Игорь Кабаретье - Курляндский монах

• Название: Курляндский монах
• Автор: Игорь Кабаретье
• Жанр: Эротика

Любовные приключения католического монаха в Курляндии 18 века. Совмещая службу Богу со сладострастными экзерсисами, герой повести на страницах своего дневника проведёт читателя по скрытым от посторонней публики сторонам монашеской жизни.

---

– Ах! – Сказала я Эмме, – как я тебе обязана за этот твой рассказ! Мне теперь известны способы, как понравиться мужчине, и при случае я не буду стесняться показать мужчине мою грудь и соски.

– Не торопись! – воскликнула сестра Эмма, – это не самое хорошее средство понравиться, для этого требуется гораздо больше искусства, чем ты думаешь. Мужчины странны в своих желаниях, они были бы рассержены тем, что с лёгкостью получат от тебя те удовольствия, которую они не могут, однако, попробовать без тебя. Их эгоизм и ревность настраивают их против всего того, что не исходит из них самих. Они хотят, чтобы им представляли объекты их желаний, покрытые тонким флёром недоступности и тайны, которая оставляет работу для их воображения, и женщины от этого ничего не теряют: они могут отдохнуть, представив заботу дорисовывать их привлекательность мужчинам, а те всегда допишут портрет красивее, чем персона, им позирующая. И именно эта картина, которую мужчина рисует сам себе, порождает его желания и любовь, а это – одно и то же, так как, когда мы говорим, что господин влюблён в госпожу, то подразумеваем, что господин увидел госпожу, и её вид пробудил желания в его сердце, и он сгорает от желания вложить свой член в ее влагалище. Вот в действительности что хочет сказать господин даме, но приличия требуют, чтобы вместо этого он произнёс: «Мадам, я вас влюблён.»

Очарованная всем, что сестра мне рассказала, я между тем продолжала сгорать от нетерпения узнать окончание её истории. Я торопила Эмму продолжать повествование, не останавливаясь.

– Охотно, – сказала она мне, – мы немного задержались на мужском члене, но знакомство с этой деталью было необходимо для твоей подготовки, для понимания моего последующего рассказа. Давай возвратимся к неожиданности, которую мне причинил вид этой ловко сделанной машины, которую я собиралась только что поднять.

Я тысячу раз слышала рассказы о godmiché4, и знала, что именно с этим инструментом наши добрые матери успокаивались в строгости безбрачия. Эта машина имитирует мужской член, и предназначена для того, чтобы выполнять те же самые функции, что и орган, который она имитирует, она пуста и её можно наполнить тёплым молоком, чтобы обеспечивать более совершенное сходство, и изливаться во время оргазма этим искусственным заменителем той жидкости, что природа проливает из члена мужчины. Когда те, кто этим творением пользуются, начинают впадать в экстаз после многократного погружения его в свою щель, для усиления эффекта они отпускают маленькую пружину, тут же молоко выливается и наводняет их пещерку. Как будто это сделал настоящий мужчина, закончив своё соитие. Они обманывают, таким образом свои желания, помогая забыть суровую реальность их мира без живых мужчин. Я сочла, что это ценное украшение выпало в борьбе со мной из кармана какой-то из матерей, напавших на меня. Я, однако, не была уверена, что это был действительно настоящий godmiché, хотя мое сердце подсказывало мне, что так оно и есть. Вид этого приспособления рассеял всю мою боль, я думала только о том предмете, что держала в своей руке, и мечтала только об одном – тотчас же испробовать его. Невероятная толщина этой игрушки меня, по правде говоря, пугала, но одновременно, и воодушевляла. Мои опасения, однако, вскоре подчинились жару, который вид godmiché во мне разжёг. Приятная истома, посланец наслаждения, которое мне предстояло испытать, распространилась по всему моему телу, оно дрожало от волнения в предвкушении наслаждения, а грудь моя исторгала из себя непроизвольные вздохи и стоны.

Боясь нежданного сюрприза… сама понимаешь, какого, я для начала закрыла на засов дверь в мою комнату и, не оставляя ни на секунду вне поля моего зрения godmiché, разделась со всем жаром невесты, которая собирается поместиться на свадебное ложе. Сама идея тайной утехи, которая должна была доставить мне столько наслаждения, и центральным предметом которой я собиралась бесконечно упиваться, придавала живость моим движениям, очаровывая меня. Я бросилась на мою постель с драгоценным godmiché в руке, но, дорогая Саби, каково же было мое отчаяние, когда я увидела, что не могу его ввести в свою упругую conin! Я отчаялась поначалу, но нашла в себе силы и желание, приложила невероятные усилия, способные разорвать мою бедную маленькую conin, пытаясь ввести в своё тело этого сладострастного монстра. Я снова и снова раздвигала бедра, и, поддерживая godmiché сверху, с силой толкала его в себя, причиняя себе невыносимую боль. Но я не унывала. Я резонно решила, что если натру godmiché мазью, то это поможет ему проникнуть в меня. Я смазала godmiché мазью с оливковым маслом, которая перемешалась с моей кровью на его стенках, кровью ярости, вытекавшей из моего влагалища, в которое я с бессильным бешенством пыталась затолкать godmiché. Без сомнения, мой сладострастный туннель с удовольствием принял бы этот инструмент, не будь он такой необычайной толщины. Я буквально физически, ощутимо, видела наслаждение около меня, осязала его, держа в своей руке, и не могла получить. Я неистовствовала, удваивала мои усилия, но бесполезно, проклятый godmiché выскакивал из меня, как пробка из мадам Клико, доставляя мне только боль, и ничего кроме неё. «Ах! Воскликнула я, если бы Кристап был здесь, он бы справился со мной, хотя у него эта штука еще больше… я бы смогла… я чувствую в себя достаточно мужества, чтобы вытерпеть его.» Да, я его приняла бы, я ему помогла бы, может быть, он разорвал бы меня на части и я бы умерла, но умерла… довольной! О, как бы я была счастлива в этот момент. Если бы он вставил свой громадный член в мою маленькую conin! Даже если бы он доставил мне боль, то полученное наслаждение сделало бы эту боль сладостной! Я бы его держала в моих руках, я бы его тесно сжимала, и он бы меня нежно обнимал, я бы оставила на его ярко-красном рте тысячу воспламенённых поцелуев, я щедро поделилась бы этими поцелуями с его глазами, его красивыми черными глазами, полными огня и страсти. О, Боже, какое наслаждение! Уверена, Кристап ответил бы на мой порыв такой же огненной страстью, и стал бы на всю жизнь моим идолом! Да, я бы его обожала и боготворила, красивый мальчик заслужил это. Наши души смешались бы, они соединились бы на наших жгучих губах. Ах! Дорогой Кристап, почему ты не здесь? Какое наслаждение! Любовь была изобретена для нас, мы бы предавались всем оттенкам наслаждения и способам любви, что страсть внушила бы мне. Но, увы! Разве может меня удовлетворить эта иллюзия, хоть и приятная? Я одна! Я в одиночестве, и, к тому же, эта боль, вцепившаяся в меня… я держу в моих руках лишь тень, призрак удовольствия, который только увеличивает моё отчаяние, лишь вдохновляет мои желания, не умея их удовлетворить. «Проклятый инструмент, – продолжила я, окликая godmiché, с бешенством забросив его на середину комнаты, – ты собираешься быть отрадой несчастной или нет? Мой палец в тысячу раз лучше, чем ты! И тотчас же я прибегла к его помощи, доставив себе столько наслаждения, что забыла о потере тех, что мечтала получить с godmiché. Голова моя упала на подушку, и утомлённая наслаждением, я заснула, думая о Кристапе.

Проснулась я следующим днем очень поздно. Сон ослабил мой влюбленный организм, но ничего не изменил в решении, принятом накануне – уйти из монастыря. Те же причины, которые меня побудили принять это решение, заставили меня предпринять ещё более решительные усилия для его выполнения. Я решила, что отныне я девушка свободная, и первый мой свободный шаг свободной девушки состоял в том, что я позволила себе поваляться в постели до десяти часов утра. Колокол часовни звонил напрасно, я не появилась на утренней молитве. Меня радовала та злость и досада, которую мое непослушание должно было вызвать у наших старух. В конце концов я встала с кровати и оделась, и чтобы не позволить себе отказаться от своих намерений, начала день с того, что порвала свою одежду пансионерки, дабы помешать моим обязательствам последовать за моим намерением, Я почувствовала, как сердце мое начинает легко дышать, мне показалось, что я только преодолела барьер, который стоял на моем пути к свободе. Но лишь только я зашла в свою комнату, как этот проклятый godmiché снова предстал перед моими глазами. Его вид немедленно ввёл меня в оцепенение, я остановилась, взяла его в руки, и присев на кровать, принялась рассматривать этот инструмент. «Как же он красив! – говорила я, беря его с нежностью в руку, – как он длинен, насколько приятен на ощупь!» Жаль, что он был столь крупным, моя рука едва может его обхватить! Но нет – бесполезно. «Нет, никогда он не сможет мне послужить», – говорила я, задирая вверх, тем временем, мою юбку и пытаясь снова его ввести в место, которое мне ещё доставляло острую боль от усилий, которые я предприняла накануне. Я снова столкнулась с теми же трудностями, и вместо того, чтобы как вчера, удовлетворить себя своим пальцем, продолжила ласкать себя огромным godmiché. Я работала с упорством и мужеством, которые мне внушал сам вид этого инструмента, но не получала от этого никакого удовольствия, моя рука двигалась машинально, а моё сердце не чувствовало ничего. Моментальное родившееся в моей душе отвращение к этому предмету зародило у меня мысль, которая мне немного польстила. Я уйду из этого монастыря со скандалом, – сказала я себе. – Отнесу-ка я этот инструмент матери-настоятельнице, посмотрим как она его возьмет в руки.