Мэй Фэн - Бодхисаттва. Китайская сказка о любви

• Название: Бодхисаттва. Китайская сказка о любви
• Автор: Мэй Фэн
• Жанр: Русское современное

История, принесенная горячими ветрами пустынь… Каждая мысль, каждое слово, каждый поступок может стать началом цепи событий, которые, словно бусинки, будут нанизаны на нить времени. Тема плетения красной нитью бежит по страницам книги, которую по воле Судьбы или же по стечению обстоятельств Вы держите в руках. Сколько всего должно было случиться, чтобы эту историю, наконец, узнали и Вы?

---

Люблю проходить сквозь старые ворота из серого кирпича, вдыхать запах кипарисов, со скрученными, словно выжатая одежда стволами. Внутри стен кипит жизнь – туристы, торговцы, рикши, повозки, лошади, машины, велосипедисты, пешеходы, студенты.

Однако больше всего город зовет к себе вечером, когда чья-то рука набрасывает на землю покрывало, прячущее лицо земли от солнца. Звуки и запахи становятся четче, ярче, насыщеннее. Повышается чувствительность ко всему. Я вижу крыши дворцов и залов за стеной. Резные фигурки, словно скатившись с покатых китайских крыш, остановились на самом конце карниза. Вдруг вспорхнут две белые птицы с большими крыльями, горделиво и непринужденно перелетят в другую часть сада. Обладателям мифологического мировоззрения, конечно, сразу придет в голову мысль, что это дух Конфуция, перевоплотившийся в птицу. Конфуций жил в этих местах, это его родина. Не знаю, связана ли необычность этого места с великим учителем китайского народа.

И вот я в университете. Это целый город-сад, маленькая вселенная, спрятанная от всего мира: словно нас накрыли плотной крышкой, чтобы оградить от иногда опасной окружающей действительности. Именно в кампусе я поняла, почему китайцы предпочитали жить в изоляции на протяжении многих веков. Жизнь текла неторопливо и радостно, не с кем было конкурировать, некому доказывать свою силу, не было надобности бороться с катаклизмами – сильным холодом или невыносимой жарой. Одним словом, и так все было хорошо.

Китайские университеты – живая недолговечная утопия. Говорят ли учителя студентам о существовании мира извне? Преподаватели провели всю жизнь в университете и могут только поделиться своими знаниями и умениями, также приобретенными ими когда-то в этих стенах. Поэтому безмятежный университетский мир кажется его немного наивным обитателям самой настоящей реальностью.

Вечерние толпы возле восточных ворот. Колоритам местного маленького рынка позавидовала бы палитра любого художника. Чего здесь только нет: носки в радужку, удивительно дешевые часы с сияющими стразами, браслеты, сережки и вдруг неожиданно парящая жаром лапша – отсюда уже начинаются кафе. Собачка, чуть не набежавшая на велосипедиста, женщина, всплескивающая воду прямо на тротуар, запах запеченной баранины под светлое пиво из грязных стаканов и снова бусики и вдруг целая толпа у одной из машин: распродажа блокнотов, их столько, что становится жаль загубленные на бумагу деревья.

Возможно, университетское время – самое счастливое для большинства из тех, кто полон надежд на блестящее будущее. Кто-то из них, вырвавшись в большой мир, осуществит свои мечты. Но, убедившись в том, что родные им гордятся и успех уже в кармане, задумается, счастлив ли по-настоящему. А кто-то, проигравший и смирившийся со своей судьбой, перелистывая высказывания Лао-цзы3, будет счастлив с любимой семьей в родном городе и совсем без фотографий из далекого Нью-Йорка.

***

Жизнь даже в таком небольшом городе, как наш, кипела. Нью-Йоркской торговой бирже было не сравниться с маленьким городком по накалу страстей, скорости передачи информации, подвижной, горящей атмосфере тесных рынков, оживленных улиц, парков, которые вряд ли можно назвать уединенными. Именно по этим местам я гоняла на своем лихом велосипеде без тормозов. Его подарила мне преподавательница факультета русского языка – Хань Минсюй, которая была буддисткой и невероятно доброй женщиной с единственным лишь изъяном – она не умела никому отказывать. Веря в силу Буддизма и в добрые помыслы Хань Минсюй, я смело летала по городку без тормозов, при необходимости просто спрыгивая с велосипеда.

Вскоре после меня в университет приехали девочки: Олеся, Тамара и Кристина, которую мы звали просто «Кри». Звуки колесиков от чемоданов, набитых шоколадом, водкой и икрой, припасенных для подарков, громкие голоса и смех за несколько секунд оживили уснувшее на время летних каникул общежитие. Все мы были очень разными, но нас объединяла любовь к Китаю, даже несмотря на то, что мы знали его теневую сторону, тщательно спрятанную от туристов. Девочки вычистили свои комнаты, запылившиеся за лето, запаслись на небольшом рынке всем необходимом в быту. Не прошло и двух дней, как полки были заставлены самыми разнообразными бутылочками, духами, кремами, и интерьер больше напоминал лабораторию алхимика, нежели современную комнату. Пестрые пятна фотографий с красивыми пейзажами, любимыми актерами, машинами мечты развеселили белоснежные стены. Мой стол отличался еще и тем, что я купила рыбку и назвала ее Цзыхуаном, в честь мальчика, который тогда мне нравился. Попав на мой небольшой стол, Цзыхуан огляделся по сторонам, изучил названия всех словарей и учебных пособий, после чего отправился почивать в заросли водорослей.

Наконец, начались наши трудовые будни… Утром и днем мы были на занятиях, а после обеда все, кроме домоседов, смотревших пробивающие на слезу корейские сериалы, разъезжались по своим делам. Вечером по традиции мы собирались на втором этаже за столом, располагавшемся у окна возле лестницы, и обсуждали все самое интересное, точнее самое смешное или возмутительное, произошедшее за день.

Кроме нас, учились и студенты из других стран. В моей группе я была единственной представительницей европейской цивилизации, помимо меня гранит китайской науки грызли восемь корейских девушек и один японец. Прекрасно воспитанные азиаты относились ко мне с излишней почтительностью и легким любопытством.

Хотя мы проходили сравнительную лингвистику, использование средств коммуникации в процессе обучения, китайскую культуру, все в конечном итоге сводилось к обсуждению отношений между людьми, особенно дел сердечных. Меня, с моим все-таки европейским складом ума хоть и с азиатской душой, удивляло необыкновенное внимание азиат к чужой личной жизни, к первым свиданиям, свадьбам, изменам и разлукам. Даже примеры грамматических конструкций, сочинения, домашние творческие задания были связаны с этой темой. Как-то на занятии я предложила: «Может, поговорим про экономику, политику, независимость Синьцзяна», – про себя добавив: «…только не про девушку Лицзайсона…». Но со своим «странным» требованием оказалась в абсолютном меньшинстве. Мои азиатские друзья с особым благоговением и интересом относились к теме чувств и переживаний. Возможно, для них более важным является внутренний мир, а отношения с другими людьми служат основой жизни. Однажды на уроке нам дали задание найти слово-ассоциацию со словом «любовь». Студенты перечисляли: «счастье», «жертвенность», «взгляд», но больше всего мне запомнилось устойчивое выражение из китайского языка «любовь – это сладкое-кислое-соленое-горькое-острое».

Не смотря ни на что, учиться мы все же не забывали. Китайский достаточно сложный язык, однако главное – это интерес к людям, культуре и традициям. Однажды я услышала такую шутку: старого профессора-китаиста спросили: «Профессор, китайский – трудный язык?». На что он ответил: «Знаете, тяжело только первые двадцать лет обучения, а потом становится гораздо легче». Как бы студент хорошо не говорил, он непременно каждый день будет узнавать что-то новое. Некоторые фразы и слова несут в себе несколько значений, понятных только китайцу или человеку, знакомому с культурой и историей страны. Так, китайцы при встрече обычно говорят не привычное для нас «как дела?», а спрашивают: «ты уже поела?». Я удивлялась: «Как можно придавать такое значение материальным благам, в частности, так много думать о своем желудке!». Но потом я узнала, что давным-давно, еще до эпохи Тан4, в Китае были голодные времена, и люди при встрече, прежде всего, интересовались, сыт ли собеседник. Оттуда и пошел удивляющий европейцев вопрос: «Ни чши фань лэ ма5?». Поэтому при изучении иностранного языка необходимо постоянно пребывать в «состоянии осознанности», как говорят буддисты, то есть осмыслять новую информацию, пропускать через себя, думать, почему носители языка говорят так, а не иначе.

***

С каждым днем Китай все больше очаровывал меня своей сказочностью, которую он смог сохранить за долгую историю. Древние легенды, предания, стихи не были спрятаны в закромах общей национальной памяти и оживали посреди обыденности. Чуть ли не в каждой жизненной ситуации мои друзья-китайцы могли припомнить древнюю мудрость или старую легенду, подходящую к данному моменту.

Однажды мы с Янлэй, моей одноклассницей по игре на гуджэне6, поехали в парк запускать воздушного змея. Она, рассказывая о взглядах своих родителей на воспитание, привела в пример такую метафору: «Дочь или сын, как вот этот воздушный змей, изобретение древних китайцев, – будешь натягивать веревку, он далеко не улетит, а если обрежешь ее, то он может подняться очень высоко». Не успела закончиться одна легенда, как началась другая: «В реке Ихэ, возле которой располагается этот парк, любил мыться Конфуций. Как-то он спросил учеников, к чему нужно стремиться. Один ответил – к деньгам, другой – к карьере чиновника, но ответ его любимого ученика Ен Хуйя был самым мудрым: «Достаточно каждый день, как и прежде, мыться в этой реке, радоваться новому дню».