Дмитрий Ахметшин - Сердца под октябрьским дождём

• Название: Сердца под октябрьским дождём
• Автор: Дмитрий Ахметшин
• Жанр: Ужасы и Мистика

В центре повествования – городок в сибирских лесах, который становится центром притяжения для самых разных людей с не всегда ясным прошлым и довольно сумрачным будущим. Юра Хорь, школьный учитель, привозит сюда свою жену, которую мучает навязчивая идея. Валентин вдруг обнаруживает, что не может выбраться из собственной квартиры. Некий частный детектив прибывает в город, чтобы найти женщину, по слухам, владеющую секретом бессмертия. Безногий карлик, живущий в давно заброшенном санатории на берегу озера, одержим мыслью о поджоге. Им суждено встретиться, да, и встреча их будет судьбоносной. Жизни многих людей начинают меняться, когда приходит время октябрьских дождей и над городком звучат раскаты первого грома. Содержит нецензурную брань. Содержит нецензурную брань.

---

До этого здесь, похоже, были поселения карельских племён. Костей никто не находил, но многие верят, что если взять лопату и капнуть поглубже, можно собрать себе из черепков посудный набор в стиле «ретро».

После того, как БОЛЬШОЙ БРАТ с замком на острове перешёл в ведение Российской империи, городок захирел. Российские деньги и хваткие градостроители добрались сюда только в девятнадцатом веке, да и то, кажется, от скуки. Нашли руины да могилы… ну, и потрясающей красоты природу, которая на человеческих костях цветёт и пахнет дважды, нет, трижды против прежнего. Городок реанимировали, заселили, имея целью основать здесь санаторий, куда бородатые писатели, меланхоличные учёные да общественные деятели, уставшие от общественности, будут приезжать, чтобы отдохнуть душой и телом. Многие оставались здесь до конца: гуляя по улицам в первый раз, я поразился количеству памятных табличек, посвящённых давно позабытым знаменитостям.

В финский, как и советский периоды здесь ничего не менялось. Кунгельв словно вычеркнули из всех анналов, стёрли из всех возможных списков, вымарав в том числе из очереди на технический прогресс. Большое счастье – нет, на самом деле! – что сюда провели электричество.

Сейчас, припоминая нюансы моего сюда приезда, я окончательно понимаю: я ехал в Кунгельв не как турист, а как неудачник, что увидел во сне дом, в котором проживал в одной из своих прошлых жизней. Я один из тех бедолаг, что бесследно растворился среди четырнадцати улиц, нескольких переулков и восьмидесяти трёх строений.

Лежу, пытаюсь заснуть. Потом вскакиваю и бесцельно брожу по квартире. Разговариваю с Чипсой – она открывает один глаз и смотрит на меня немигаючи. Снова пробую дверь, тычусь в окна. Как ящерка в аквариуме. Ящерка в аквариуме поумнее. Она всё время смотрит вверх, зная, откуда ждать Длань Дающую.

Я жду её каждую минуту, но ничего не происходит…

3.

Юра был высок, слегка нескладен, сутулился, стригся как придётся, носил очки в толстой чёрной оправе. Несмотря на возраст, страдал множеством мелких, но неприятных болячек, которые, соответствуя его быстрой, порывистой натуре, словно стремились навстречу ему прямиком из старости.

Он был насквозь пропитан простыми вещами и мог с полной ответственностью именовать себя простаком – не тем, что с грубым голосом и мужицкими руками, похожими на наждачную бумагу, любителем смотреть футбольные матчи по телевизору, – простаком другого сорта. Пьющим из гранёных стаканов, стесняющимся врачих в поликлиниках и девушек, которые теоретически могут спросить дорогу. Он обходил таких растерянных девушек за сотню метров и ускорял шаг, когда чувствовал на себе их взгляд.

И любил он, как и все простаки, простые вещи.

Пусть история запертого в квартире не была простой, она смогла зацепить и его. Алёна от неё не отрывалась. Я просто хочу быть ближе к жене, – сказал себе Юра. Сегодня, придя с работы, он совсем не удивился, застав Алёнку у компьютера, она будто не выходила из квартиры. Но, вместо того чтобы ругаться, ухватил на кухне кусок покупного пирога с капустой и тихо подсел рядом.

– Знаешь, я ему написала. Он запретил комментировать, но здесь можно отправить сообщение. Вот, смотри.

Юрий взял жену за локоть, так один из пассажиров в кабине падающего самолёта берётся за штурвал, желая предотвратить или хотя бы отсрочить неминуемую смерть. Алёна взглянула на него так, словно хотела сказать: «Ну как же, как же ты не понимаешь всей серьёзности ситуации? Мне в кои-то веки на самом деле необходима твоя поддержка!» Хорю показалось что он понял чем это Алёнкино увлечение отличается от сотни других подобных увлечений: от плетения бисером, верховой езды, улыбок, которые она посылала незнакомым детям в колясках, так, чтобы не заметили родители, и прочего. Он приобнял её за талию, заметив, что мышцы живота сведены судорогой.

Она вздохнула и открыла страничку своего сообщения:

– «Уважаемый Валентин! Вы пишете, что отчаялись достучаться до «реального мира», что, может, эти записи никто и никогда не увидит. Если вы всё ещё волнуетесь об этом – не нужно, не беспокойтесь. Я увидела их, правда, совершенно случайно, а раз увидела я, значит, возможно, и сотня-другая людей по всей России. Видите ли, я натура любопытная и жадная до всякого рода интересностей, событий, удивительных историй, словом, того, что составляет нашу повседневную жизнь и что подавляющее большинство людей попросту не замечает. Я увлечена такими вещами, а значит, верю вам и могу оказать всяческую поддержку. Всё, конечно, что в моих силах.

Пара слов о себе. Мы с мужем живём в Санкт-Петербурге. Никогда не слышала о таком городе как Кунгельв, но судя по всему, это где-то у границы. Мне едва удалось найти о нём хоть какую-то информацию в интернете. Только точку в «Гугл Мэпс», да ещё несколько достаточно живописных фотографий. На одной из них изображена городская площадь, на другой – улица Семи Камней, застроенная старинными двухэтажными домами, относящимися, кажется, к классической эпохе. Уверена, это как раз те здания, которые вы очищали от птичьего помёта. Очень, очень занятно! Ещё несколько старых брошюр с упоминанием какого-то санатория. Но на этом всё, ни городского сайта, ни странички в социальной сети… ваш город, кажется, и вправду уединённое место.

С последней записи, оставленной в этом дневнике, минуло уже более двух лет, но если вам ещё требуется поддержка – хоть какая-нибудь – или реальная помощь, напишите мне, пожалуйста.

А пока я продолжаю чтение. Я остановилась на двадцать втором апреля две тысячи тринадцатого. Если бы я наткнулась на этот дневник своевременно, то пожелала бы вам держаться, но теперь даже не знаю как попрощаться. Поэтому просто – с приветом, Алёна».

Читая, Юрий почувствовал на себе взгляд жены. Пришла Ульрика, старая соседская кошка, которая неведомо через какие лазейки умела проникать в чужие квартиры, призраком вспрыгнула на колени. Алёна говорила, что в ней, помимо норвежской, есть азиатская кровь – кровь настоящих ниндзя.

– Что скажешь? – спросила Алёна, когда он откинулся на спинку стула и принялся массировать брови.

Она ждала от него верной фразы, ключа, что поставит всё с головы на ноги, пустит поток их жизни в верном направлении. Юра хотел отшутиться, но каждая шутка вставала поперёк горла. Наконец выдавил, подключив учительский тон, который звучал непререкаемо в стенах школы, а за их стенами – то так, то сяк, в зависимости от ситуации:

– Ну, что тут сказать… Если этот парень и вправду существует, он, наверное, изрядно потешился. Готов биться об заклад, что не сегодня-завтра ты получишь от него что-нибудь, подогревающее интерес. Запах, но не блюдо.

Алёна разочарованно облизнула нижнюю губу.

– Этот город… мне всё время кажется, что с ним связана какая-то жуткая история, но я не могу вспомнить какая. Как будто его мельком упоминали по телевизору. Но я ведь не смотрю телевизор. Знаешь, это как генетическая память, – она улыбнулась. – Чудная вещь. Мои родители из него не вылезали, а дедушка с бабушкой, с тех пор как у них появился первый «Горизонт», бывало, уходили в заплыв на целые выходные. Так вот, ящик-то мы с тобой не переносим, но ощущение осталось.

Юрий почесал босой ступнёй лодыжку.

– Мало ли в России городов со страшными историями? Маньяки, знаешь ли, так и бродят из одного в другой. На трассе исчезают люди. Великие путешественники, объездившие весь мир, пропадают в нашей глубинке без следа. А люди эти не робкого десятка.

Алёнка с тоской взглянула на ворох чертежей, которые притащила с работы.

– Если бы мне дали власть проектировать целые города, я бы сделала их прозрачными, чтобы понятие «кровавые тайны» исчезло с лица земли. Мои города были бы самые светлые, самые красивые. Только ведь люди не такие. Им бы сначала прибраться в чулане да на чердаке, – она рассмеялась, постучав себя указательным пальцем по лбу. – Но что они делают? Вместо этого воссоздают внутренний мир в своём окружении. Пачкают всё вокруг, и случается, даже кровью.

Жена выучилась на архитектора и работала в серьёзной строительной фирме, готовя чертежи и всякого рода документацию. Юра никогда толком не понимал, чем она занимается, но добросовестно подкидывал ей заказы от студентов, которые получал через приятеля, пожилого деловитого еврея, работающего в крупном ВУЗе. Наверное, образ девушки в одном носке (потому что в процессе снимания первого её безнадёжно увлекла какая-то яркая, как светлячок, идея), что оставляет на столе на ночь россыпь крошек и носит в карманах домашних шорт множество мелочей, не вязался в его голове с кристальным образом мышления, которым должен обладать человек этой профессии. Поэтому Юра с первого дня их знакомства пребывал в замешательстве, открывая всё новые стороны натуры своей жены. Она всегда была лучшей компанией самой себе, а он – просто прохожим, затаив дыхание, наблюдающим за танцем мотылька вокруг фонаря.