Мария Храмкова - Ген Химеры. Часть первая

• Название: Ген Химеры. Часть первая
• Автор: Мария Храмкова
• Жанр: Киберпанк

В отдаленном будущем мир поделен на классы. Первый – элитный класс, включающий детей до шестнадцати лет и Второй – рабочий, куда относятся все, кто старше. Девушка из Первого и парень из Второго класса влюблены друг в друга, но их связь преследуется по закону, поскольку любое неформальное общение между классами недопустимо. В поисках возможности быть вместе, Сати и Ойтуш выходят за грани системы, в результате чего узнают жуткую правду об устройстве мира.

---

Едва Ойтуш переступил порог «холодного цеха» – как называли свой отдел работники морга – над одним из грузовых лифтов загорелась лампочка.

– Ого, рано сегодня, – бойко произнес низенький мужчина в возрасте, чей препаровочный стол находился по соседству со столом Ойтуша.

– Так лекарство в городе закончилась, Риши, – отозвался парень. – Сегодня их будет завались.

– Давай этого я возьму, – сказал Риши с энтузиазмом затаскивая на стол труп в целлофановом пакете. – О, дама. Люблю когда утро начинается с прекрасного.

В отделе давно сложилось негласное мнение о том, что Риши был не совсем здоров психически: ну кто еще мог с таким почти неприкрытым удовольствием разливать кроваво-желтую массу жира по пакетам? Он приходил на службу раньше всех, уходил последним и никогда не брезговал самой грязной работой. Однако, с этим крепким стариком было о чем поболтать, даже несмотря на всю его чудаковатость.

На обработку тела у Ойтуша уходило обычно около сорока минут. Добавим сюда время, что уходило на расфасовку по пакетам – в итоге возни получалось не мало. Но сегодня ему везло: двое тщедушных стариков, что доставил грузовой лифт, были практически лишены подкожно-жировой клетчатки.

На запястье каждого из трупов было клеймо с временем и причиной смерти. Для большинства граждан Второго класса причина смерти выставлялась весьма условно, разумеется кроме тех, кто был распределен на высокие должности. Люди умирали от голода, инфекций, переохлаждения, травм на производстве и очень редко – от старости. Опыт стариков не ценился в нашем обществе; для государства они были балластной прослойкой, которая уже не может полноценно работать, но все еще продолжает занимать место.

– Ойтуш, возьмешь малыша? – спросил один из работников, наполовину стащив с лица одноразовую маску. – Тут ювелирная работа нужна.

– Что, действительно Первый класс? – с сомнением произнес Ойтуш, подходя к соседнему столу. На нем наполовину выпавший из целлофана, лежал подросток с изумрудными волосами.

– Сейчас посмотрим, – сказал Эдмундс, убирая пряди волос с виска молодого парня.

– Чип вживлен, – констатировал он, замечая тонкий шрам.

– Ну надо же… а выглядит лет на тринадцать, – с горечью произнес Риши, чуть приподняв подведенное зелеными стрелками веко мальчика.

Представители Первого класса нечастые гости в морге. Наше правительство бережет их, как зеницу ока. Но по сути, чем вот такой семнадцатилетний парень отличается от других детей годом моложе? Неужели одаренность, это свойство воспринимать мир не так, как все остальные, должна определять: кому жить, а кому умереть?

– Да, я возьму его, – без эмоций сказал Ойтуш, перетаскивая тело на свой стол.

На белоснежной коже парня были следы побоев, как старые, так и совсем свежие. Дата смерти: 05:32. Причина смерти: не указана.

Все это было как-то странно. Цвет волос, макияж, многократные побои… Неприятная догадка закралась в голову Ойтуша, и он принялся внимательно осматривать тело.

Так и есть. На внутренней части бедра был штамп корпорации.

– Это сиделка, парни, – прокомментировал Ойтуш, сдвинув брови.

В отделе повисло молчание: каждому хотелось думать, что смерть парня была быстрой.

Сиделки, или живые игрушки – это красивые юноши и девушки из числа Второго класса, которых богатые семьи нанимают для своих детей. Каждая из сиделок получает препарат, подавляющий желания и волю, что делает их покорными и беспрекословными. В Метрополе существует несколько крупных корпораций, предоставляющих сиделок за большие деньги. По факту корпорация должна контролировать здоровье и безопасность своих изделий, но по сути – бизнес есть бизнес. Чем больше ты заплатишь, тем больше тебе позволено.

Маленькие дети жестоки по своей природе, а дети богатых родителей – и вовсе не знают границ. Многие из сиделок умирают долго и мучительно, Ойтуш знал достаточно таких историй.

Но самое печальное было в том, что некоторые люди добровольно заключали контракт с корпорациями. Причины могли быть совершенно разными: куча кредитов, нищета, в которой увязли твои родные, проблемы с законом… Пособие, выплачиваемое сиделкам могло годами кормить целую семью. Вот только сами «игрушки» должно не жили. В основном из-за наркотиков, что по договору они обязаны были принимать. Ну или как вот этот зеленоволосый парень со следами избиений. Причина смерти не была указана, но Ойтуш пришел к выводу, что дети, играючи, заставили его съесть несколько лезвий: пищевод и желудок были располосованы изнутри.

За год работы в морге Ойтуш успел многое повидать. Он научился быть хладнокровным почти ко всему, но иногда такие вот жестокие и бесчеловечные смерти просто выбивали из колеи.

К окончанию «ювелирной работы» – у мальчика надо было взять роговицу глаза – Ойтуш чувствовал себя совершенно опустошенным. Благо, что писк наручных часов возвестил о начале обеденного перерыва.

На обед работникам морга было отпущено всего полчаса. На ходу стаскивая свой изрядно запачканный кровью хирургический костюм, Ойтуш торопливо спускался по лестнице: обед обедом, но у него были дела куда поважнее.

***

Пищеблок, совмещенный со столовой, находился на нулевом этаже, по соседству с отделом хранения трупов. Длинные металлические столы, низкие потолки и трупный запах не сильно способствовали пищеварению, но за год работы Ойтуш успел привыкнуть. Точнее, научился не замечать мелких отвратительных деталей и концентрироваться лишь на том, что предстояло сделать.

У многих Вторых, в том числе и у работников морга, нетрудно было заметить этот взгляд: отрешенный, пустой; в нем никогда не пылал огонь. У тех, кто всю жизнь имеет дело с рутиной – а среди Второго класса их большинство – глаза перестают сиять, даже в столь редкие приятные моменты жизни. Они, как и накаченные препаратами сиделки, медленно плывут в тихих застойных водах своих мыслей. Каким бы ярким ты ни был в детстве, рутина и однообразие со временем сделают свое дело.

Но, тем не менее, парень знал: пока в его жизни есть Сати, огонь в его глазах погасить будет очень трудно.

Взяв поднос с едой, Ойтуш расположился рядом со своими коллегами. В отделе изъятия органов он был самым молодым, причем с большим отрывом: мужчин его возраста в основном распределяли для тяжелого физического или умственного труда. Ойтуш старался не думать о том, что откачивать жир и брить волосы ему предстоит до конца жизни – ни разнообразия, ни перспективы, ни веры в «светлое будущее».

На обед сегодня были слипшиеся макароны с мизерными кусочками соевого мяса и холодная протеиновая баланда. О вкусах составители меню не заботились: лишь бы было сытно, и работники не падали в голодный обморок. Глядя как Эдмундс и Риши с аппетитом уплетают дармовые харчи, Ойтуш только для вида ковырялся в своей тарелке. Последние полгода он лишь формально ходил на обед.

Однажды, прочесывая коридоры в ожидании конца смены, парень совершенно случайно наткнулся на запасной выход, лишенный камер наблюдения. С тех пор, каждый рабочий день, ровно в полдень, Сати приходила повидаться с ним. Минут на десять, не больше, но это драгоценное время было для них настоящим сокровищем. А еще Сати приносила парню немного еды из школы: свежие овощи, мясо, зелень. Нужно ли говорить, что разница в школьном меню и в меню работников городского морга была поистине колоссальной?

Закончив ковырять остывшие макароны, Ойтуш ленивым шагом вышел из столовой, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Миновав несколько коридоров и лестничных пролетов, он очутился в подсобке под лестницей. Приятный полумрак и запах сырости, что царил в этой кладовке, успокаивали, давали ощущение надежности и безопасности. Ждать парню пришлось не долго.

Тихонько скрипнула дверь черного хода, и маленькая фигурка в надвинутом на лицо черном капюшоне осторожно проникла в здание морга.

– Кхе-кхе, – еле слышно подал голос Ойтуш. Если бы протекторий узнал, что Сати ходит сюда и тем более носит ему еду, Ойтуша неминуемо ждала бы смерть. Вот почему с мерами предосторожности этим двоим было сложно перестараться.

– Привет, – шепотом произнесла девушка, легонько ступая в темноту подсобки.

Не говоря ни слова, Ойтуш взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал куда-то в область носа.

– Опоздание на две минуты, мисс Лаллеман, – шутливым тоном произнес парень и постучал по циферблату своих рабочих часов. – Лишаю вас десерта.

Сквозь полумрак Ойтуш видел, как девушка на пару секунд скорчила недовольную гримаску: насмешка над их строгим школьным режимом была весьма злободневной.

– Смотри, что я принесла тебе, – сказала Сати.

Поставив рюкзак на пол, она суетливо принялась вынимать запасы своего школьного обеда, а Ойтуш не мог оторвать глаз от ее миниатюрных и таких проворных пальцев.