Игорь Соловьев - Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1

• Название: Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1
• Автор: Игорь Соловьев
• Жанр: Русское фэнтези

В начале 22 века произошел космический катаклизм, поменявший законы мироздания, и то, что раньше считалось магией, стало реальностью. За прошедшую с тех пор тысячу лет мир изменился до неузнаваемости. В центре событий – группа юных выпускников магического университета, для которых магический мир – обыденность, как для нас – электричество. Не обыденно для них другое – неожиданно для себя они попали в средоточие долгой и сложной интриги Великих Магов, длящейся не одно столетие.

---

– Что ж, теперь можно и поговорить о том о сем, – благодушно откинулся в кресле профессор. Что вам будет интересно?

Антуан вполне ученически вскинул руку, впрочем, тут же убрав. – Да? – чуть улыбнулся Кей. – Профессор… Простите, если вам неприятно об этом говорить… Вы ведь помните Войну?

Кей поморщился, помолчал где-то с полминуты, но все же заговорил. – Ладно, кое-что вам уж знать можно. Все же вы – те немногие, кто если не понял умом, то хотя бы почувствовал, что мир – сложнее, чем внушает наша государственная пропаганда. Вы из тех, кто понял необходимость защиты от врагов, о которых большинство не подозревает. Впрочем, на самом деле не подозреваете и вы – но что-то вам, видимо, все же не дает покоя… Да, вы не армия, куда идут ради денег, минуя даже Университет. Вы – настоящая элита. Не эти, в пиджаках и с модными побрякушками, сидящие в своих роскошных кабинетах, уставившись в графики, подсчитывающие свои барыши или обдумывающие очередные лилипутские интриги. Нет. Это – проклятая бюрократическая плесень! – Кей скривился так, что Кэрол показалось, что он сейчас плюнет – но обошлось. – Вы – настоящая элита, избранные, хоть и не понимаете этого, – в его голосе смешались одновременно теплота, гордость и какая-то глубокая горечь, и, кажется, что-то еще, непонятное.

– Возможно, наш великий Грандмейстер и сочтет преждевременным делиться с вами информацией, но не все же оглядываться на мнение Великих магов, правильно? – в эту секунду он даже как-то помолодел и заговорщицки подмигнул, вызвав тихий одобрительный гул.

– Я, Стефан Кей, родился как раз, когда началась Великая Война. Она длилась почти столетие. Я видел… видел, как умирал старый мир. Умирал буквально, пожираемый холодом, смертью и адским пламенем. Как вы знаете, есть два места на карте мира, отгороженные сильнейшими магическими барьерами, за которые не ступает нога человека. В этих местах не может существовать ничто живое. Это выжженная степь далеко на востоке, за Уральским хребтом, там, где земля испепелена вулканическим пеплом, где есть только черный и красный цвета. Воздух там отравлен серой и извращенной магией, а вглубь, до земель к северу от Монголии, не доходил никто. По крайней мере, не возвращался оттуда живым. Там, отгороженная с двух сторон, Великой Стеной и Зачарованным Лесом, что за Уралом, где живет Белая Чародейка, лежит выжженная пустыня. А в самой ее глубине, где пылает неугасимый огонь ненависти, еще, говорят, стоит твердыня огня и мрака. Она пуста – как считается, ее хозяин был уничтожен в войну, но остатки его прислужников, серых, безликих, искаженных тьмой, все еще бродят по пустынным землям, а среди них и твари похуже.

Второе место – земли на самом севере Америки. Там находится заснеженная, безжизненная и холодная пустыня. Смертельная белизна, холод и нежить – вот и все, что вы там найдете. В самом сердце этой ледяной пустыни находится абсолютно черный город, а в нем – Цитадель Смерти. Ни один смертный не переступал ее порога… Но я был в числе тех, кто видел ее. Видел – стоя на холме, сжигаемый ледяным ветром, доносившим безжалостную холодную свежесть и смрад нежити…

Враги убиты, это правда. Но я сражался, едва закончив Университет – в те годы мы учились, находясь в осаде, а вместо прогулок в Роще лечили раненых и больных. Орда нежити была у наших ворот, и среди них были такие, о которых вы даже не слышали. Та война тянулась десятилетиями, то затухая, то разгораясь. Мы с самого начала были в меньшинстве, и с каждым годом, с каждым месяцем наши силы таяли, а врагов не становилось меньше – они все прибавлялись и прибавлялись. Не знаю, каким чудом мы вообще победили, все шло совсем не к такому исходу. Арканум не хочет, чтобы вы имели какое-то представление о том, на что на самом деле способны темные силы… Близорукие идиоты! – вскричал Кей, покраснев, рубя рукой воздух, – из-за них мы все когда-нибудь такого натерпимся, что… Ладно, пропустим, – профессор вновь взял себя в руки. – Итак, на чем я остановился… Мы сдавали экзамены, а вокруг гибли люди. Умирали – и нападали на нас. Те, с кем еще вчера мы шутили за одной партой, те, кто был нашими родственниками, друзьями, соотечественниками… Бросались, со стеклянными, неживыми глазами, стремясь распотрошить и сожрать, как собака – кролика.

Кэрол передернуло. – Я был из числа тех, кто доучился до самого конца – и мы были тут же брошены на оборону города – вместо выпускного. Гули, скелеты, призраки… Мясные големы… Лучше вам не знать, что это такое, и никогда этого не видеть. Летающие упыри, Стражи, вампиры… Мы убивали их, волну за волной, но их не становилось меньше. Ими командовали волшебники, уже не живые и не мертвые, опьяненные одной целью – переделать мир по своему образу и подобию, превратить его в замороженный рай, где все одинаково спокойны и одинаково мертвы. Вот чем была эта Война. Это была война живых и мертвых, и каждая наша потеря лишь увеличивала численность врага. – Кто же… Кто же начал все это?

– А как вы думаете… Великие Маги бывают не только Светлыми. Его… его имени никто не помнил, а звали – Некромантом. Сам он величал себя Королем Мертвых, Владыкой Смерти. Что касается Великих, скажу вам так. То, как я разбросал вас сегодня – это просто ничто по сравнению с тем, что может сделать Великий Маг с вдвое большей группой таких, как я. Но Некромант… против него собрались все тогдашние Хранители, Великие Маги, и еще полсотни с лишком таких, как я – сегодняшний, не тогдашний. Это те, кто дошел до его тронного зала. Ушло – гораздо меньше, но все же он был побежден. Едва-едва. Кей помолчал, дав всем проникнуться только что рассказанным. Полсотни таких, как он? Толпа Великих Магов? Наверняка, он где-то преувеличил. Но все-таки… неужели в принципе мог существовать кто-то настолько могущественный? И, что более важно… – Мог ли настолько сильный маг действительно быть навсегда уничтожен? – опередил ее Антуан. Кей вздохнул. – Бьешь в самое больное. Были проведены самые тщательные, всевозможные проверки. Нет, следов его присутствия нет. Правда, та, первая победа, была не окончательной – мы лишь получили краткий момент перерыва, отдыха.

– А кто были те, огненные, что на востоке? – спросил Алекс. – Об этих я знаю еще меньше. Надо иметь понятие о мании Великих к секретности. Я не знал почти ничего, кроме того, что касалось существа данных мне заданий, – в голосе Кея явственно звучали горечь и обида, – не знал и не знаю почти ничего, кроме самых общих сведений о враге, с которым сражался всю войну. О Восточном Фронте мне неведомо, но известно лишь, что тот враг не уступал нежити. Они брали пленных и что-то с ними делали… Что-то настолько ужасное, что об этом говорить запрещено под страхом тюрьмы – тем, кто об этом вообще что-то знает. Этот фронт был не менее ужасен, не менее кровожаден, в чем-то, как говорят, был даже страшнее того, где сражался я. В одной из битв я был ранен, и пропустил самый конец. Помню только, что в ходе решающей битвы тряслась земля и все небо переливалось то белым, то красным, то синим, то вообще чернело. Раскололись континенты, и… все прекратилось. Я стоял на холме напротив пустой Цитадели Смерти. Я запомнил этот момент навсегда, и это была не радость победы. Это было опустошение. А потом, три столетия, строился новый мир. Век Гармонии, так его назвали. Все то, что для вас – незыблемость и данность, для меня – творение рук, создававшееся на моих глазах. И было решено молчать. И пусть я трижды не согласен, но я скажу вам, что если хоть один из вас хоть кому-то проболтается о том, что узнал сегодня, я откажусь проводить уроки с вами всеми.

Он помолчал несколько секунд, дождавшись, пока каждый кивнет, соглашаясь.

– Возможно, они и правы… в чем-то. Возможно, люди не были бы беззаботны и счастливы, зная, что они устроили каких-то три с половиной века назад. Но… я все же уверен, что не бывает так, что такое зло жило под Солнцем – и исчезло без следа.

Кей вдруг поймал взгляд Альбины и неожиданно взорвался. – Да, черт побери, я знаю, что вертится у вас на языке, мадемуазель Томашевская! Я был у чертовых психологов, и они говорили мне то же, что скажете вы, по бумажкам, по учебникам! Что я был рожден и вырос в стрессе, в мире, охваченном неуверенностью, что все. Это. Только. У. Меня. В голове! – вскричал он. – Но черт побери, они не были там, они не видели этого! Это они, они родились, считая, что мир существует для их блага, это они никогда не испытывали ощущения, что земля и воздух предают тебя и пытаются убить. Это было не в моей голове. Это – реальность, это – люди, это – жизнь, какая она есть, не сладкая сказочка, которой кормят розовых младенчиков, подтирая им сопельки… Я знаю, они скажут на этом моменте, что я завидую тем, кто не испытал боли, что я не могу смириться с тем, что я пережил боль, а вы – нет. Так вот. Все это – чушь собачья! Я скажу вам самое страшное – я, просыпающийся каждую вторую ночь от кошмаров, я, закрывающий глаза и видящий такое, о чем просто страшно даже думать… я не поменялся бы ни с кем из вас! Потому что тот, кто знает правду – горькую, отравленную – уже никогда не согласится на сладенькую ложь, на безопасный, лишенный тревог мирок. Потому что это – кража. Извините, но я только что лишил ваши юные мозги моральной девственности, и вы уже не будете такими, как вчера. Подобные знания – из области того, что меняет навсегда, как первая в жизни трепка, как первый раз, когда тебя всерьез пытались убить, как первый раз, когда ты сам лишил жизни человека, равного тебе, брата по разуму. Как после первого секса, черт побери. По крайней мере уж это-то пробовал хоть кто-то из вас, а, может и все, какая разница. И простите за грубую солдатскую прямоту.