Игорь Кабаретье - Курляндский монах

• Название: Курляндский монах
• Автор: Игорь Кабаретье
• Жанр: Эротика

Любовные приключения католического монаха в Курляндии 18 века. Совмещая службу Богу со сладострастными экзерсисами, герой повести на страницах своего дневника проведёт читателя по скрытым от посторонней публики сторонам монашеской жизни.

---

– Что ты делаешь здесь, Саби? – воскликнул я, приближаясь к ней. Я хотел обнять девушку, но она отскочила в сторону, и, смеясь, ответила мне:

– Как! Разве ты не видишь, что я собираю цветы?

– Ах! Ах! – Ответил я, – Цветы?

– О! Как тебе бы это не показалось странным, да, – ответила мне она, и продолжила после маленькой паузы, – разве ты не знаешь, что завтра праздник у моей крестной матери?

Это имя заставило меня задрожать, как будто я опасался, что Саби хочет от меня ускользнуть. Моё сердце за короткое время после сцены с Адольфом и Агатой уже успело выработать себе привычку смотреть на Саби, как на свою собственность, с позиции завоевателя, и возможность её удаления в распоряжение другой персоны, казалось, угрожала мне потерей наслаждения, которое в моем мозгу мне уже по праву принадлежало, хотя я ещё его ни разу не испробовал.

– Значит, я тебя не увижу больше, Саби?

– Почему? – ответила она мне, – Ты что, больше никогда не придёшь сюда, ко мне? Но ладно, давай, пойдём, – продолжила она своим прелестным голосом, – помоги мне собрать мой букет.

Я ей не ответил, поскольку в этот момент моя застенчивость внезапно меня покинула, я не опасался быть увиденным, и всё это это благоприятствовало моей отваге. Я тут же бросился на Саби, пытаясь повалить ее на землю, но она меня оттолкнула, тогда я попытался ее обнять, а она отвесила мне хлёсткую пощёчину. Я всё-таки сумел бросить её на траву, и хотя она попыталась подняться, я сумел ей помешать, и крепко сжав руками, стал целовать её грудь. Саби отбивалась, а я стал просовывать свою руку ей под юбку, но тут она закричала, как маленький демон, защищаясь столь яростно, что я уже стал опасаться, что не смогу преодолеть её сопротивление, и поэтому решил применить маленькую хитрость. Я поднялся, и смеясь, сказал, что ошибался!

– Давай, пойдём, – сказал я ей, – Саби, хочу тебе сказать, что я не хотел тебя обидеть, а лишь желал помочь.

– Да, да, – ответила она мне с волнением, по крайней мере, равным моему, – может быть, но вот и весьма кстати к нам идет и наша мать.

– Ах! Саби, – произнес я, тяжело дыша после проигранной битвы, и желая успеть сказать ей как можно больше, – дорогая моя Саби, не буду тебе больше ничего говорить кроме того, что я мечтаю дать тебе всё то, что ты захочешь!

Новый поцелуй был залогом моей речи, но она над всем этим лишь посмеялась. В это время подошла Агата. Я опасался, как бы Саби не заговорила с ней и не рассказала о произошедшей только что между нами борьбе, но сестра промолчала, и мы возвратились все вместе домой, чтобы поужинать, как будто между нами ничего не произошло.

С тех пор как отец Адольф побывал в нашем доме, он предоставил новые доказательства доброты монастыря для так называемого сына Атиса, в результате чего я был с головы до ног одет во всё новое. В действительности, его уважение ко мне в этом деле менее всего напоминало монашеское милосердие, у которого всегда были очень тесные пределы, а более на отцовскую нежность, которая, обычно, им, монахам, не ведома. Добрый отец подобной расточительностью давал повод к жестоким подозрениям и пересудам о законности моего рождения, но наша деревенщина была добра ко мне, и люди, по крайней мере, напоказ, делали вид, что видят только то, что им хотят показать. Впрочем, кто осмелился бы поднять осуждающий и недобрый взгляд на мотив великодушия преподобных отцов. Это были сколь честные, столь и хорошие люди, их обожали в деревне, ведь они приносили пользу людям и ценили честь женщин, а посему весь мир, все жители в окрестностях были довольны. Но давайте вернемся к моей личности, так как у меня намечалось одно выдающееся приключение.

Несколько слов по поводу моей внешности: у меня было шаловливое лицо, которое нравилось абсолютно всем окружающим. Я был достойно сложен – хитрые глаза, длинные черные волосы, ниспадающие прядями мне на плечи, и великолепно оттеняющие цвета моего лица, который, хоть и был немного смуглым, но это был оттенок дорогого золота, а не древесной золы. Подлинное свидетельство участия в моем происхождении честных и очень добродетельных людей, которым я отдаю знак моей благодарности за это.

Саби, как я об этом уже говорил, сделала букет для госпожи Мелдере (это было имя её крестной матери), жены советника мэра Либавы, усадьба которой, больше похожая на замок, находилась рядом с нашей деревней. Госпожа Мелдере присылала к нам за молоком, чтобы восстанавливать крепость своей груди, беспокоившую её после значительного употребления шампанского, ну и… по некоторым другим причинам.

Когда Саби переоделась в свой миленький короткий наряд, сделавший её ещё более любезной для моих глаз, она попросила, чтобы я сопроводил её к крёстной. Мы вместе пошли в замок и нашли госпожу Мелдере в летней квартире, где она принимала воздушные ванны, восседая на тенистой террасе. Вообразите себе даму среднего роста, с коричневыми волосами, белой кожей, некрасивым, в общем-то лицом, на мой, по крайней мере вкус, с красноватыми от чрезмерного употребления шампанского сосудикам, на котором сверкали живые, влюбчивые глаза, а немного ниже располагались поражавшие встречных насмерть одним своим видом прекрасные большие груди, как у самых прекрасных женщин в мире. Так что, вполне естественно, что увидев хозяйку усадьбы, первое, на что я невольно обратил внимание – так это на её волшебные груди. Я уже понял, что моя слабость кроется именно в этих двух магических полушариях! Это – то же самое, как если вы держите в руке что-то волшебное, когда вы… Ах! У каждого из вас свои ощущения от взгляда и ощущения на эту прекраснейшую из всех частей женского тела, и вы понимаете, какими словами я мог бы передать свои, если бы мне позволили вольно изложить на бумаге свои чувства… но, увы, цензура…!

Сразу же, как только дама нас заметила, она бросила на нас добрый взгляд, не меняя положение своего тела. Госпожа Мелдере прилегла на диван, положив одну ногу на другую, на ней была только простая белая, довольно короткая нижняя юбка, настолько короткая, что позволяла видеть её колено, да настолько, что заставляла ваш ум домысливать то, что находилось выше… Еще из одежды на ней был маленький корсет того же цвета, pet-en-l’air2 из цветной тафты розового цвета, оставлявший для вашего взора возможность увидеть кусочек кружев её нижнего белья и бледной кожи под нижней юбкой, судите сами, с каким намерением! Моё воображение застыло на этой детали туалета в этот момент, и моё сердце за ним неотступно следило, и я тут же понял, что моя судьба с этой секунды состояла в том, чтобы влюбляться во всех женщин, которые явятся перед моими глазами, и это открытие совсем не опечалило меня, а лишь вдохновило на первые свершения на этом пути.

– Ах! Добрый день, моё дорогое дитя, – произнесла госпожа Мелдере, приветствуя Сабину, – итак, ты хотела увидеться со мной? Ах…! Какой прекрасный букет ты принесла мне, спасибо! Обними меня! О, настоящий поцелуй от Саби. Какой он сладкий, но, – продолжила она, бросая свой взгляд на меня, – кто этот прекрасный сильный юноша? Как получилось, что девушка такой красоты, которой Бог наделил тебя, может заставить сопровождать себя каким-то незрелым подростком? Впрочем, он тоже красив! – добавила госпожа Мелдере, внимательно осмотрев меня, словно ощупав, с головы до ног.

Я опустил глаза, а Саби ей сказала, что я её брат.

– Твой брат? – удивилась госпожа Мелдере, и продолжила внимательно меня осматривать, после чего удовлетворённо произнесла, – поцелуй меня, мой сын. О! Я действительно хочу, чтобы мы познакомились поближе.

И она поцеловала меня в рот, и я почувствовал, как её маленький проворный язычок крадётся между моих губ, а её рука играет с прядями моих волос. Мне еще, конечно, ничего не было известно об этом способе целоваться, а потому меня этот поцелуй сильно взволнован. Я бросил на неё робкий взгляд, и наткнулся на блеск её глаз, полных огня, которые ожидали, как бы мимоходом, и моего взгляда, и требовали от меня действий. Последовал новый поцелуй той же природы, после которого мне был освобождён путь для дальнейших фантазий, потому что она ослабила свои объятья, открыв дорогу для моих рук. Однако, вдруг, госпожа Мелдере отслонилась от меня, и я совершенно не обиделся на неё за это. Очевидно, что она размышляла над тем, каким должен был быть церемониал моего введения в знания, которыми она хотела поделиться со мной. Я был, без сомнения, обязан этой кратковременной свободе только её размышлениям, возникшим в результате моих неуклюжих действий в ответ на живость её жгучих ласк, разлившихся на меня без всякой осторожности, но эти размышления не были долгими. Хозяйка усадьбы возобновила разговор с Саби, и припев после каждого сказанного ею предложения был достаточно однообразен: «Саби, поцелуйте меня.» Вначале, уважение к столь высокопоставленной госпоже заставляло меня держаться на некотором расстоянии от неё, пока я не услышал следующие слова, обращённые непосредственно ко мне: