Алексей Шамонов - Лабиринт двухгодичника

• Название: Лабиринт двухгодичника
• Автор: Алексей Шамонов
• Жанр: Русское современное

Действие романа происходит в последние годы существования Советского Союза. Надвигающуюся смену эпох явственно ощущает молодой лейтенант, призванный в армию после окончания института. Как и соседи по холостяцкой квартире, он старается честно нести службу по защите воздушных рубежей Родины. Никто из них не догадывается, что страны, в которой они родились и выросли, совсем скоро не станет. Хотя, каждый, в меру своей проницательности, ощущает витающую в воздухе тревогу.

---

Потом уже, сидя на кухне и читая газету, Игнат прикидывал, что свободного места здесь действительно очень мало и наверняка Валерке было очень неудобно тут спать, да ещё и вдвоём. Подумав об этом, он протянул руку к стене и сорвал вчерашний лист отрывного календаря, на котором стояла дата – 29 мая. Прочитав на обратной стороне, как надо правильно поливать огурцы, он смял листок и по-баскетбольному, точно забросил его в стоящее в метре мусорное ведро.

В этот момент в квартиру, сдав караул, вернулся Бушуев. Громко сняв в коридоре сапоги и на ходу матерясь, Андрей вошёл на кухню.

– Привет, – поздоровался он с Игнатом. – Ну, замучил меня этот ваш Назаров! Не понимаю, как такому солдату можно доверять оружие. Все нервы мне истрепал – не подчиняется, дерзит. В следующий раз точно съезжу ему по носу.

– А зачем же откладывать. Сегодня и надо было съездить. Неправильно сдерживать такие благородные душевные порывы. Раз появилось желание – следовало его незамедлительно исполнить, тем более такое простое и естественное, – поддержал его Трофимов, которому этот боец тоже уже успел попортить крови своим неадекватным поведением.

Игнату было не по себе слышать от почти двухметрового, широкоплечего мужчины жалобы на то, что ему безнаказанно дерзит едва оперившийся, ничего из себя не представляющий юнец.

– А вот я сейчас и исполню! Кто оторвал листок с моего календаря?! – угрожающе спросил Бушуев, тыкая на стену пальцем.

– Я, – не понимая сути претензии, удивлённо ответил Игнат.

– Значит, так, товарищ лейтенант, давай договоримся. Через десять месяцев, когда я уволюсь, придёт твоя очередь отрывать календарь, а до тех пор это буду делать исключительно я. А если твоим шаловливым ручонкам занеймётся что-то оторвать, то в туалете есть рулон бумаги – отличный тренажёр для молодых двухгодичников-засранцев! Понял, лейтенант?! – неожиданно грубо, разделяя паузами фразы и раздувая ноздри, изрёк Бушуев.

– Понял, Андрей, понял, не надо так нервничать, – наигранно заискивающим тоном ответил Трофимов. – Никакие календари больше рвать не буду, только туалетную бумагу. Да и то сначала посмотрю, не написал ли ты на ней какую-нибудь дату или рецепт.

– Какой ещё рецепт? – возмутился Бушуев.

– Ну а как же. На лицевой стороне каждого листка отрывного календаря печатается дата, а на обратной – то стихотворение, то советы по хозяйству, рецепты или другая полезная информация. Может быть, ты, сидя в туалете, придумаешь какой-нибудь новый способ… ну, не знаю… завязывания галстука, например, и опишешь его на рулоне. А тут я… И всё – пропало гениальное изобретение в унитазе.

– Ты, я вижу, ещё зелёный, как у лягушки одно место. Пора уж было бы заметить, что в армии галстуки выдаются уже завязанными, к тому же с зашитым намертво узлом. А делается это, представь себе, не просто так, а специально, чтобы всякие бестолковые москвичи сдуру не смогли его случайно распустить и не просили бы потом своих старших по сроку службы и более умных товарищей его завязать, так как у самих, с их кривыми ручками, это не получается, – грозным голосом, но едва сдерживая улыбку, парировал Бушуев. – А на туалетную бумагу разрешаю не смотреть, я на ней ничего рисовать и писать не буду, дабы не доставлять тебе в столь интимном месте дополнительных переживаний.

***

В дивизионе Трофимова назначили во вторую кабину начальником расчёта индикаторных устройств, или, выражаясь местным армейским сленгом, «начальником ведра». Такое название должность получила потому, что рабочее место офицера, его занимающего, находилось перед самым большим индикатором в кабине радиолокационной станции. Кабина представляла собой автомобильный полуприцеп, напичканный шкафами со всевозможной аппаратурой. Индикатор кругового обзора напоминал большое десятилитровое ведро с двумя маленькими ручками, закреплённое на высоте семидесяти сантиметров.

Самым частым сменщиком лейтенанта на боевом дежурстве был старший лейтенант Матвеев. Его должность тоже имела своё нештатное название – «начальник дивана», или, если по-правильному, начальник расчёта цифровой вычислительной машины. Это громоздкое сооружение занимало почти пятую часть кабины и по форме смахивало то ли на обрезанное снизу пианино, то ли на сложенный полутораспальный диван с очень высокой спинкой.

Ещё у одного офицера, обычно задействованного на боевом дежурстве и иногда разбавлявшего неразлучную парочку, – старшего лейтенанта Крупицына – должность, кроме официального названия, никакого прозвища не имела. Трофимов, сочтя это несправедливым, решил, что прозвище надо бы придумать, но после нескольких безуспешных попыток напрячь в этом направлении мозги, лейтенант отложил потуги на потом, справедливо рассудив, что идея со временем придёт сама собой.

Работу на технике Трофимов освоил быстро и через три месяца службы уже смог выиграть у всех кадровых офицеров соревнование по выполнению контроля функционирования станции на всех рабочих местах, чем вызвал зависть у остальных участников этого мероприятия – младших офицеров обоих дивизионов.

Контроль функционирования, который позволяет при включении проверить работоспособность всех систем станции, – основа боевой работы.

Игнат не понимал, как, отучившись пять лет в военном училище, а потом отслужив по нескольку лет в части, можно допускать столько элементарных ошибок при выполнении, в его понимании, простейших команд и операций.

Намного сложнее для Трофимова оказалась работа по ремонту станции. Первое время он совершенно не мог понять, что, где и как надо делать при той или другой неисправности. Он искренне завидовал командиру батареи капитану Логинову, который, только увидев картинку на соответствующем индикаторе, точно знал, какой из многочисленных блоков надо выдвинуть и какую лампу или деталь при этом заменить.

– Александр Геннадиевич, объясните, пожалуйста, откуда вы узнали, что именно этот транзистор вышел из строя? – восхищённо спрашивал лейтенант, когда буквально через десять минут после обнаружения ошибки станция вновь становилась полностью боеготовой.

– Объяснять тут особенно нечего. Рецепт очень даже простой. Прослужи на этой технике десяток лет – и тоже будешь знать, что делать, в любой ситуации.

Ответ был очень логичным. Но он не мог в полной мере удовлетворить Трофимова. Ведь у него перед глазами был и другой пример.

Старший лейтенант Матвеев так же лихо ремонтировал ту часть аппаратуры, за которую отвечал по занимаемой должности.

Матвеев был одним из тех офицеров, которые поняли, что, выбрав профессию военного, они ошиблись. Но уволиться им сначала мешала сложность, если не невозможность совершения такого смелого поступка. А когда, совсем недавно, увольнение офицеров из армии стало вполне допустимо, от этого шага их удерживало сожаление о потерянных годах пребывания в военном училище и службы в частях. Да и высокая по гражданским меркам зарплата тоже имела немаловажное значение. Плюс хорошее снабжение, ранняя пенсия, различные льготы и получение по увольнению благоустроенного жилья в любом городе, за исключением курортных и столичных.

Так что по причине принятого после окончания школы ошибочного решения пойти в военное училище рвения усиленно осваивать технику и служить самозабвенно у Матвеева не было. Но службу тем не менее он нёс исправно, без особых залётов. Ведь надо было кормить неработающую жену и двух маленьких пацанов – двойняшек, родившихся в городском роддоме два года назад.

Матвеев знал только названия блоков, да и то не всех. Но он обладал необъяснимым, сверхъестественным чутьём, которое ему подсказывало, что надо сделать при обнаружении поломки.

Не пройдёт и пяти минут, а он уже держит в руках неисправную лампу, как ловкий стоматолог – вырванный у пациента больной зуб.

– Самовар подсел, – довольно говорил Матвеев, показывая заменённую пузатую лампу из блока питания.

– Олег, как тебе это удалось? Просто чудо какое-то! – изумлённо спрашивал Трофимов.

– Чудо у тебя в штанах. А для меня это обычная повседневная работа, успехи в которой основаны на глубоких знаниях, полученных за время учёбы и службы.

Но самой большой бедой для Трофимова была строевая подготовка.

На военной кафедре, конечно, проводились занятия на плацу, но очень редко и больше для галочки: отношение к ним со стороны как студентов, так и преподавателей было не особенно серьёзное. Да и зачем было упираться, если только нескольким студентам предстояло пойти после окончания института служить в армию?

Шагать в строю со всем дивизионом после общеполкового построения и не сильно портить общую картину Трофимов мог. Но подходить строевым шагом с рапортом к дежурному по части при заступлении начальником караула у Игната совершенно не получалось. Точнее, получалось только первое движение.