Наталья Баклина - Семь капель счастья

• Название: Семь капель счастья
• Автор: Наталья Баклина
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Если тебе уже 28 лет, а в личной жизни – сплошные разочарования… Если вся твоя семья – активная и неунывающая бабушка… Если работа на провинциальной коммерческой телестудии – единственная радость, хотя там и платят гроши… То появление богатого бизнесмена-москвича на горизонте – невероятное событие, практически, подарок судьбы. Первая совместная поездка в Египет обещает стать началом новой жизни! Она и становится, но только совсем не той, что представлялась героине. Роман написан в те времена, когда Египет был открыт для русских туристов. Книга вошла в серию "Про любовь и обстоятельства"

---

Данный текст является авторской собственностью. Любое публичное использование текста, в том числе и размещение на литпорталах и в социальных сетях, возможно только после согласования с правообладателем.

Все события романа вымышлены, совпадения случайны

Глава 1

– Какой мужик! Нет, ты только погляди, какой мужик! Интересно даже, каким ветром его занесло в нашу дыру!

Режиссёр Оксана смотрела на монитор, крупно показывающий мужское холёное лицо, и только что не облизывалась. Отвлекалась, конечно, от прямой своей работы, но вполне могла себе позволить. Беседу операторы писали двумя камерами, Оксана переключала их по давно отработанному алгоритму: секунд сорок общего плана, потом секунд двадцать –гостя студии крупно, потом – опять общий план. Правда, на Ирэну, которая вела эту беседу в студии, внимания камеры не хватало. Её можно было бы и почаще крупно брать, но крупные планы Ирэны в алгоритм не вписывались. Ну да не беда. Ведущую можно и отдельно снять, какая Ирэне разница, когда кивать и улыбаться. Закончат беседу, быстренько доснимут перебивки, Оксана поколдует с ними в монтажной, и получится у неё вполне приличное интервью минут на пятнадцать. Не работа – курорт! Отчего бы и не поглазеть на мужика, раз уж так понравился. Вполне могла себе позволить.

– Какой взгляд! А как говорит! – позволяла себе Оксана. – Инка, ну ты только глянь!

Инка и глядела, и слушала. Глядела за компанию, а слушала по обязанности: сглупила она, решив писать беседу на петличку, надо было объёмный микрофон заводить. Но кто же мог предположить, что этот Оксанкин красавец начнёт вещать таким зычным голосом! Тихий вроде был, говорил негромко, а тут вдруг начал такие рыки выдавать – только и успевай звук на пульте зажимать, чтобы помехи не лезли.

– Вы только представьте себе! – выдал гость студии очередную зычную модуляцию, – никакой химии, никаких синтезированных соединений. Никаких добавок, чужеродных женскому организму!

– Да зачем же он так голос форсирует! – поморщилась Инка, быстро микшируя звук.

– Ваш рассказ похож на сказку! – щебетнула по второму звуковому каналу Ирэна, и Инка одобрительно кивнула столбику её звука: всё в пределах нормы, молодец.

– Абсолютно с вами согласен, – собеседник, подстроившись под её щебет, заговорил тише, и теперь Инке пришлось добавлять уровень звука. – Преображение, которое происходит с женщиной поле применения этого комплекса, выглядит поистине сказочным. Но сказки тут никакой нет, всего лишь разработки отечественной… я подчёркиваю – отечественной! – косметологии.

Подчёркивая, гость опять разразился зычной модуляцией, но Инка успела зажать звук на полсекунды раньше. Надо же, приноровилась к его ритму! И теперь будто чувствует, когда этот дядечка собирается мурлыкать вкрадчиво, а когда – гудеть иерихонской трубой.

– Нет, точно, решено, после записи иду с ним общаться! – не унималась Оксана. – Позову его на монтаж интервью. Посидим рядком, поклеим ладком, глядишь, чего и склеится. А, как ты думаешь, есть у меня шанс?

Инка подумала. Оксана, сорокалетняя мать-одиночка, была женщиной миловидной: круглое лицо с ямочками на щеках, тёмные пышные волосы, аккуратно заправленные за маленькие розовые ушки, круглый подбородок немного, совсем слегка, оплывший. Чуть полноватая, и от того мягкая, аппетитная, как булочка, она была славной и очень уютной. Инка даже иногда думала, что такой, наверное, была бы её мама, доживи она до Оксаниных сорока лет – мягкой, домашней уютной. Но мама дожила только до тридцати, и поэтому навсегда осталась в Инкиной памяти молодой весёлой круглолицей хохотушкой.

А вот мужчина, – камера опять давала крупный план, – уютным не был. А был, скорее, обволакивающим: искренне-обещающий взгляд, открытые жесты, доверительные интонации. А если говорить о красоте, то дядька этот, на её взгляд, был скорее не красив, а внушителен, что ли. И породист! – обрадовалась Инка, подобрав определение. Эдакая породистая вальяжность была и в том, как он сидел за столом, как держал красиво седеющую у висков голову, как подпускал эти свои бархатно-раскатистые модуляции, как оглаживал аккуратную профессорскую бородку.

– Ну что, иду на приступ?– опять спросила Оксана, покусывая нижнюю губу.

– Иди, – разрешила Инка, – попробуй. Хотя, если честно, я не вижу, чтобы он был таким уж красавцем…

– А енто потому што молодая ты ишшо и глу-пы-яа! – сказала Оксана старушечьим голосом. – Хотя в твоём возрасте ещё простительно шалеть от красивеньких брутальных «мачиков».

– По себе, что ли, судишь? – фыркнула, не обижаясь, Инка.

– Ага. Я в твои двадцать пять насмерть втрескалась в одного такого мачу. И в результате – вон, Димка мой, лоботряс-оболтус получился. На этом – вся любовь.

– Ладно тебе, Оксан, хороший у тебя Димка получился, красивый мальчик.

– Ага, красавец. Весь в папу. И та же кобелиная натура прорезается. Девчонки, вон, дома телефон нам оборвали, всё Диму просят позвать. Я ему так и говорю: «Димка, если вырастешь похотливым козлом, как твой папаша – прокляну!»

– Не круто ли берёшь, Оксанка, ему же ещё лет мало совсем. Пятнадцать есть?

– Будет в декабре. И ничего не круто, пора уже для профилактики. А то когда девки от него залетать начнут, поздно уже будет спохватываться!

– Стволовые клетки – это поистине революционные технологии двадцать первого века! – добавил громкости Оксанкин красавец. Инка метнулась зажимать звук, а Оксана вернулась мыслями к предмету:

– Ты только посмотри: холёный, уверенный в себе, состоявшийся. Явно умён, ценит зрелую женскую красоту, умеет делать деньги. Какие там мачо! Вот этот – настоящий мужик!

– Оксанка, ну откуда ты знаешь про его деньги и про зрелую красоту? – удивилась Инка. – Ты ведь его за десять минут до записи впервые в жизни увидела!

– Увидела и сразу всё про него поняла, – Оксана внимательно разглядывала лицо в мониторе. – Если человек имеет дело с косметикой, которая стоит три тысячи за комплекс, то и красоту ценит, и зарабатывать умеет. Ты наши расценки знаешь? Он Петьке за съёмку и эфир не меньше трёх штук баксами отвалил.

– А про ум ты откуда узнала?

– Оттуда же. Дурак так говорить и так смотреть не сумеет – видно будет, что индюк-индюком. А этот – сокол!

– Скорее, тетерев: и токует, и токует, – не согласилась Инка, которую уже начал утомлять этот контроль за уровнем звучания непредсказуемого сокола.

– Спасибо вам, Николай Евгеньевич! – словно услышала её Ирэн и улыбнулась в камеру, которую оператор догадливо перевёл на неё. – Думаю, наши телезрительницы получили искреннее удовольствие от беседы с человеком, который умеет не только ценить зрелую женскую красоту, но и делать её неувядающей!

– Вот, что я тебе говорила? – обрадовалась Оксана, как будто Ирэн добавила аргументов в споре, хотя Инка спорить и не думала.

– Стоп, снято! – крикнула Оксана в микрофон. – Всем спасибо! Мальчики, доснимите Ирэну на крупняках, пожалуйста! А я выйду сейчас.

– Всё Инка, я пошла завязывать отношения! – отключила Оксана микрофон и вышла из аппаратной, отделённой от студии стеклянной стеной. Через неё Инка вскоре и наблюдала беззвучную пантомиму. Вот гость студии целует ручку Ирэн, и та благосклонно розовеет. Вот Оксана что-то втолковывает этому Николаю Евгеньевичу, и он смотрит внимательно, кивает, поднимается с места, оказавшись невысоким, с Оксану ростом. Вот вытаскивает из пиджака что-то, похоже, визитку. Протягивает её Оксане, говорит что-то, и теперь та кивает, поворачивается, идёт. И этот дядька идёт следом.

– Вот, пожалуйста, – гостеприимно распахнула двери аппаратной Оксана, и пантомима тут же превратилась в спектакль. – Здесь мы завтра с одиннадцати будем монтировать сегодняшний материал.

– Очень интересно! – огляделся гость и задержал взгляд на Инке. – Позвольте представиться, Николай Мелихов, разработчик косметической линии «Фемина».

– Да, я знаю, косметика для пожилых, – кивнула Инка. – Я вашу беседу записывала.

– Это Инна, наш звукорежиссёр, – сверкнула на неё очами Оксана, и в воздухе словно повис её немой вопль «Ну что ты несёшь!»

– Очень приятно, Инна! – вдруг протянул руку Николай Евгеньевич, и Инка от неожиданности привстала и подала свою. Где-то задворками сознания пронеслись мысли, что мужчине вроде бы невежливо первому подавать руку. И что не менее невежливо игнорировать жест пожилого человека. А он уже пожилой, седой вон, старше её лет на двадцать…

– Очень приятно, – повторил Николай Евгеньевич, пожимая ей пальцы и задерживая их в ладони. – Скажите, Инна, а вы свободны сегодня вечером?

– Что? – оторопела Инка, краем глаза замечая, как вытягивается лицо у Оксаны. Он что, дядечка этот, на свидание её хочет пригласить?

– Вы знаете, нет, не свободна. Мы с бабушкой вечером моем окна, и я буду сильно занята.