Наталья Сапункова - Невеста без места

• Название: Невеста без места
• Автор: Наталья Сапункова
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-102710-0

И не думала, не гадала княженка Велья, младшая дочь князя Велеслава, что давно она просватана по неосторожности батюшкиной в дальние земли, в проклятый род. И придется ей уехать навстречу неведомой судьбе, через леса дремучие на чужбину, в город Карияр, чтобы стать там женой одного из четырех княжичей. И все они вроде хороши, а не лучше того незнакомца, кому уже отдала она свое сердце темной купальской ночью. И верно ли, что настоящая любовь сильнее любых невзгод?..

---

А сколько слез пролила Дарица, когда девочка эта, Велья, родилась. И еще раньше, как положил князь Велеслав глаз на красавицу с болота. Была Дарица княгиней, любимой и единственной, троих детей родила, а тут – другая! Кому не будет больно, обидно? Толку-то. Муж в своем праве. Можно быть разумной, высокомерной, холодной, бесстрастной – на людях, а от своей подушки как боль скрыть? Время прошло, притерпелась. И не привез князь в Верилог свою меньшицу и ее дочь, вот и хорошо. Глаза не видят, и на душе легче. А потом, когда умерли и меньшица, и ее мать-волхва, и Велья появилась в хоромах, княгиня Дарица приняла ее как дочь, своим платком ей плечи укрыла, материнские обязанности на ней теперь.

Велья… Имя-то какое, словно птичье. Чужое. По своему роду назвала волхва внучку, и отец-князь согласился. Мать, говорят, была красавицей. Княгиня ее так и не увидела ни разу, хоть и любопытно было. Сдержалась. Побольше высокомерия, стужи в глазах – что ей неведомая девка с болота, с собой равнять? Будто мало их, что князю всегда улыбнуться готовы. Таких пусть хоть десяток, все равно княгиня – она одна.

Какая бы раскрасавица ни была Аленьина дочь, Велье, видно, материной красы неописуемой не отсыпалось. Эта больше в отца пошла лицом, нянька старая твердит, что на бабку свою, Велеславову матушку, сильно похожа. Что ж, личико милое, пожалуй, но и только. Волосы вот материны вроде бы, с рыжиной, не Чаянин янтарный шелк, а жестче и кольцами завиваются, распустит косу – как водопад буйный по спине, когда вода на камнях да порогах играет. Неплоха девка, если одеть как следует, тогда кому хочешь показать не стыдно.

Неплоха, да. Но с Чаяной ее не равнять. Дочка всем пошла в княгинину родню: ростом высокая, в талии тонкая, в бедрах пышная, лицом белая, брови тонкие, ровные, соболиной черноты, от длинных ресниц на щеках тень лежит, глаза цветом как грозовая туча, а лицо, должно быть, как у самой Лели Прекрасной[8] – краше и представить-то трудно. Может, Леля и краше, да кто ее видал? Ходит княжна, как лебедушка плывет, а коса-то – загляденье, почти до колен, и цветом, как янтарь, в котором солнышко играет, или как первый летний мед, в такой косе что хрусталь, что жемчуг богатством не кажутся, и без них не хуже.

Слишком она хороша для кариярцев, те, наверное, в своих лесах такой красы до сих пор и не видали. А придется отдавать, ничего не поделаешь.

Перед смертью старая Аленья князя к себе позвала и просила непременно внучку замуж выдать, как только в пору войдет, причем в дальние земли не везти. Почему беспокоилась, спрашивается?

Князь, конечно, обещал. Тоже, стало быть, пора…

Глава 2 Волки

Утром Велька проснулась раньше Чаяны, но вовсе не рано. Не как дома, в Сини, где все вставали на рассвете. В отцовских хоромах были иные порядки, и Велька поначалу маялась, не зная, куда себя деть в самые первые часы, когда поднималась только челядь, когда на кухне начинали греметь посудой, топили печи, заводили хлеб и ставили в угольный жар утреннюю кашу, доили коров на скотном дворе. Тенью скользила по клетям, отдавая скупые распоряжения, княгинина ключница…

Это все дела не господские, господам вставать – только мешать. Приходилось браться за прялку, такая работа всегда выручала.

Чаяна спала, чему-то улыбалась. Перед сном они болтали, о своем, о девичьем, отвлеклись от тревог, и спалось обеим сладко, снов дурных про страшных проклятых женихов не снилось. И это правильно, ведь завтра Купала, такой день, когда о чем другом и думать не хочется, только о купальских кострах, о том, как покатится с косогора в реку огненное колесо, как они, девки, разбегутся по лесу в белых русальих рубахах – догони-ка! У Чаяны это последняя ее девичья Купала, последняя русалья рубаха…

Велька выскользнула из-под легкого одеяла, сладко потянулась, принялась переплетать косу. Горничные сюда уже спозаранку наведались, разложили наряды, отдельно для нее, отдельно для старшей княжны. Обеим – тонкие, беленые нижние сорочки, расшитые обережными узорами, целиком шелковые верхицы цвета жирных сливок с широким, шелковым с золотым шитьем по подолу, одинаковые поневы из желто-коричневого шелка с девичьей каймой, ярко-красные шелковые пояски. Богатые наряды, княжеские, для Чаяны чуть богаче. И шкатулку ей принесли, вот стоит, на столе у изголовья, с драгоценными украшениями. Не с теми, что она всегда носит, что-то особенное, должно быть. И это правильно, она же невеста, ей с гостями за столом сидеть, а Вельку позовут ли за столы вообще – пока непонятно. Нет, в другое время и она бы там сидела, с сестрой и боярынями, слева от княгини Дарицы, но сегодня ей вроде велено носа из горниц не высовывать. И отец пока не знает, что она тут. И лучше бы вовсе не узнал. Ну да ладно, там видно будет.

Между тем медлить не следовало. С утра пораньше проще ускользнуть со двора и вернуться проще, нежели когда все окончательно пробудятся. А купец, конечно, ждет ее уже. День сегодня особый, ярмарка лишь до полудня. Купала – праздник ночной, но обряды его начинаются после полудня, когда покатится вниз батюшка-солнышко.

Из сестриной горницы Велька ушла, одетая по-вчерашнему, в простую одежку. Перебежала нелюдный пока двор – никто даже вслед не посмотрел. Выскользнула в ту же калитку за конюшнями и дальше пошла чинно, не спеша. До торга идти было недолго.

Вокруг палатки ливского купца пахло пряно и остро. Покупатели тут не толпились. Не понимал здешний народ прелести иноземных пахучих травок, да еще и за серебро-золото, когда свои растут в изобилии, рви не хочу. Но, само собой, не в убыток себе купчина ездил в такую даль, раскупали его товар, не спеша, малой меркой, да за немалые денежки. А был еще у него такой товар, что не всякому и предлагался.

Вельке ливец улыбнулся приветливо, закивал, махнул рукой – подожди, дескать. Он обхаживал других покупателей, показывал им что-то, уложенное в простенький деревянный ларчик, причем лица у покупателей были заинтересованные, мало не сказать – восторженные. Разглядев лучше те лица, Велька живо выпрыгнула из палатки, потому что узнала боярина, виденного как-то у отца. Боярин в Верилоге бывал наездами, но Вельку тоже видал и мог бы узнать и очень удивиться!

Ничего, она подождет. Велька вытерла об рубаху вспотевшие ладони и замерла, вдруг столкнувшись с дерзким, настойчивым взглядом одного из странно одетых мужчин, стоявших неподалеку. Тот толкнул локтем соседа, сосед – другого, и теперь уже трое они, переглядываясь, рассматривали Вельку. И это было нехорошо, тревожно, в груди у девушки шевельнулся холодный комочек. Да, нехорошо…

Между тем как до сих пор все у Вельки было хорошо и ладно. Да и теперь чего бояться? Ярмарка, людное место. Не такое еще людное, как будет вскоре, но и пустынным его уже не назовешь. Стража вон там, близко, крикнуть – услышат. Да только чего кричать, ее никто не трогает, смотрят только. Интересно, что за люди? Почему сердечко затрепетало?..

Один медленно двинулся к ней, остальные, чуть помедлив, следом, и вот они уже стояли, окружив Вельку со всех сторон. Но вход в палатку близко, и спрятаться там она по-прежнему может. Только чего прятаться?..

Этот, первый, глаз не сводил с Вельки. С оберегов на ее груди. Половина оберегов – бабкины, от нее остались, Велька и носит…

Первый сказал что-то на непонятном языке, обращаясь явно к ней. Велька покачала головой.

– Не понимаю, добрый человек.

– Кто твой хозяин, девушка? – повторил он на понятном, здешнем языке. – С кем потолковать о тебе?

Говорил он свободно, но не очень чисто, немного по-чудному слова выговаривал. Оно и видно, что из дальних земель человек.

– Нет у меня хозяев, с чего ты взял? – ответила Велька, подавив невольную дрожь в коленках. – Разве только родной батюшка, да о чем тебе с ним говорить?

– Ты права, говорить не о чем, – согласился тот, улыбаясь, – поедем так с нами. Подарок тебе купим, наряд новый цветной – хочешь? Лент шелковых – хочешь? Ожерелье из сердолика, самое лучшее – хочешь?

– Не хочу! – Велька вздернула подбородок и попятилась. – И слушать такие речи не хочу тоже, прости, добрый человек…

Шум поднимать на рынке Вельке ох как не хотелось. Прятаться в шатре, пока не ушел боярин, – тоже.

Этот по возрасту вроде был из троих старший и одет богаче. Хотя все они казались людьми небедными, в цветных рубахах, малость непривычно скроенных и расшитых непонятными Вельке узорами, в широких, увешанных бляхами поясах, в шерстяных плащах, буро-красных, все – при мечах, и обручья с цветными камнями у каждого. Волосы у всех были черные с рыжиной, а глаза – как орех лесной. Конечно, они родичи, может, братья родные…

– Скажи свое имя, девушка, – велел он.

Не попросил, а именно велел. Да что же они привязались, в самом деле?

– Ни к чему вам мое имя знать, – сказала она с досадой, – идите себе по своим делам, люди добрые, а то ведь закричу, стражу позову. Будете отцу моему за обиду платить. У нас такое не спускают…