Владимир Шигин - Лейтенант Рощаковский – последний рыцарь российской империи

• Название: Лейтенант Рощаковский – последний рыцарь российской империи
• Автор: Владимир Шигин
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906858-18-4

Профессия моряка в своей сути предполагает романтизм, преданность избранному делу и известную лихость. История нашего флота знает немало бравых и по-настоящему отважных офицеров. Однако был в российском флоте офицер, которого и сравнить-то не с кем, настолько удивительной была его судьба. Звали этого человека Михаил Рощаковский. Жизнь Рощаковского оказалась так богата на самые удивительные приключения и самые невероятные повороты судьбы, что ее хватило бы, наверное, на несколько захватывающих романов. История российского флота знает много героев, но Рощаковский был один.

Удивительный и парадоксальный в суждениях, талантливый во всем, за что брался, Рощаковский видел на много лет вперед. Если бы только к его словам прислушивались! Он был настоящим провидцем, он был патриотом своего Отечества до последнего дыхания – этот храбрый морской офицер российского флота.

---

В течение мая-июня 1904 года "Решительный" почти каждый день выходил в море в составе 2-го отряда миноносцев или самостоятельно, принимая участия в дежурствах на внешнем рейде, обстреле позиций противника, разведке, тралении подходов к Порт-Артуру. Рощаковский был счастлив.

– Это ли не настоящая жизнь, когда не продохнуть от дел боевых! Командирским крещением на миноносце стал для Рощаковского ночной поиск неприятеля 14 мая, в котором участвовали сразу шесть миноносцев. Никаких претензий по управлению кораблем к Рощаковскому со стороны начальства не было.

– Вполне подготовлен и может действовать самостоятельно! – таков был вердикт начальника минной обороны Порт-Артура контр-адмирала Лещинского.

С середины мая в связи с началом плотной блокады Порт-Артура у флота появилась новая задача – обстрел позиций вражеских войск. К ее выполнению чаще всего привлекались миноносцы: несмотря на слабость артиллерийского вооружения, они были достаточно быстроходны, чтобы в случае появления неприятельских кораблей успеть отойти под защиту береговых батарей. Так, 21 мая «Скорый», «Решительный» и «Грозовой» вели огонь по предполагаемому месту нахождения японских войск на перешейке у бухты Сикао. И снова Рощаковский действовал выше всех похвал.

Впрочем, случались и неудачи. Так вечером 28 мая из Порт-Артура вышли восемь миноносцев под брейд-вымпелом нового командующего 2-м отрядом капитана 2 ранга Е.И.Криницкого. Корабли взяли курс на Голубиную бухту, а затем – к островам Мяотао, где, возможно, находилась стоянка японских канонерок и судов береговой обороны, осуществлявших морскую блокаду крепости. Но поход закончился неудачно: противника встретить не удалось, зато около 1.30 при выполнении последовательного поворота «Решительный» на скорости 18 узлов протаранил впереди идущий «Смелый», причем так, что «видна была вспышка от удара и звук наподобие взрыва». Носовая оконечность «Решительного» оказалась свернутой в сторону, все пять поясов обшивки сгофрировались, в них образовались разрывы и трещины. На «Смелом» был деформирован правый борт в кормовой части, в районе унтер-офицерского помещения. К счастью, оба корабля сохранили ход и благополучно добрались до бухты Белый Волк, а 30 мая вошли в порт-артурскую гавань. Ремонт «Решительного» в доке занял шесть дней. Рощаковского, разумеется, пожурили.

Чем только не приходилось заниматься миноносцам: обстрелы побережья и траление, охрана рейда и ближних подступах к крепости и ночные стычки с японскими миноносцами. Затем перед миноносниками поставили еще и совершенно для них новую задачу – постановку мин.

Миноносцы оборудовали специальными приспособлениями – «порт-артурскими салазками» (прообразом минных рельсов). «Салазки» позволяли принимать на палубу миноносца до 18 мин, а затем сбрасывать их с кормы на малом ходу корабля. Впервые это устройство было опробовано вечером 22 июля, когда миноносец «Решительный» под началом Рощаковского выставил 10 сферических мин в 11 милях от Порт-Артура.

Через два дня «Решительный» повторил операцию – новая минная банка появилась в районе Голубиной бухты. Оба раза миноносец встречал в море дозорные японские корабли, но в темноте уходил незамеченным и выполнял задания, за что получил благодарность от контр-адмирала Витгефта. Минные заграждения поставленные миноносцами были довольно успешны. На одном из них впоследствии подорвался и затонул японский крейсер «Такасаго», ряд японских кораблей получили серьезные повреждения. Остальные же уже не рисковали подходить близко к Порт-Артуру.

Повседневное общение между командами миноносцев было гораздо более тесным, чем на больших кораблях. Ежедневный риск, стесненные условия способствовали тому, что офицеры и ели, и спали вместе с матросами. “Миноносцы стояли в углу Восточного бассейна… один плотно к другому. Из-за этого трудно было выходить, но зато, если чего не хватало, пойдешь к соседям – ни у одного, так у другого выпросишь. Жили на миноносцах тесно, неудобно, но дружно”, – вспоминал мичман Страхов с “Разящего”. С другой стороны, на больших кораблях преобладал своеобразный “индивидуализм” (всегда указывалось название судна, к которому принадлежал тот или иной чин). О чинах же с миноносцев, внутри самого флота, могли говорить и без указания судна – просто как о большой общности. Хотя, без сомнения, ощущение своего корабля было присуще каждому.

В отличие от броненосцев и крейсеров бытовая жизнь на миноносцах была значительно труднее. Тот же мичман Страхов впоследствии писал: “Паровое отопление плохо действовало; потолок и стены отпотевали, всюду капало; спать приходилось под клеенкой поверх одеяла. Прибавьте, что лишь командир имеет свою каюту, остальные же спят за занавесками в кают-компании”. В жаркое время в таких загородках – их в шутку называли “палатами” – приходилось весьма несладко. Тогда “все вытрепывали матрацы на палубу и ставили тенты, чтобы не упекло утреннее солнце и не заносило лицо сажей из труб”.

Были проблемы и с питанием. К июлю 1904 года были оформлены “коммунальные” отношения команд миноносцев. Приказ командира порта Артур контр-адмирала И.К.Григоровича за № 223 по этому поводу гласил: “Ввиду прекращения выдачи свежего мяса и перехода на солонину с уменьшенной дачей предписываю… на малых судах… соединяться вместе по договору командиров, чтобы, открывая бочонок с солониной, он весь расходовался в один день без остатка, ввиду отсутствия рефрижераторов, считая по 1/3 фунта на человека”. Совместное столование еще больше способствовало консолидации личного состава минного флота.

Но зато нигде не жили так дружно, нигде не было такого единения офицеров и матросов. Совместно проводился и досуг команд миноносцев. «Командир “Решительного” лейтенант М.С. Рощаковский для нижних чинов устроил на берегу лавочку. Матросы могли там получать консервы, разные мелочи, кроме того, был поставлен тент и под ним скамейки. Там пили квас, читали “Новый Край” и обсуждались текущие события – образовался матросский клуб”, – вспоминал мичман Страхов.

Боевая деятельность миноносцев породила даже свои специфические выражения: испросить у начальства разрешение на выход в море – “мазать корму” или “колыхнуться”; перестрелка между броненосцами и крейсерами: “швырять друг в друга тяжелыми предметами”; снаряды самих миноносцев назывались “легковесными гостинцами”. Свои же утлые и юркие кораблики миноносники ласково именовали “ласточками войны”.

К концу июля 1904 года, в связи с выходом японцев на ближние подступы к крепости и началом бомбардировки гавани, Первая Тихоокеанская эскадра была вынуждена начать подготовку к прорыву во Владивосток. Навстречу ей должен был выйти Владивостокский отряд крейсеров. Для организации взаимодействия с ним, контр-адмирал Витгефт решил послать во Владивосток через русское консульство в китайском порте Чифу секретную депешу. Для решения этого важнейшего вопроса командующий решил пожертвовать одним из миноносцев. Выбор пал на "Решительного" и его командира.

– Рощаковскому я верю. Этот справится! – решил Витгефт, после недолгого раздумья.

«Решительному» надлежало прорвать японскую блокаду, прибыть в Чифу, любой ценой доставить шифровку русскому консулу, а затем разоружиться. Сами понимаете, что поручение чрезвычайно важное и от него много зависит для всех вас! – назидательно сказал Витгефт. – Кроме этого напоминаю вам, что по статуту ордена святого Георгия, этот орден получают те, кто, прорвав окружение неприятеля, доставит командованию чрезвычайно важные сведения… Именно это, господа, вам и предстоит сделать. А потому объявите своим офицерам, что за прорыв в Чифу, я обещаю всем по Георгию.

– Клянусь, честью русского офицера, что в Чифу прорвусь и задачу выполню! – вскинул голову Рощаковский, принимая от Витгефта тяжелый засургученный пакет.

– Ну, тогда, с Богом, лейтенант! – перекрестил его контр-адмирал. – И в добрый путь!

Инцендент в Чифу

28 июля русская эскадра покинула Порт-Артурскую гавань. Вечером, в наступившей темноте, снялся с якоря и «Решительный». Рощаковский стремился в тумане проскочить японские дозоры.

Участник обороны Порт-Артура М. Лилье пишет: «В девятом часу вечера миноносец «Решительный» ушел в Чифу, очевидно, с донесением в С.-Петербург о выходе эскадры для прорыва во Владивосток. На том же миноносце уехали из Артура артиллерийский подполковник Меллер и корабельный инженер Беженцев. Оба они получили за свою деятельность в Артуре Владимирские кресты и, вероятно, сочли свое присутствие в крепости, после ухода эскадры, совершенно лишним».

Волны глухо били в левую скулу корабля и хлестали мелкими брызгами в лица верхней вахты. Не смотря на неисправность некоторых механизмов, в том числе, циркуляционной помпы, миноносец держал хороший ход. Инженер-механик Кисляков выжимал из изношенных машин миноносца все возможное.