий, характеризующихся многоцелевой детерминацией в условиях доминирования одного из действий. Возникающий при этом образ будущего результата доминирующего действия как бы «гасит» образы, регулирующие другие действия. Иначе говоря, ведущий образ-цель, выступая как ориентир и регулятор поведения, сужает зону общей ориентировки и тем самым может порождать неадекватное отражение целостной задачи управления объектом и, следовательно, неосознаваемые ошибки.

В данном случае представляется, что опыт экспериментальных исследований подтверждает следующее теоретическое положение психологии: результат отражения может выступать в различных формах и функциях как ориентир, знание и регулятор поведения. Именно в этом последнем случае мы можем понять причину ошибок в поведении, порожденных неадекватным отражением реальности. С точки зрения практики обеспечения надежности действий это означает, что есть внешние условия, провоцирующие неосознанность ошибки, в генезисе которой не последнее место занимает психическое состояние. Оно и придает образу-цели функцию субъективного отношения к отражаемому явлению.

Отличительной особенностью исследований психических состояний является разнобой в понятийном аппарате, методах и показателях, используемых представителями разных школ. Каждая школа по-своему трактовала проблему. Представители физиологических школ сводили психические состояния к функциональным состояниям, представители общей психологии связывали состояния с активно действующей личностью, авиационная и медицинская психологии связывали психические состояния с состоянием здоровья и нарушением деятельности. Поскольку психология труда изучает действующего человека, выполняющего определенную профессиональную задачу, постольку нас интересует, прежде всего, как, каким образом психические состояния включены в те основные формы психической деятельности, с помощью которых человек реализует поставленную им цель. И далее, как психические состояния в деятельности «вовлекают» психические процессы, как они «распределяют» их по времени и силе при решении конкретных задач?