Алла Полянская - Против ветра, мимо облаков

• Название: Против ветра, мимо облаков
• Автор: Алла Полянская
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99665-0

Когда Вика вышла из колонии, она думала, что самое страшное осталось позади. Да, ее осудили безвинно – она не убивала собственную сестру! – но в заключении девушка сумела выжить. Вот только забыть такое и жить дальше – невозможно… Со временем Вика, в прошлом известная телеведущая, смирилась с тем, что возврата к прежней успешной жизни нет, и стала привыкать к своему новому, полуподпольному, существованию. Однако судьба решила, что испытаний на ее долю выпало недостаточно. Случилось еще одно убийство, в котором вновь обвинили Вику, и теперь ей угрожает новый срок! Но для нее лучше умереть, чем вернуться в тюрьму…

---

И вот запретить, просто запретить эту злобную писанину, взывая к каким-то морально-этическим соображениям Зайковского, будет глупо и бесполезно. Он тут же разместит статью в Интернете, а то и конкурентам предложит. Нет, нужно стереть его в порошок вместе с его грязной статейкой, но так, чтобы ему и в голову не пришло копать дальше, а уж тем более дать материалу ход в альтернативных источниках информации.

– Женя, да я, собственно, все сказал, что хотел. – Ладыжников поднялся. – Темноват кабинет, пришлю тебе дизайнера, подберем мебель получше.

– Мебель и эта сойдет. – Назаров чувствовал неловкость из-за того, что не смог уделить посетителю достаточно времени. – А вот если бы вы могли посодействовать мне в другом деле…

– Говори.

– В городской детской больнице сломался рентген-аппарат, и это для них катастрофа. Дети вынуждены стоять в очереди во «взрослых» больницах, вместе с пенсионерами, и…

– Понял. – Ладыжников кивнул. – Спасибо, что сказал. Думаю, аппарат у них будет через несколько дней. Жень, ты обращайся, если что нужно, тем более мы же не чужие люди. Ирина хотела завтра к тебе заехать, повидаться… А насчет Вики – просто имей в виду, я всегда помогу.

– Спасибо, Николай Андреевич. За все.

Ладыжников хлопнул Назарова по плечу и открыл дверь, столкнувшись на пороге с худым очкариком. Тот, завидев гостя, отскочил назад, словно узрел привидение, но Ладыжников прошел мимо, игнорируя его полные стеклянного ужаса глаза и лицо, искривленное в какой-то почтительно-перепуганной ухмылке. Назаров поморщился, сам он был напрочь лишен какого бы то ни было чинопочитания, и когда видел подобную готовность к унижению в других, всегда ощущал стыд за этого человека.

– Вызывали, Евгений Александрович?

Зайковский уже опомнился и деловито заглядывал в кабинет. Высокий и тощий, весь какой-то нескладный, и до сего дня он Назарову просто не нравился – еще и оттого, возможно, что он испытывал отвращение к таким вот подчеркнуто некрасивым людям. Назаров понимал, что это неправильно, и тем не менее ничего не мог с собой поделать, дурнушки обоих полов вызывали в нем подсознательное отторжение.

А теперь Назаров понимал, что нужно быть очень осторожным – парень неглупый и напрочь лишен любых нравственных ориентиров.

– Сядь. – Назаров бросил перед журналистом страницы со статьей. – Это что такое?

– Это джекпот, Евгений Александрович! Я знал, что вам понравится. – Зайковский подскочил и взмахнул руками. – Я ее чисто случайно увидел, сразу и не узнал. Но у меня профессиональная память. И я проследил, несколько дней следил, у меня и фотографии есть. Это же бомба, понимаете? Номер нарасхват пойдет, мы же…

– Ты или дурак, или меня таким считаешь. – Назаров холодно окинул парня взглядом, и тот словно уменьшился в размерах. – Сядь и слушай.

– Да я что, Евгений Александрович, я же… Да что такое происходит?!

– Происходит то, что ты сейчас отдашь мне все материалы, которые нарыл, – все, и карту памяти, и прочее. И забудешь, что вообще была такая статья. И такая женщина.

– Да почему?!

– А ты не думал, почему ей за убийство дали всего семь лет? – Назаров смотрел на парня в упор, не мигая. – И почему из семи она отсидела всего три года, в колонии с практически санаторным режимом? Или ты не в курсе, кто ее прикрыл тогда – и прикрывает сейчас, и почему? Ты что, смерти моей захотел, и сам смерти ищешь?

– Да я… О господи, неужели это… Это он из-за нее приходил?!

– Молчи и не дыши. – Назаров прищурился. – Кому ты сказал о своей статье?

– Никому. – Зайковский поежился. – Даже корректору не дал, даже секретарша не видела, сразу вам в папку положил после утренней летучки, вы же помните.

Что-то такое Назаров действительно помнил.

– Если ты хоть слово скажешь в ту сторону, спасти тебя я не смогу, – нахмурился Назаров. – Это тебе не загнивающий Запад, тут нельзя все подряд вываливать. Ты и сам едва не подставился, и меня чуть под монастырь не подвел, ты это понимаешь своей башкой?!

– Теперь понимаю… Господи, так вот почему все! Если она все время была ЕГО любовницей…

Назаров мысленно хохочет. Очень удачно зашел в гости господин Ладыжников, вот просто невероятно удачно. Главное, теперь напугать парня так, чтоб ему и в голову не пришло копать дальше.

– Ты ходил к матери?..

– Нет, это я так, только собирался…

– Где материалы?

– Вот. – Парень вытащил из сумки ноутбук. – А фотографии в телефоне.

Вид у него был разочарованный и несчастный, и Назаров его понимал, материал-то и вправду отличный.

– Хорошо, что больше никто этого не видел… Или кто-то видел?

– Нет, Евгений Александрович, честное слово, никто!

Конечно, коллегам он ничего не сказал, потому что боялся, как бы не перехватили сенсацию.

– Если это где-то всплывет, я прикрыть тебя не смогу. – Назаров сам почистил жесткий диск и забрал карту памяти из телефона парня. – Если есть хоть малейшая вероятность, что кто-то это видел и выложил в Сеть… А информация есть только у тебя, то я и укажу на тебя, когда у меня спросят, понимаешь? А если это где-то всплывет, то у меня первого и спросят.

– Я клянусь, что… О господи! Это что же могло быть, он бы меня за это…

– Именно. Иди, и молчок. А в номер пойдет твоя статья о молокозаводе, на вторую полосу. Статья хорошая, кстати.

– Спасибо, Евгений Александрович, спасибо за все!

– То-то, что спасибо. Иди и подумай, как ты мог попасть, если бы я вовремя все это не остановил. – Назаров кивнул, показывая, что аудиенция окончена. – И держи рот на замке, иначе…

– Я знаю, знаю!

– Откуда тебе знать…

– Евгений Александрович, да все знают, что он делает с теми, кто ему дорогу перешел. – Зайковский затравленно оглянулся. – Хозяин в городе, что ж. Он даже в тюрьме не сидел, а говорят, что весь криминал под ним, и все у него схвачено. Меткая кличка – Паук. Он всех в паутине держит, а поглядишь – добропорядочный бизнесмен, в офисе сидит, и… А ведь когда все случилось, они и вместе-то не были, а он прикрыл ее, надо же!

– Много текста.

– Да, согласен. – Парень подхватил сумку и попятился к двери. – Спасибо, Евгений Александрович. Ведь мог вляпаться, и поминай как звали…

Назаров снова перечитал статью. Написано зло, с подковыркой, и выводы читателю делать не надо, все уже сделано. Да, не сейчас, и не в его газете, но рано или поздно, а Вику кто-то узнает, и тогда…

– Нужно с Аленой поговорить.

Он просмотрел статьи, одобрил правки и подписал номер в печать. Дома ждала бабушка, горячий ужин, запах ночной фиалки во дворе, сверчки и теплая летняя ночь.

И Вика. Хотя уж его-то она точно не ждала.

2

Утренняя влажная прохлада, когда за домом бело-розовым кружевом зацветал вьюнок, сменилась полуденной жарой, и граммофончики вьюнка испуганно спрятались, а большие блестящие листья подорожника лениво развалились посреди спорыша, покачивая свечами стеблей.

Сейчас уже не утро, но еще и не полдень, и босые ноги ощущают одновременно прохладу, которая затаилась в траве, и горячие касания солнца, пробивающегося сквозь вишневые ветки. Запах трав и влажной земли такой знакомый, как и звуки, приходящие отовсюду, сливающиеся в одну общую музыку лета.

Вика села в траву, прислушалась. Она любила лето, любила самозабвенно, и обычно, живя в городе, тосковала весь год, вспоминая теплую прозрачность речной воды, запахи травы и многоголосые песни сверчков летними вечерами, пахнущими матиолой и дымком от надворной печи. И пусть в этом доме не имелось привычных удобств, это был единственный дом, который она могла назвать своим и где она всегда была счастлива. И даже теперь, когда она заперта в этом доме на неопределенный срок, лето все равно радовало ее, а мысли о будущем не одолевали: когда лето, о будущем думать не хочется.

Дом стоит на небольшом возвышении – вернее, с фасада, там, где застекленная веранда, никакого возвышения нет, просто от калитки дорожка, обсаженная лилейником, а вот задняя стена, за которой почти всегда прохладная тень, находится словно на небольшом холмике, полого спускающемся до самых ворот. Здесь растет папоротник, из-за дома выглядывает сирень. Вика всегда любила сидеть здесь, ощущая полнейшее счастье. Сейчас со счастьем напряженка, но Вика все равно пришла сюда.

Среди деревьев бродили соседские цыплята, голенастые и смешные, что-то клевали в траве, под козырьком крыши деловито сновали ласточки – целых два гнезда оказалось в этом году, а в прошлом году было одно, второе гнездо ласточки строили буквально у нее на глазах. И Вике нравится думать, что это прошлогодние птенцы вернулись сюда, свили гнездо под крышей, и, возможно, следующим птенцам тоже захочется вернуться.

Она скучала по этому дому долгих три года. Дом приходил в ее сны, и утром, открывая глаза и видя казенные стены, покрашенные бледно-голубой краской, и ряды убогих кроватей, она думала лишь о том, что вот прошел еще один день, и этот день приближает ее к дому еще ненамного. Она ни о ком не жалела и ни по кому не скучала, только по дому, который пришлось оставить, но который единственный ждал ее где-то там, за забором. И лето ждало тоже.