А. Славская - Основы психологии С. Л. Рубинштейна. Философское обоснование развития

• Название: Основы психологии С. Л. Рубинштейна. Философское обоснование развития
• Автор: А. Славская
• Жанр: Психология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9270-0302-0

В книге осуществлен анализ этапов научного творчества Сергея Леонидовича Рубинштейна. Исследование показало, что переход от ранней философско-антропологической концепции к методологии наук, а затем к психологии и в конце жизни возвращение к философской парадигме человека в мире означал реализацию первоначального замысла ученого. Он ставил своей целью доказать истинность и эффективность своей исходной философской системы сначала для методологии научного познания, затем для построения основ психологической науки и далее для подтверждения и развития своей философской парадигмы.

Задача С. Л. Рубинштейна, реализованная им на научном и организационном уровнях, состояла в интеграции отечественной психологии – объединении различных концепций отечественных философов и психологов, создании психологического сообщества, координации деятельности ведущих психологических центров и включении психологии в систему академической науки.

---

В статье «Наука и действительность» это определение раскрывается через множество проблем, которые и стали впоследствии предметом осмысления С. Л. Рубинштейна. Если речь идет о системе знания, то это, согласно современной терминологии, уже совокупность идеальных объектов, т. е. теоретических, понятийных, категориальных, в которых объекты самой действительности уже преобразованы. Но чтобы эта система не была чисто абстрактной, умозрительной, как говорит Маркс, представляясь иногда даже априорной конструкцией, первоначально наука должна идти не от изучения действительности в ее непосредственной данности, а от такого целенаправленного восприятия эмпирических явлений, которые уже гипотетически преобразованы так, что в понятиях и тем более в связях, отношениях между ними будет в будущем найдено нечто закономерное. Иными словами, восприятие уже должно быть исследованием, опирающимся на гипотезу, в свою очередь определяющую метод восприятия. Теория подтверждается экспериментом, но он же должен привести к теории.

«Однако, какая теория, будучи сама по себе интеллигибельной, обладала бы вечной ценностью. Если бы она была истинной не по ее наблюдаемым следствиям, а только „с точки зрения ее внутренней сущности“, то дальнейший опыт не мог бы внести никаких изменений в нашу веру в ее истинность» (Франк, 1960, с. 99). Это суждение высказано известным специалистом по физике и математике, который, так же как С. Л. Рубинштейн, хотя и с иных позиций, сомневался в конструктивности внутренней сущности самой по себе теории. Фактически приведенное определение системы науки относится скорее к объектам ее изучения, когда действительно ученым удается в результате многочисленных исследований установить целостность некоторого объекта – человеческого организма и т. д. Но тогда эта целостность должна доказываться совокупностью разных исследовательских процедур – и теоретических, и разнообразных эмпирических, – которые не укладываются в целостную и тем более константную систему. У структуры науки нет аналогии с самой действительностью, ее объектами, хотя она их объявляет фактами. Для осмысления этой проблемы С. Л. Рубинштейн обратился к анализу теорий Г. Когена, Н. Н. Ланге и Э. Шпрангера. Рубинштейн обращается к понятию системы, которое в качестве центрального много позже и в совершенно иной интерпретации было разработано Б. Ф. Ломовым в созданном им системном подходе (Ломов, 1984). Понятие системы исторически возникло до Рубинштейна и до ломовского системного подхода, важно, что именно его привлечение наметило пути решения и самой гносеологической проблемы, и проблемы методологии наук в целом[16].

Рубинштейн начинает с того, что анализирует подход Марбургской школы в ее стремлении восстановить кантовское учение о познании и признание бытия только в пределах, выявляемых на первой ступени познания – в ощущении и восприятии. Он оценивает этот подход как проявление эмпиризма и сенсуализма. Часть работы посвящена критическому анализу метафизического понятия «псевдознания», основой которого марбуржцы считали «рефлексию», а основным методом – наблюдение. Рубинштейн доказывает научную несостоятельность такой трактовки, развивая диалектическое понимание соотношения идеального и реального, субстанции и субъекта, сущего и содержания знания. Эта работа свидетельствует о том, что еще в период освоения идей Марбургской школы Рубинштейн уже воспринимал их критически с собственных позиций. В этих работах Рубинштейн задает новый вопрос: как от многообразия познаваемой действительности, открывающегося в научном восприятии, можно перейти к такой абстрактной теоретической системе, которая смогла бы – при ее обратном применении для объяснения действительности – охватить все это многообразие.

Идея, что теория должна обратно «вернуться» к действительности, являлась новой и кардинальной. Ведь до их пор считалось, что итог познания – само создание теории. В этом смысле теория является закрытой. В лучшем случае действительность (обработанная экспериментально) лишь подтверждала теорию. Между тем путь от абстрактного (теории) к конкретному – и его эффект – объяснение действительности – есть едва ли не главная функция методологии науки. И именно она обнаруживает ее эффективность, продуктивность, операциональность теории. В отличие от Когена Рубинштейн считает, что рефлексия никаким образом не ставит и не решает этой проблемы.

Если в результате познания научная система оказывается закрытой, то наука как идеальное знание отрывается от действительности: во-первых, она не способна, вернувшись к ней, объяснить эту действительность, во-вторых, развиваться далее, в-третьих, закрытость системы знания означает истину в последней инстанции.

Замкнутость научной системы совокупностью отношений, которую Рубинштейн считал главной в «Науке и действительности», им снимается (в гегелевском смысле) раскрытием способа связи теории и действительности в процессе ее познания. Но это сопоставление подтверждает и выше приведенный вывод, что онтологию как учение о бытии, как его систему Рубинштейн трактует через преобразование бытия, действительности субъектом.

У Рубинштейна познание отправляется от действительности и возвращается к ней для ее объяснения в виде, уже реконструированном познанием.

К циклу работ 1920-х годов относится статья с чрезвычайно существенной для анализа данной проблемы характеристикой концепции Г. Когена (Рубинштейн, 2008, с. 428–451). Ее интерпретацию Рубинштейн ведет в двух направлениях. Это соотношение концепции Когена с кантовской и предшествующими ей философскими системами. Здесь выступает филигранность самого методологического анализа, осуществляемого Рубинштейном. Он рассматривает идеи Когена (его основные положения) в их: 1) собственном (аутентичном) содержании; 2) в их отношении (сходстве и различии) с кантовским учением, 3) наконец, давая свою оценку их философских последствий.

При сопоставлении критического анализа концепции Когена со своей собственной на том этапе концепции научного познания, науки, знания Рубинштейну становится очевидным, во-первых, что характер рассматриваемых проблем непосредственно следует из круга понятий Г. Когена как его учителя. Это система понятий: логика, содержание, конструирование, наука, познание. Однако, во-вторых, сама постановка проблемы радикально преобразует когеновскую. Но это сопоставление подтверждает и вышеприведенный вывод, что онтологию как в целом учение о бытии, как его систему Рубинштейн трактует через преобразование бытия, действительности субъектом, т. е. через постоянное возвращение к ней в дальнейшем познании.

Чрезвычайная сложность задачи, решаемой Рубинштейном, состояла в том, что, обратившись к научному познанию, он продолжал рассматривать его и с философских позиций. Преобразование действительности деятельностью доказывало ее объективность, соответствие онтологическому принципу, ведь преобразование объекта – это его реальное объективное изменение. Рубинштейн в связи со спецификой научного познания акцентирует именно способ преобразования как научную процедуру – на эмпирическом уровне (в эксперименте) преобразуется объект. Но это не любое, произвольное, а сопряженное с теоретической идеальной его интерпретацией преобразование.

Это положение, хотя и много позднее, подтверждается Дж. Б. Конэнтом, который спрашивает: «Доказывает ли это глупость опирающихся на эксперимент философов того времени?» И сам отвечает: совсем нет, это доказывает только то, что в сложных делах науки люди стараются объяснить разнообразие фактов и объединить их в понятийную схему; одного факта самого по себе недостаточно, чтобы разрешить схему. Понятийная схема никогда не отбрасывается только потому, что обнаруживается несколько неподдающихся объяснению фактов, с которыми она не может быть согласована; понятийная схема или модифицируется, или заменяется лучшей, но никогда не отбрасывается так, чтобы вместо нее оставалось пустое место.

Итак, при анализе научного познания Рубинштейн обнаруживает несколько аспектов объективности: объективность самой действительности, от которой отправляется познание и в эмпирической непосредственности, и в данности, но соотнесенная с целями познания; объективность познания как идеально и реально осуществляемого в исследовании преобразования действительности и, наконец, объективность полученного знания. Критерием объективности последнего для Рубинштейна по-прежнему остается целостность познавательной системы, о которой он писал в «Ранних рукописях»: «Все отношения между элементами которой сами суть элементы той же совокупности, так что она замыкается в законченное целое… объективность, – продолжает Рубинштейн, – нужно поэтому искать не в независимости от чего-то другого, а в завершенности его собственного содержания, и определяться объективность какого-либо комплекса содержаний должна взаимоотношениями элементов того же комплекса. Объективно не то, что дано, а то, что завершено» (Рубинштейн, 1989е, с. 343; курсив мой. – А. С.). Важно дифференцировать определение объективности, которое относится ко всему познанию, в том числе к его процессу и способу, и объективность знания, полученного в его результате. В современных понятиях: научное познание процессуально (и в этом смысле не завершено), а знания, полученные в его результате, представляют целостную и в этом смысле (до определенного времени) закрытую, завершенную систему[17]. Из этого не следует иногда высказываемое суждение, что в рамках старого знания новое невозможно понять и объяснить – этим фактически отрицается преемственность процесса познания.