Пола Хокинс - В тихом омуте

• Название: В тихом омуте
• Автор: Пола Хокинс
• Жанр: Триллер
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-104797-9

Новый роман от автора мирового бестселлера «Девушка в поезде»!

Не так давно Нел оставила своей сестре Джулс странное сообщение, но та не ответила. Теперь Нел мертва, а Джулс вынуждена приехать в родной городок, чтобы забрать осиротевшую племянницу. Она возвращается в то место, где прошла ее юность – юность, о которой хотела бы забыть навсегда.

Ее преследуют воспоминания о том, что произошло много лет назад. Ее пугает уверенность в том, что сестра не покончила с собой, а была убита. Но сильнее всего она опасается заводи, прозванной Смертельной, – заводи, в чьих обманчиво спокойных водах погибло слишком много женщин. И возможно, она боится не зря… Кто знает, что кроется в тихом омуте?

---

Полицейские ждали на кухне, стоя за столом и глядя в сторону моста. Высокий мужчина с седоватой щетиной и рядом с ним женщина намного ниже ростом.

Мужчина сделал шаг вперед, протягивая руку и не сводя с меня пристального взгляда светло-серых глаз.

– Инспектор уголовной полиции Шон Таунсенд, – представился он и протянул руку.

Я заметила, что его пальцы слегка дрожат. На ощупь его ладонь оказалась холодной и сухой, словно принадлежала пожилому человеку.

– Я очень сожалею о вашей потере.

Так странно было слышать эти слова. Их уже произносили вчера, когда приходили сообщить о случившемся. Я сама едва не сказала их Лине, но теперь они звучали по-другому. «Вашей потере». Я хотела ответить, что это слово неправильное. Она не могла «потеряться». Вы просто не знаете Нел, вы не знаете, какая она на самом деле.

Инспектор Таунсенд не сводил с меня взгляда, ожидая, что я произнесу что-то в ответ. Он возвышался надо мной, худой и с таким острым, как бритва, взглядом, что об него, казалось, запросто можно порезаться, если подойти слишком близко. Я продолжала на него смотреть, когда вдруг заметила устремленный на меня взгляд женщины, полный сочувствия.

– Эрин Морган, – представилась она. – Мне очень жаль.

У нее были оливковая кожа, темные глаза и иссиня-черные волосы. Она зачесала их назад, но из-за непокорных завитков на висках и за ушами все равно казалась растрепанной.

– Сержант уголовной полиции Морган будет вашим контактным лицом в полиции, – пояснил инспектор Таунсенд. – Она будет держать вас в курсе расследования.

– А что, ведется расследование? – спросила я непонятно зачем.

Женщина с улыбкой кивнула и жестом пригласила меня сесть за кухонный стол, что я и сделала. Детективы устроились напротив. Инспектор уголовной полиции бросил взгляд вниз и потер правой ладонью левую руку: движения были быстрыми и судорожными – раз, два, три.

Беседу со мной вела сержант Морган, и ее размеренный, спокойный тон никак не соответствовал тому, что она говорила.

– Тело вашей сестры обнаружил в реке мужчина, гулявший вчера рано утром с собакой. – У нее был лондонский акцент и мягкий, обволакивающий, как дым, голос. – Предварительные данные свидетельствуют о том, что она провела в воде всего несколько часов. – Морган посмотрела на инспектора и снова перевела взгляд на меня. – Она была полностью одета, а все имеющиеся травмы получены в результате падения тела в воду с обрыва.

– Вы считаете, что она оступилась? – Я перевела взгляд с полицейских на Лину, которая спустилась за мной на кухню и теперь стояла, опираясь о столешницу.

Она была босиком, в черных легинсах и серой майке, обтягивающей острые ключицы и маленькую грудь. Вид она приняла безучастный, как будто происходящее ее ничуть не волновало. Словно в нем не было ничего необычного. В правой руке она держала телефон, водя по экрану большим пальцем, а левой обхватывала себя за узкое плечико шириной с мое запястье. Широкий рот, темные брови, грязные светлые волосы, падающие на лицо.

Должно быть, она почувствовала, что я наблюдаю за ней, потому что взглянула на меня, на мгновение расширив глаза, и я отвернулась.

– Ты же не думаешь, что она оступилась? – спросила она, поморщившись. – Это просто невозможно.

Лина Эбботт

Все смотрели на меня, и мне хотелось закричать, велеть им убраться из нашего дома. Моего дома. Это мой дом, он наш и никогда не будет ее. «Тетя Джулия». Я застала ее в своей комнате, когда она рылась в моих вещах, даже не познакомившись со мной. Потом пыталась быть милой и сказала, что ей очень жаль, будто я должна поверить, что ей не наплевать.

Я не спала два дня и не хочу разговаривать ни с ней, ни с другими. Мне не нужна ни ее помощь, ни ее чертовы соболезнования, и я не хочу выслушивать глупые предположения о том, что случилось с мамой, от людей, которые даже не знали ее.

Я пыталась не вмешиваться, но, когда они сказали, что она, судя по всему, просто оступилась и упала, я разозлилась, потому что, конечно, это не так. Не так. Они не понимают. Это не несчастный случай, она поступила так намеренно. Сейчас, наверное, это уже не важно, но мне кажется, что всем нужно как минимум признать правду.

– Она не оступилась. Она прыгнула намеренно, – произнесла я.

Женщина-детектив начала задавать глупые вопросы, почему я так считаю, была ли мама подавленной и не предпринимала ли попыток самоубийства раньше, и все это время тетя Джулия не сводила с меня печального взгляда, будто у меня не все дома.

– Вы же знаете, что она была одержима этой заводью, всем, что там происходило, всеми, кто там погиб. Вы знаете это. Даже она знает, – сказала я, глядя на Джулию.

Она, как рыба, открыла рот и снова закрыла. Мне даже захотелось им все рассказать и попытаться все объяснить, но какой смысл? Не думаю, что они способны понять.

Шон – инспектор Таунсенд, так я должна к нему обращаться, когда он при исполнении, – начал задавать вопросы Джулии. Когда она разговаривала с мамой в последний раз? В каком та была состоянии? Не вызвало ли что-нибудь у нее тревоги? А тетя Джулия сидела и врала.

– Я не разговаривала с ней много лет, – сказала она, и ее лицо при этих словах залилось краской. – Мы не общались.

Она видела, что я смотрю, знала, что мне известно, какая это чушь, и покраснела еще больше. А потом попыталась перевести внимание на меня и спросила:

– Послушай, Лина, а почему ты решила, что она прыгнула намеренно?

Я долго на нее смотрела, прежде чем ответить. Я хотела, чтобы она знала: я вижу ее насквозь.

– Меня удивляет, что ты об этом спрашиваешь, – сказала я. – Разве не ты ей говорила, что у нее жажда смерти?

Она замотала головой и залепетала:

– Нет, нет, я не… все было не так…

Врунья!

Другой детектив – женщина – начала говорить, что «в настоящий момент нет доказательств, указывающих на умышленное действие», и что они не нашли предсмертной записки.

Я не могла сдержать смеха.

– Вы думаете, что она должна была оставить записку? Моя мать ни за что бы не стала оставлять никакой чертовой записки! Это было бы… банально.

Джулия кивнула:

– Да… это правда. Поставить всех в тупик вполне в духе Нел. Она обожала тайны. И хотела бы оказаться в центре одной из них.

Мне захотелось влепить ей пощечину. «Ах ты, гадина, – едва не сорвалось у меня с языка, – ты в этом тоже виновата!»

Женщина-детектив захлопотала, наливая всем воды, и попыталась всунуть мне стакан в руку, но я больше не могла все это выносить. Я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но не хотела, чтобы они видели мои слезы.

Я направилась в свою комнату, заперлась и уже там разревелась.

Обмотав рот шарфом, чтобы плакать как можно тише, я сопротивлялась желанию дать себе волю и выплеснуть все отчаяние наружу. Мне казалось, что если я не сдержусь, то уже никогда не смогу прийти в себя.

Я изо всех сил старалась не думать, но в голове продолжали крутиться слова: «Прости, прости, прости, это я виновата». Я смотрела на дверь своей спальни и вновь и вновь видела, как в воскресенье вечером мама зашла пожелать мне спокойной ночи. Она сказала: «Что бы там ни было, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, Лина, правда?» Я повернулась набок и надела наушники, но знала, что она продолжала стоять и смотреть на меня. Я чувствовала это, как и ее печаль, и даже испытывала удовлетворение, потому что считала, что она получила по заслугам. Я бы отдала все на свете, буквально все, лишь бы иметь возможность встать, обнять ее и сказать, что я тоже ее люблю, что она ни в чем не виновата и что я не должна была говорить, будто это целиком ее вина. Если она и была виновата в чем-то, то не больше меня.

Марк Хендерсон

Сегодня был самый жаркий день года, и, поскольку Смертельная заводь исключалась по очевидным причинам, Марк отправился искупаться вверх по реке. На участке перед коттеджем Уордов река становилась шире, а потом снова сужалась, устремляясь по рыжеватой гальке. Но посередине заводь была глубокой, а вода такой холодной, что перехватывала дыхание и обжигала кожу, невольно вызывая приступ смеха.

И он смеялся, смеялся громко – ему захотелось смеяться впервые за последние несколько месяцев. И в реке он оказался за это время тоже впервые. Река перестала быть для него источником удовольствия и вызывала только ужас, но сегодня все вернулось на круги своя. Сегодня он чувствовал себя хорошо. Проснувшись с ясной головой и легкостью в теле, он сразу понял, что сегодня отличный день для купания. Вчера Нел Эбботт нашли утонувшей. Сегодня отличный день. Он чувствовал, как с души не то чтобы свалился камень, а будто тиски, сжимавшие его виски, сводившие с ума и не позволявшие жить, наконец-то разжались.

К нему домой пришла женщина-полицейский – очень молодая сотрудница уголовной полиции, и ее девичья непосредственность так располагала к себе, что ему даже захотелось сообщить ей то, чего не следовало. Ее звали Келли, а фамилию он не запомнил. Он пригласил ее войти в дом и рассказал правду. Что видел, как в воскресенье вечером Нел Эбботт вышла из паба. Он не стал говорить, что отправился туда в надежде встретить ее, это было не важно. Он сказал, что они поговорили, но очень недолго, потому что Нел торопилась.