Ирина Ивко - Тёмные звёзды. Рождение легенды

• Название: Тёмные звёзды. Рождение легенды
• Автор: Ирина Ивко
• Жанр: Русское современное

Вторая часть книги из серии «Тёмные звёзды». Здесь вы встретите как старых, так и новых героев. Однако на этот раз некоторых из них вам предстоит увидеть с другой стороны. Вы всё ещё считаете, что главный герой не может быть отрицательным? Пора изменить своё мнение.

---

Всю основную информацию о планете я получала из разговоров посетителей, проповедей бродячих агитаторов на улицах и листовок, раздаваемых там же, на улицах и, как оказалось, этого было вполне достаточно чтобы начать разбираться не только в том, что происходит на планете, но и в мире. Так, например, на Церцее с одинаковой частотой встречались люди раздававшие листовки с пропагандой имперских или республиканских идей, у них были здесь даже собственные типографии, выпускавшие как брошюры, так и целые газеты и журналы, естественно продвигавшие их политические идеи. Зачастую офисы этих двух враждующих «организаций» разделяла всего лишь тоненькая полоска дороги, а их листовки соседствовали на одних стойках. Даже содержание в них не сильно различалось, просто одни и те же факты трактовали по-разному: Империя обвиняла в развязывание войны Республику, Республика – Империю. Единственно, в чём мнения учёных обеих сторон совпадали – это в дате начала войны, ну а если быть точнее, это в полном неведенье о том, что же именно считать датой её начала: вести ли её с момента возникновения мелких локальных конфликтов между Империей и Республикой или с момента, когда они переросли из них в один общий всемирный конфликт? Есть, конечно, и третье мнение: войну надо отсчитывать, не с момента открытого вооружённого конфликта, а с момента появления двух знаменательных научных работ – книга «Империя», принадлежащая перу Вэн (или в некоторых источниках Вэй) Ден Иза и критические статьи, принадлежащие перу Пилатто, послужившие ответом на эту книгу – поскольку с этого момента обе враждующие стороны получили в своё распоряжение научную идеологическую основу своей политики, способность влиять на людей, выдавая свои интересы за их. Цитаты из этих работ стали активно использоваться в пропаганде, речи политических лидеров, наверно не было ни одного человека, кто не слышал бы название этих трудов или не знал отрывки из них, хотя в оригинале эти книги читали не многие. В агитках и газетах, привозимых на Церцею их так же было не мало, нередко листки, с цитатами из этих трудов, засовывали прямо в ящики с продуктами или другими товарами. Каждый раз по дороге в лавку (или из неё), где мы с моим попутчиком и работали и жили, я набирала целые кипы подобной печатной продукции у раздававших её людей. По мимо агиток в ней были рекламы продуктов, одежды, техники – словом всего, что использовалось в быту, и о чём, по-идее, известно каждому человеку, если он на свою беду не угодил в какую-нибудь передрягу и не потерял большую часть памяти (что собственно и случилось со мной). Всё это я читала в перерывах между работой, или здесь же, на улице, пока шла до лавки. На то, чтобы прочесть всю эту информацию, у меня в целом уходило пара минут, после чего большая часть этих листовок шла в мусорный ящик и лишь несколько листов я оставляла и перечитывала потом заново. Но однажды в руки мне попался листок, не имевший ни какого отношения ни к рекламе ни к политике: это был тоненький газетный листок, без рисунков и фотографий, который мне поспешно сунул в руку и ушёл какой-то странный неприметный человек, с большой вместительной сумкой на плече, из которой торчали точно такие же листовки. Он не кричал, не бегал, не убеждал как все остальные агитаторы и проповедники, которых мне доводилось встречать ранее, он молчал и просто протягивал свои листы прохожим. Развернув протянутый мне лист я увидела, что он весь испещрён какими-то цитатами и текстовыми выдержками и сначала решила, что передомной опять сокращёная речь какого-то лидера или отрывки из уже названной мной «Империи», но первые же прочитанные строки разубедили меня в этом. В них не было ни слова о политике, тем более об Империи или Республике. Точно так же, как не было и слова о технике и прочих товарах. «… И был день тридцатый пребывания его в сумраке – гласила одна из первых бросившихся мне в глаза строчек – и не было ничего кругом, лишь сумрак и тьма, а в нём блуждали неясные тени и таилось что-то во мраке». Другие строки тоже не отличались особой содержательностью, с точки зрения современного общества: «Мёртвые не знают страха, мёртвые не знают боли, мёртвые всё могут… но им нужны память и уважение живых, чтобы существовать и потому живые могут обращаться к ним с просьбами…». «Что там у тебя?» – вдруг с интересом спросил Младший, шагавший рядом со мной. «Да так – ответила я, комкая листок и делая вид, что выбрасываю – ерунда какая-то». Но на самом деле, едва он отвернулся я расправила лист и сунула себе в карман. В тот день я как никогда ждала окончания рабочего дня: мне хотелось как можно скорее достать тот лист и дочитать, что там написано – чего никогда не было раньше. Словно, эта информация была мне уже знакома и не только: с ней было связано что-то родное, близкое. Какое-то старое забытое воспоминание «просыпалось» в моей памяти, вместе с чьим-то именем, крутилось на кончике языка, готовое вот-вот сорваться, но затем снова исчезавшее. Младший, помогавший мне с разгрузкой ящиков, видимо заметил моё задумчивое настроение (хотя вряд ли он понимал, чем именно вызваны эти раздумия), но долгое молчание и мысль о том, что на него не обращают внимание начала ему надоедать. «О чём задумалась?» – спросил он. «Да так – посмотрев на него, произнесла я – ничего». Только ночью, когда все дела были сделаны, а Млад, ночевавший со мной в одной комнате, наконец уснул я смогла достать из своего кармана спрятанный листок и ещё раз просмотреть его. В комнате было темно и единственным источником света был слабый уличный свет, пробивавшийся сквозь окно. Он был очень слабым, бледным, поэтому приглядевшись под его лучами, я скорее угадала, чем увидела, следующую надпись: «…Молись и помни… молись, когда тебе трудно, молись, когда ищешь в себе силы,… когда уходит кто-то близкий… Молись и помни, ибо в памяти моя сила». С секунду я сидела неподвижно, уставившись в одну точку, а потом у меня словно что-то щёлкнуло в голове и я вспомнила, женщину с удивительно белоснежными волосами и добрыми чертами лица. Это она в тайне собирала и хранила у себя такие листки, а ещё у неё была даже маленькая книга-брошюра, тоже с такими же словами. Она не хотела, чтобы об этом было известно мужчине, с которым она жила, боялась, что он посчитает это глупостью, а тот на самом деле всё знал, просто притворялся будто не догадывается об её увлечение. Я очень хорошо знала обоих, проводила раньше много времени с ними, вот только кто они были мне… может семья? «Нойс» – неожиданно сорвалось с моих губ имя, так долго ждавшее своей очереди в глубине памяти. Оглянувшись на Млада, я увидела, что он всё ещё спит безмятежным сном и не слышит меня, после чего второй раз произнесла, словно стараясь запомнить: «Нойс». Уже засыпая я думала о том, что неплохо было бы вспомнить что-нибудь ещё об этой женщине, а ещё лучше увидеть сейчас во сне, словно одна мысль о ней вызывала у меня какое-то чувство спокойствия. Прежде чем окончательно погрузиться в сон меня вдруг осенила нелепая идея: а что если рассказать об этом воспоминание Младу? У него-то с памятью всё в порядке и уж наверное он должен помнить что такое семья, или по-крайней мере знать, что ей не является. Хотя… Приподнявшись на локте я внимательно посмотрела на спящего: «Да нет – подумалось мне – что вообще в принципе подобный мальчишка может знать о семье, что он вообще может знать? Болтает конечно о многом: о других планетах, о полётах, обо всём. Но ни разу я от него не услышала ни слова про семью, словно её не было, либо была, но такая, что о ней вспоминать не хочеться, поэтому что он может мне посоветовать? А вообще парню можно сказать просто везёт по жизни: ни тебе особых потрясений, ни проблем, что бы не натворил – всё обойдётся без последствий». Спящий Млад в эту минуту как-то криво ухмыльнулся во сне и повернулся на другой бок. Я тоже улеглась, закрыв глаза и терпеливо ожидая очередного кошмара, что мне «подкидывала» почти каждая ночь, но в этот раз мне не приснилось ничего страшного или странного, напротив сон был мягким и добрым, как тёплый весенний день: в нём было много людей, летящие по небу мыльные пузыри и цветные ленточки, развивавшиеся на ветру…

* * *

Это утро он встречал у себя дома, но ни как не мог поверить в это: как всегда после длинных перелётов ему было немного непривычно стоять на твёрдой земле, свежий ветер и чистый утренний свет словно кружили голову и Рохасу казалось будто он спит, он по-прежнему спит и видит во сне свой родной город. Ощущение сна ещё больше усиливало присутствие этого странного маленького существа, подобранного им на одной из планет, всё время сновавшего у его ног: маленькая в чёрной длинной накидке, поверх такого же чёрного костюма, девчонка с трудом поспевала за ним, не смотря на то что часто перебирала своими ногами. Больше всего в этой ситуации удивляло то, как быстро окружающие привыкли видеть её с ним, словно так и надо. К примеру, перед отлётом, когда Рохус явился к адмиралу с отчётом, а она каким-то образом увязалась за ним, того ведь совершенно не удивило, когда повернувшись в сторону Рохуса он увидел её у него за спиной, хотя ведь адмирал знал, кто она, точно так же как и остальные сослуживцы, но никто из них не стал ни о чём расспрашивать. Ни кто так же не удивился, увидев её шмыгающей по кораблю следом за ним, будто это было делом привычным. И только иногда, кто-нибудь из его близкого окружения задавал ему вопрос: «Что ты будешь делать, когда мы вернёмся домой?», но при этом их взгляд был направлен не прямо на него, а немного в сторону, на кого-то несколько ниже ростом, стоящего позади и Рохус понимал, что они говорят о ней, они спрашивают, что он собирается делать с этим существом, когда корабли вернуться в родной порт.