Олег Лукошин - Варварские Строки

• Название: Варварские Строки
• Автор: Олег Лукошин
• Жанр: Научная Фантастика

Преуспевающий писатель обнаруживает, что герой его нового романа, сумасшедший маргинал и подонок, вдруг начинает жить собственной жизнью. Более того, странным образом он влияет на жизнь своего автора… Захватывающий сюжет с неожиданными поворотами, безудержный секс и долгий зов в запредельность – таковы ингредиенты «Варварских Строк».

---

Чуть выше по улице располагался книжный магазин. Александр Львович читал сейчас редко и большей частью не художественную литературу, но в книжные магазины заходить любил. Хотя бы просто для того, чтобы увидеть на полках свои собственные книги. На всю жизнь отложился в памяти тот момент, когда он, ещё зелёный литератор, увидел в магазине свою первую изданную книгу. Момент был сильнейший! Люди брали её в руки, смотрели, открывали, а потом какой-то мужчина, захватив экземпляр, подошёл с ним к кассе и заплатил за неё деньги! Покорителем мира, Капитаном Земли почувствовал он себя в тот момент. Мир дрогнул, действительность треснула и обозначила проёмы. С годами чувства притуплялись, но вид собственных книг на полках магазинов неизменно вдохновлял его и вливал новые силы.

Здесь он обнаружил три свои книги. Два последних романа и один из ранних – «Пещерные волки». С него и началась его слава.

– Как Низовцев идёт? – спросил он у одной из продавщиц.

– Нормально, – ответила та, хотя и была несколько удивлена вопросом.

– Дело в том, – придумывал Александр Львович на ходу легенду, – что я – директор книготоргового объединения. Из Новосибирска. Приехал вот в Москву книги закупать. Хотелось бы приобрести самые ходовые, не прогадать. Мне Низовцева советовали.

– Низовцев всегда хорошо расходится, – сказала девушка. – Один из самых популярных авторов. Можете смело его приобретать.

– А вот какая из трёх книг самая продаваемая?

Девушка задумалась.

– Ну вот эта пожалуй, – показала она на «Время мохнатых спин». – Новая потому что. Новое всегда лучше расходится.

– А эти две?

– «Пещерные волки» получше идёт. «Немезида» на третьем месте. Но тоже берут.

Как ни хотел он в очередной раз запечатлеть в памяти покупку своей книги, но не получилось. Никто их при нём не купил. Может быть потому, что посетителей было совсем немного.

Едва он вышел на улицу, зазвонил сотовый.

– Ты где? – это был Борис.

– Тут, поблизости. В книжном.

– Я закончил свои дела. Проветриться не желаешь?

– В каком направлении?

– К одной интересной женщине.

– Домой?

– Нет, мы в клубе договорились встретиться.

– Что за женщина?

– Интересная.

– Интересная для обоих или только для тебя?

– Только для меня.

– У-у-у…

– Составь мне компанию. Там ничего особенного не будет. Обед, и всё.

– Ну ладно, поехали.

– Где ты говоришь? У книжного? Сейчас я, через минуту буду.

Клуб, в котором Борис договорился встретиться со своей дамой, находился где-то на Юго-Западе. Июнь начинался совсем безрадостно, дождливо, но сейчас погода вроде бы разгулялась. День был солнечный, на небе – ни облачка, зелень приятно ласкала глаз.

– Вот ты говоришь, – начал Борис, – что человек из простонародья не в состоянии понять искусство.

Александр Львович удивлённо посмотрел на него – он уже не помнил за собой таких слов.

– Я с тобой согласен. Я даже больше скажу: я не понимаю искусство. Абсолютно и бесповоротно не понимаю! Но скажи мне пожалуйста, а есть ли люди, которые понимают его? Существуют ли они в природе?

– Конечно существуют.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Сильно сомневаюсь в этом. И знаешь почему? Потому что сильно сомневаюсь в существовании искусства.

– Ну ты загнул!

– Я серьёзно. Искусства нет, есть лишь иллюзия о нём. Ведь если разобраться по сути, что есть искусство? Что?

– Это всем прекрасно известно.

– Кажется, что известно, а на самом деле – нет. Если разобраться в самых глубинах этого явления, причём разобраться с позиции психологии, может быть в какой-то мере с субъективной позиции, но именно с такой и надо разбираться, потому что объективность в мире отсутствует, то приходишь к выводу, что искусство прежде всего – это вера. Вера в условность, в надуманность.

– Ну и что?

– А то, что как только эта вера прекращается, прекращается и искусство. Вот я смотрю на картину и мне говорят: «Оцените великие мазки этого художника. Как они естественны и гениальны!» Да, думаю я, а ведь на самом деле что-то есть такое. Запускается самовнушение, оно растёт, его всё больше, и вот уже я действительно верю, что эти кривые линии – нечто значимое и великое. Но с какого хрена! Где эталон измерений, где момент объективности?! Это просто психоз, меня дурят, потому что когда я отхожу от этой картины, то вся вера пропадает. Она больше не кажется мне великой. Или взять хотя бы литературу. Вот ты пишешь, допустим, такую фразу: «Он проснулся, побрился, поел и пошёл на работу».

– Что-то не похоже на мою фразу.

– Я условно говорю. Не эта, так другая фраза. Но почему я должен тебе верить, что он проснулся, побрился и поел? Почему я должен тебе верить, что вообще есть такое существо – он? Когда я читаю это и пытаюсь воспринимать всерьёз, я обнаруживаю в себе лишь ментальный сдвиг, я чувствую, что вступаю, как в болото, в какую-то зыбкую, дрожащую субстанцию своей психики, где как на крючок меня ловят моей доверчивостью и открытостью. «Он проснулся…» – чёрт возьми, ты словно разделяешься, и какой-то один предательский слой липнет к этому звуковому ряду и заставляет тебя принимать эту враждебную несуразицу. Как же несовершенен ещё человек, если его можно купить на такие дешёвые трюки…

– Не слишком ли радикальные мысли для книгоиздателя? – спросил Александр Львович. Он пытался быть серьёзным, но улыбка так и пробивалась сквозь сжатые губы.

– Возможно. Думать вообще вредно. Сомнения появляются, неуверенность, а это вредит катастрофически.

– Рассуждения твои мне понятны, но, видишь ли, друг мой, – Александр Львович уже не скрывал иронии, – они всё же весьма наивны. В искусствоведческих институтах студентов на первом курсе учат всему тому, что ты говорил, но более грамотно.

– Значит, не только я к таким мыслям пришёл.

– Понимать искусство надо проще. Искусство – это то, что создано силой творческого воображения. Объективно ли искусство? Да, объективно. Вот висят картины, вот стоят скульптуры, вот лежат книги. Они есть, они реальны. Нужно ли искусство людям? Да, безусловно. Ни один человек, даже самый тупой, уже не сможет прожить, чтобы не посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы не послушать какую-нибудь музыку, пусть они и верх идиотизма. Так что в этом вопросе лично я твёрд и непоколебим.

Глава вторая

Утро выдалось холодным и сырым. Именно от холода Коля и проснулся. С дырявого днища перевёрнутой лодки капала вода, коварные сквозняки обдували тело. Капли воды вскоре превратились в ручей, он стекал прямо на спину. Ветер усилился и сквозняки пронизывали до костей. Терпеть не было сил. Коля выбрался наружу.

– С добрым утром! – приветствовала его Старая Сука. – Как спалось?

– Плохо, – недружелюбно отозвался он.

– Что так? – удивилась она. – Не заболел ли?

– Может быть. Всю ночь лило и продувало – разве можно спокойно поспать в таких условиях!?

– Ну что поделаешь, если ты – никудышное чмо, у которого нет ни гроша за душой. Ты должен быть доволен такими условиями.

– Я доволен.

Было часов пять утра. Солнце недавно взошло. Воздух стоял серый, туманный, влажный, а скопившиеся на небе грозной армадой тучи не пропускали ни единого солнечного луча. Океан казался усталым. Он неторопливо запускал на берег вялые волны. Они нехотя омывали прибрежную гальку и, словно стесняясь своей наглости, застенчиво отползали назад.

– Какое чудное утро, не правда ли? – снова заговорила Старая Сука.

– Да уж, спору нет.

– Оно такое мрачное, седое, пытливое. Словно выпрашивает у тебя какую-то тайну и требует невиданных знаний. Ты ведаешь тайну, обладаешь знаниями?

– Нет, – мотнул он головой.

– Я догадывалась об этом. Вряд ли природа будет благосклонна к тебе – ты не можешь дать ей ничего.

Коля промолчал. Остатки сна почти сошли на нет, лишь где-то в глубине мозга колыхались его усталые производные. Почти готовые замутить сознание, развеять ориентиры, но заново погрузить в сон – вряд ли. Они были уже не те.

Он пошарил под лодкой – не осталось ли чего поесть. Мозг чётко и недвусмысленно выдавал отрицательный ответ, но наивное тело не верило ему. Ничего, конечно же, не нашлось.

Коля разочарованно вздохнул и побрёл вверх по берегу. Меньше, чем в километре виднелись дачные домики. Шагать было тяжело и неудобно. Большие, набитые водой и грязью ботинки заставляли то и дело спотыкаться.

– Смотри, огурцы! – показала Старая Сука на ближайший огород. – Залезай, похаваешь.

Совет оказался дельным. Калитка была закрыта не на замок, а на проволочную затяжку, размотать которую не составило труда. Огурцы не созрели, горчили, но жаловаться на это не приходилось.

На соседнем участке овощей нашлось больше. Кроме огурцов здесь росла морковь, кабачки, зелёные помидоры, но кроме всего прочего красовалась клубника, совсем уже красная, сочная. Удалось забраться в дом – через балкон. Лишь разочарование ожидало его здесь. В доме не обнаружилось ни единой корки хлеба.