Александр Образцов - Поющие люди

• Название: Поющие люди
• Автор: Александр Образцов
• Жанр: Эссе

«Подобно врачам, проверяющим действие вакцины на собственном организме, я решил проверить действие властей любого рода на собственной шкуре.

Но я не моделировал свои действия. Действительность (которую я не могу называть словом „жизнь“) сама построила свои ловушки и гильотины. Слушайте…»

---

От Мецената до Герострата значительно ближе, чем кажется.

Когда пишешь или говоришь, часто ориентируешься на самых тупых, тогда как надо – наоборот.

В каждое время современники считали свои суждения, в отличие от прошлых времен, совсем уж безупречными. Вот только, казалось им, само время мелковато для их крупных суждений о нём.

Толпа питается несчастьем. Великие актеры знали это и перед выходом на сцену делали ей этот взнос, теряя сознание или иным способом страдая.

Нетерпимость начинается там, где кончается порода.

Показатель отличной формы – это когда пишешь о чернильнице и выходит рассказ «Чернильница».

Рука успевает за мыслью только в записи афоризмов и анекдотов.

– Что-то случилось, – говорит китаец через триста лет после Чингисхана.

– Нет. Ничего, – отвечает индус через пятьсот.

2. Казна

Можно потерять миллионы людей – они снова родятся. Нельзя потерять ковчег.

Когда кормишь на подоконнике голубя десять лет, а потом голубь умирает и на подоконник прилетает его дочка с мужем – это так же сильно, как история цивилизации.

Робкий человек – привет от Бога.

Поучение – это бумеранг.

Горечь от прошлого отменяет не только дурное, но и хорошее без разбора.

Пушкин по другому – по ничтожному – случаю сказал основную русскую фразу:

– Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад…

Рукописи не горят. Они полыхают. Потому что их читает только Бог. А он не позволяет смотреть из-за его плеча.

На вагоне в Бологом написано мелом: «Пока Россия пьет, она непобедима».

В войне побеждают армии, в искусстве – единицы.

Если помогают своим, то это называется – по-дружески, если это делают где-то и кто-то, то это называется – мафия.

Главное свойство человека, объясняющее всё в истории – любопытство.

Если рябина, давая много плодов, знает, что осень будет дождливая, зима – морозная, а следующее лето – дождливое и холодное, то это говорит о том, что рябина в данном случае, как мыслящее существо, стоит выше человека. Это говорит также о том, что леса, климат и прочее – руководятся.

Умер с любопытством, интересуясь загробной жизнью.

Гордость нищего, непризнанного человека – единственная пища, доступная ему. Но это небесная пища.

Единственный секрет успеха – уверенность в успехе.

Ругань, споры – естественное состояние семейной жизни. Дети крепнут, родители не киснут.

Чувство меры – брать знания столько, сколько надо.

Большинство крови в истории было из-за того, что кто-то невнятно сказал, кто-то не расслышал, не так понял.

Недостаток честолюбия – это недостаток.

Все вопросы социальной справедливости упираются в конце концов в тот факт, что один сосед имеет машину и любовницу, а другой сосед – еврей.

Пьеса должна быть чрезвычайно проста на первый взгляд и необыкновенно запутанна на второй.

Пьеса должна быть так сильна, чтобы ее ни одно исполнение не сломало. Из неумелых рук она должна вырваться, из нечестных – выскользнуть.

Многое можно простить. Но не мелкую цель.

Эти времена настолько плоски, что вводить их в ткань художественных произведений неэкономично.

Лучшие специалисты – дилетанты, лучшие писатели – графоманы.

Когда цыпленок изнутри раскалывает яйцо, ему кажется, что он Бог.

Мы знаем, что с собой позволил сделать русский народ, но мы не знаем, чего он сделать не позволил.

Убийство человека – тот же акт каннибализма. Потому оно помимо воли вызывает рвоту.

Москва – существо женского рода, и она любит, когда ее берут.

Капкан в шутку не ставят.

4 ноября, когда иней и морозец превратят оставшиеся листья берез в зеркальца, надо встать на цыпочки и заглянуть в это зеркальце. И вся неказистость твоя исчезнет.

Так по русским приметам изумительной красоты.

Самое сложное – писать без отзвука, без эха. Надо напрягаться за весь мир, реконструируя этот отзвук.

Наш мир – инкубатор высших сил.

Искренность – не право и не обязанность. Это – условие.

Когда ты не нравишься себе, ты нравишься окружающим.

Не тот могильщик, кто громко кричит и грозит похоронить, а тот, кто приходит неслышно и делает это сразу.

Тот, кто много раз бросал курить, понимает, как человек труслив, жаден и лжив.

Почему-то проза от первого лица неубедительна.

На русский вопрос, что такое литература – исповедь или проповедь, в Европе знают третий ответ – ремесло. И русскому становится гнусно заниматься этим делом.

Как может быть культура автономна или не автономна? Если она не автономна, она не культура. Как может быть культура открыта или закрыта? Если она закрыта, она не культура.

Мне не интересно мое время. Мне оно любопытно.

Похоть и любовь не только не адекватны, но и противоположны по смыслу.

Обычные наблюдательность и память не имеют отношения к литературе. Здесь нужны другие инструменты.

Основное отличие пейзажа двадцатого века от предыдущих – громадные площади перевернутой земли. Возможно, в этом причина сумасшествия. В гумусе, в зелени – мощное стабилизирующее поле мысли.

Человек не может быть интересен своей старостью. Скорее, этим он как раз неинтересен.

Труднее всего доказать очевидное.

Невозможно переубедить отца.

Реже всего бываешь на соседней улице.

Меньше всех ценишь друзей.

Думая о замысле Бога, мы забываем ввести множественное число. Замыслы Бога. Их так много, что в понятие гуманизма они не вмещаются. Замыслы Бога веселы и ужасны, тоскливы и оптимистичны, мудры и дебильны. Но каждый раз, за новым замыслом, открывается более высокое гармоническое целое, которое затем становится неизбежно частью.

Ребенок вдруг становится ласковым. Тебе кажется, что в семье, наконец, мир. А он просто убедился в том, что ты окончательный осел.

Революционный демократ тогда человека пожалеет, когда он уже корчиться будет. Вот тогда – да, тогда своей жизни не жалко для спасения. А если мало страдает или не из-за того, из-за чего следует, то – пусть. Даже презирает за мелкость.

Самое приятное средство для постоянно бодрого и приветливого состояния – это способность забывать обманы и предательства.

Люди потеряли страх, а злоба осталось.

Рассказ как голубь: рвет и рвет крылья из рук. Но ты обжимай и обжимай его – тем ослепительней, неожиданней будет бросок ввысь.

Что такое сюжет? Это когда к свободному герою начинает цепляться посторонняя жизнь. Или он от нее отбивается, в конце концов, или она его задавливает. Без вариантов.

Мифологизация дурака. Надо относиться к нему, как к обычному человеку, он не всемогущ и не вечен.

Семья – это место, где хороший человек проявляет свои дурные наклонности.

Боюсь людей, у которых нет зазора между желанием и поступком.

Вопрос не в том, есть ли объяснение всему, что было, есть и будет. Вопрос в том, способен ли кто-то хоть какое-то объяснение воспринимать?

Любовь к мертвым в России имеет тот же градус, что и ненависть к живым.

Самые родовые русские черты: 1. Сделаю назло себе. 2. Все равно кто-то обо мне позаботится.

Россия, как всякая женщина, обожает силу, любит безрассудство, терпима к глупости, не любит ничего решать и ненавидит неудачников.

Сейчас время ликующей глупости. Всемирной.

Восхищение вызывают не просто точные движения. Восхищение вызывают быстрые и точные движения.

Суворов – выдающийся русский чань-буддист из школы Линьцзы.

Литература, как и дзэн-буддизм, делается без усилий, но с гигантской подготовительной работой.

Когда говорят о том, что культура в России сконцентрирована в театрах, журналах, союзах – небольших островках в океане варварства, то это неправда. Ее давно уже не было бы. Культура здесь рассыпана, как бисер, и она неуловима.