Марьяна Сурикова - Насильно мил ли будешь

• Название: Насильно мил ли будешь
• Автор: Марьяна Сурикова
• Жанр: Русское фэнтези

Что, если ты пожелала мужчину, недосягаемого, словно далёкая звезда? Как решить извечный вопрос: бороться ли за своё счастье или отпустить любимого человека? Всем давно известна истина: насильно мил не будешь. Так зачем же следовать за тем, кто и лица твоего не вспомнит при встрече? Вот только у молодости свои законы, свои мечты и надежды, и пускай все вокруг смеются, ведь ты докажешь им, что имя рода и сильные магические способности вовсе не столь важны, как они думают.

---

Моя мама, Эджелина, и дядюшка Ройсэн вместе ушли из дома отца после его смерти. Мачеха смогла прибрать к рукам всё наследство и выставить неугодных юношу и девушку за порог. Дядюшка Ройсэн устроился на работу и снял жилье для них с сестрой. Ему часто приходилось ездить в различные уголки королевства на заработки. Из этих командировок он всегда привозил любимой сестрёнке разные милые вещички. Эджелина в его отсутствие вела дом, а также чинила чужую одежду.

Однажды, когда брата не было дома, в дверь постучал молодой маг, принёсший на починку роскошный плащ с большой прорехой на спине, полученной в результате какого-то магического поединка. Мама говорила, что он поразил её сердце с первого взгляда и она ни на минуту не жалела о времени, проведённом с моим будущим отцом. Теперь я, кажется, лучше понимала её. Маг уехал спустя два дня, завершив все дела в городе и прислав юной Эджелине прощальный подарок – то самое колье с самоцветными камнями; с собой он её не позвал. Мама говорила, мол, стоит гордиться тем, что в моих жилах течёт кровь сильного мага. Она искренне радовалась, оттого что я имела способности к магии, каких не было ни у неё, ни у дяди, ни у тёти Пенелопы.

Когда брат вернулся, выяснилось, что Эджелина ждёт ребёнка. Дядюшка Ройсэн винил себя за случившееся. Я однажды слышала в детстве, как они тихонько переговаривались у камина:

– Ты опять получила письмо от Пенелопы? – спросил дядя.

– Да. Она пишет, что я навлекла позор на семью, родив внебрачного ребёнка. Говорит, что для искупления этого греха я должна отдать дочку в сиротский приют и до конца дней молить святые небеса о прощении.

– Пенелопа глупа, она не имеет ни малейшего представления о любви, о том, что такое дети.

– А ты, Ройс. Ты ведь тоже не женился, не имеешь детей, ты всё время проводишь со мной и Леей, я лишила тебя возможности завести свою семью.

– Не говори глупости, Лина, я люблю вас обеих, а жениться ещё успею – какие мои годы!

Милый дядюшка и правда обожал меня, свою маленькую племянницу. Он заботился обо мне так, как не каждый отец заботится о собственном ребёнке. Наверное, отдавал всю ту любовь, что не растратил в детстве на своих родителей. Я знаю, что тётя Пенелопа периодически писала маме письма, а мама отвечала на них. Она считала необходимым поддерживать связь с сестрой, даже если та не в восторге от её выбора.

Всего однажды тётка навестила нас, но визит тот не оставил у меня приятных воспоминаний. В то время мы жили уже в своём маленьком поместье. Дядюшка с мамой взяли займ в банке, чтобы купить уютный двухэтажный дом с небольшим земельным наделом. Мама разбила там сад и ухаживала за ним. Дядя делал в доме все ремонтные работы: то стекло заменить, то крышу залатать, то камин прочистить. На часть денег они открыли мастерскую по ремонту одежды. Мама работала там вместе с помощницей, мисс Зинови. Я часто проводила с ними время, помогая по мере сил. Ещё я очень любила бывать на светлом и просторном чердаке нового дома. Мне обустроили там уютное местечко, а дядюшка прорубил окно в крыше, чтобы я могла вечерами любоваться звёздами или смотреть с высоты на поля, в которых работали сельчане, видеть далёкий тёмный лес, а за ним – синие горы. Где-то там было море, и я нередко представляла его себе по описаниям дядюшки, который достаточно поездил по миру. Когда уезжал надолго, дядя брал нас с мамой в качестве сопровождающих. После того случая с магом он старался не отлучаться на долгое время или просил маму поехать вместе с ним. Вот и в свою последнюю поездку он позвал нас с собой. Мама была в восторге, что увидит море! Всего-то короткая морская переправа в небольшой приморский городок – но для мамы это было настоящее захватывающее приключение. Мне тогда исполнилось двенадцать лет, и дядюшка сказал, что морская поездка станет подарком для меня. Как же я ждала того путешествия, как мечтала привезти из приморского города волшебную перламутровую раковину, которая бы светилась разноцветными огнями по ночам и издавала шум океана.

Буквально перед самым отъездом я свалилась с яблони, росшей в нашем саду, и сломала руку. Мамочка так переживала, даже когда врач сказал, что организм молодой и кость срастётся быстро. Конечно, если бы мы могли позволить себе врача-мага, то я бы пошла на поправку намного быстрее. Только в нашем городке таких лекарей не было, маги работали в основном в больших городах, жители которых могли позволить себе оплатить их услуги. Мамочка решила остаться со мной, но я слезами заставила её не отказываться от путешествия. Мне было так жаль, что из-за меня и она не увидит моря, а ведь мы обе ждали этой поездки! Знала бы я, к чему приведёт моя просьба.

Спустя неделю после их отъезда к нам постучал гонец. Пожилая мисс Зинови, которая присматривала за мной, пошла отворить дверь. Я с любопытством маячила позади. Рука, надёжно зафиксированная тугой повязкой, совершенно не беспокоила меня. Именно тогда я и услышала новость, как баржа отошла от берега, как капитан, спешивший поскорее добраться до места назначения, вышел в море, несмотря на предупреждение магической службы погоды, говоря, что небольшая буря не причинит вреда его судну. Я узнала, что помощник капитана, выпив лишнего накануне ночью, не обошёл баржу с обычной проверкой и не знал, что охлаждающая система парового котла не в порядке. В тот момент, когда баржа была на середине пути, котёл взорвался, проделав огромную дыру в днище, мгновенно заполнившуюся водой. Судно потонуло в рекордно короткий срок. Двадцать человек нашли покой на дне морском, а среди них и двое единственных на свете дорогих мне людей. Новость о том, что король издал указ о предварительной проверке всех отходящих барж, что подобная халатность отныне будет караться заключением в темницу, и всё остальное, о чём говорил гонец, прошли мимо меня. Мисс Зинови объясняла потом, что семьям погибших будут выплачены компенсации, но мне это было глубоко безразлично.

Тогда же меня и свалила лихорадка. Она продолжалась неделю, я никого не узнавала, металась в жару и звала маму, вокруг же раздавались чужие голоса. Когда крепкий молодой организм поборол болезнь, я очнулась в своей кровати, разбуженная разговором незнакомых людей. Позже уже поняла, что это доктор говорит с тёткой Пенелопой, которая отныне являлась моей опекуншей. Они обсуждали моё здоровье, а доктор объяснял, что нервическая лихорадка редко приводит к смерти и я обязательно поправлюсь. Я и поправилась физически, но огромную пустоту в душе невозможно было ничем заполнить. Доктор также снял повязку с моей руки, пояснив, что у магов кости срастаются намного быстрее, чем у обычных людей. Перед уходом врача я услышала, как тётка спросила его: «Доктор Хан, что же мне теперь делать с ней? Я не знаю, как заботиться о ребёнке». А врач ей ответил: «Когда девочке исполнится семнадцать, вы можете отдать её в магический университет, у неё есть способности. Детей магов всегда берут в такие заведения, если они успешно справляются со вступительными заданиями. Она станет магом и сможет в дальнейшем сама о себе позаботиться».

Вот тогда тётка твёрдо вбила себе в голову, что отдаст меня в университет. Наконец-то она осознала плюсы от связи моей мамы с мужчиной-магом. Дети простых людей не учились в университетах. Обычно их обучали различным ремёслам у мастеров, а после они делали эти занятия своей профессией. Не одарённые магически люди составляли своего рода обслуживающую единицу королевства, а все административные должности занимали те, кто обучался в университетах, те, кто владел магией. По воле тётки я могла бы стать чьей-то помощницей, но тогда меня всё равно пришлось бы кормить и одевать, пока сама не начала зарабатывать себе на хлеб, да и много таким трудом не заработаешь: все богатейшие люди – тоже маги.

Послав племянницу в университет в семнадцать лет, тётка навсегда избавлялась от моей особы, не считая тех двух месяцев в году, когда я приезжала погостить. Ей также не нужно было тратиться на моё содержание. Будь её воля, она бы не слала денег вовсе, но мама и дядюшка ещё при жизни открыли счёт в банке, на котором хранили свои сбережения. Согласно завещанию, деньги с этого счёта ежемесячно шли на моё содержание. Тётка, правда, и тут провернула очередную махинацию и слала только по серебрушке раз в два месяца, а остальные две брала себе, как опекунше несовершеннолетней девицы. В банке ведь не выясняли, куда тётка отправила меня учиться, зато исправно переводили ей деньги. Забрать всю сумму себе она не могла, боясь лишиться наследства из-за нарушения условий завещания, а так условия она не нарушала, но и деньги в свой карман получала.

Все эти воспоминания проносились в моей голове, пока повозка катила по направлению к поместью (так в шутку называли наш дом мама с дядей). Я снова была больна и даже сама могла поставить себе диагноз – нервическая лихорадка. Способы лечения? Трястись в ветхой повозке и ждать, пока молодой организм одержит верх над болезнью. Да и велика ли потеря, если не одержит?