Олег Сергеев - Они уходят

• Название: Они уходят
• Автор: Олег Сергеев
• Жанр: Альтернативная история

В мире не столь отдаленного будущего официально разрешена эвтаназия, а деторождение полностью находится под контролем государства. У главного героя в автокатастрофе погибает жена, и полиция закрывает дело, в котором оказывается много нестыковок и белых пятен. И тогда герой берет расследование в свои руки, подозревая, что в катастрофе было замаскировано умышленное убийство…

---

– Аля, но ведь еще три года назад…

– Да-да, три года назад меня интересовала теодицея, это так. Но теперь уволь, я все для себя решила.

– Ты очень гордая. Поэтому у тебя все в жизни наперекосяк.

– Что именно у меня наперекосяк? У меня интересная работа, я много получаю, у меня огромный дом! Тебе такого никогда не добиться.

– Ты забросила себя. Когда ты в последний раз делала что-нибудь ради собственного удовольствия, ради реализации своего творческого потенциала?

– А ты?

– Тебе уж, по крайней мере, известно, что я понемногу пишу в стол.

– Ну и где это? Покажи мне хоть один свой роман! Я с удовольствием прочту! – Алиана явно была сильно возбуждена, она громко говорила, звякала чашкой о блюдце, шумно втягивала в себя чай и столь же шумно жевала.

– Это не так быстро делается…

– А как? В день по строчке? Ну эдак за двадцать лет-то можно написать хотя бы какую-нибудь завалящую повестишку. Дай же мне ее прочесть!

– Аля, опять ты не про то…

– В последние три года ты всю меня извела своими религиозными проповедями. Может, хватит? До смерти мужа ты была вполне вменяемым человеком, что с тобой случилось? Я же предлагала оплатить услуги психотерапевта, почему ты не захотела?

– Меня спас бог…

– Опять она за свое… Дед Мороз тебя спас, а не бог!

– Аля, как же так случилось, что ты отказалась от своей единственной радости в жизни – церкви?… Я так много думала об этом, но не сумела понять причин.

– Ори, ты снова хочешь это обсудить? Доколе! – вскричала Алиана, раздался какой-то грохот, затем сильный удар, и все стихло.

– Как же цепко ухватился за нее дьявол, что даже не позволяет ей обсуждать эти вещи с лучшей подругой, – снова раздался хриплый голос Оранты. – Но я не отдам ее в твои лапы, так и знай! Да, она поддалась этим новомодным веяниям, возомнила, что может обойтись без бога. Но только добро и зло – слишком хрупкие категории, чтобы мы могли управляться с ними самостоятельно без всемогущей помощи. Она считает, что может творить добро самостоятельно! Ха-ха-ха! Ни один человек не способен на такое! Только следуя воле его, можем мы преобразиться для другой жизни. И ты поймешь это, Аля! Так, пожалуй, достаточно. Ничего нового я все равно от нее не услышала, поэтому пока Стоп.

И запись оборвалась.

Я пытался собрать разрозненные мысли в одну кучу. Никогда прежде не замечал я за Алей особого религиозного рвения. Кажется, она иногда посещала церковь, и в нашей спальне даже висел крест, но она никогда не пыталась завести разговор со мной об этом. Впрочем, а о чем вообще она со мной говорила?.. Я уронил голову на руки: я знал куда больше о соседях, нежели о собственной жене.

За окном раздался грохот, и я вздрогнул, осознав, что сижу в темноте с так и не вынутыми из ушей наушниками. Небо располосовали молнии, и грохот повторился. Я подошел к окну и распахнул его настежь: дождь расходился постепенно, но уже через пару минут он хлестал по моим вытянутым ему навстречу рукам вопреки всем прогнозам о сухой и ясной погоде. Я простоял так несколько минут, пока в дом не впорхнула Бета, охнув при виде столь нелепой картины. Я опустил голову, горько усмехнулся и закрыл окно.

– Я купила лазанью! – радостно прощебетала Бета, укутывая меня полотенцем и обнимая за плечи. – Ты, наверное, смертельно проголодался.

– Не то слово, солнышко. Забыл, когда в последнее время обо мне кто-либо заботился, кроме меня самого.

– Ну так давай за стол, все будет готово через несколько минут.

Я потянулся к плееру, чтобы убрать его в шкаф и завтра снова все прослушать и как следует обдумать, как вдруг меня осенило, что на обратной стороне кассеты может тоже быть что-то записано. Я скользнул в ванную и перевернул кассету.

– Запись номер 312, – зазвучал монотонный голос Оранты. – Алиана.

– Слушай, может, хватит? Ты каждую неделю изводишь на меня тонны пленки. Чего ты пытаешься добиться? – снова послышалась усталая речь Али.

– Я помогу тебе, девочка моя. Я обязательно тебя спасу, вот увидишь.

На этом запись обрывалась.

«Так вот оно что, – лихорадочно соображал я, – таких записей у Оранты должен быть целый склад, а она кинула мне всего одну. Ей придется предоставить их мне, либо я пойду в суд с новыми свидетельскими показаниями», – и я второпях умылся и вышел на кухню.

Бета в последние дни стала особенно хороша. То ли подействовала на нее внезапная смерть Али, разрубившая, наконец, гордиев узел нашего любовного треугольника, то ли необходимость заботиться о потерявшем почву под ногами мне превратила ее из девочки-любовницы в прекрасную взрослую женщину, потенциальную жену и мать. Ее черты обрели отсутствующую прежде мягкость, голубые глаза излучали свет, она даже стала все более задумчиво выслушивать мои просьбы уйти из Центра милосердия, прежде воспринимавшиеся ею неизменно в штыки. Приличия ради мы должны были выждать пару месяцев перед тем, как пожениться, но Бета уже перевезла все свои вещи ко мне. Именно тогда я вдруг осознал, что пункт о сожжении всего имущества Али в ее завещании был весьма кстати – жена словно догадывалась заранее, что я не стану носить по ней длительный траур, а немедленно приведу в дом другую. И эти мысли корежили меня день ото дня – она знала обо мне все, могла предугадать каждый мой шаг, но к себе в душу разрешала вход лишь Оранте.

Я поднял трубку и набрал ее номер.

– Да, – послышался сонный голос.

– Простите, если разбудил, однако, я хотел бы поговорить с Вами о той записи, которую Вы мне передали.

– Что такое? – Оранта зевнула.

– Насколько я понял, таких записей у Вас осталось немало. Могу я с ними ознакомиться?

– С чего вдруг такой вывод? – насторожилась она.

– На обороте пленке Аля явственно говорит, что Вы постоянно записывали Ваши с ней беседы. Вы отдадите мне их либо по-хорошему, либо об их существовании узнает суд.

В трубке повисло тягостное молчание, затем Оранта откашлялась и равнодушно произнесла:

– Вы можете что угодно говорить суду, но все остальные записи давно уничтожены.

– Не думаю, что у Вас хватило духу это сделать. И не хватит и в дальнейшем. Любой обыск докажет мою правоту.

– Ну тогда до встречи в суде, мистер Тругор, – рявкнула она и бросила трубку.

Я почувствовал, что задел ее за живое. Она и вправду не могла позволить себе избавиться от последней памяти о подруге. Кроме того, судя по услышанному, этими беседами она преследовала еще какие-то неизвестные мне цели. Я понимал, что даже если суд и обратит внимание на предоставленную мной запись, решение о выдаче ордера на обыск может затянуться, дав, таким образом, возможность Оранте перепрятать записи. Я должен был действовать прямо сейчас – за ночь она вряд ли успеет перенести кипы пленок в более надежное место.

Я поставил будильник на пять утра, поцеловал уже задремавшую Бету и лег.

Глава 9

Мне пришлось просидеть в засаде пару часов, прежде чем Оранта, наконец, вышла из дома. Даже если она направлялась в магазин, отведенных мне тридцати минут вполне хватило бы на то, чтобы набить рюкзак кассетами, и я, не дожидаясь, пока хозяйка квартиры даже просто свернет за угол, полез на балкон. Мне часто приходилось заниматься подобным в прежние времена, когда Аля уезжала в командировку, забыв оставить мне ключи, а единственным способом попасть в дом, не разбивая стекол, оставался балкон, на дверцу которого мы так и не поставили никаких запоров. До сих пор не перестаю изумляться, как нас не ограбили в те годы.

На балконе Оранты я оказался в считанные секунды, поддел хлипкую дверь ножом и оказался внутри еще, вероятно, до того, как сама хозяйка переступила порог ближайшего магазина. Квартира у нее была крошечная – двухкомнатная в доме старой постройки с минимумом мебели, и я осторожно открывал каждый шкаф и тумбочку, думая, что пленки пока должны лежать на виду – у Оранты не было времени их перепрятать. Через несколько минут необследованным остался лишь чуланчик, в котором, кроме полок с консервами, был только сундук, сразу привлекший мое внимание. На нем висел приличного размера замок, и я затратил несколько минут на то, чтобы сбить его. Внутри, как я и ожидал, громоздились целые кипы кассет. Одного рюкзака было явно маловато, но в любом случае заметную их часть я вполне мог бы прихватить с собой. В тот самый момент, когда я запустил руку в сундук, в замке послышался звон ключа и заскрипела входная дверь. Я бросил в рюкзак первые несколько кассет, что попались мне под руку, осторожно закрыл его и вышел из чулана навстречу Оранте – так или иначе она бы заметила меня, и мне следовало запастись правдоподобной версией того, как я здесь очутился, а не прятаться по чуланам, навлекая на себя тем большие подозрения.